Последний жрец богини Лу
Шрифт:
Так что Илий стал для меня тем самым нежданным спасителем из боевиков, который в последний момент привел ко мне, держащему из последних сил оборону, в помощь кавалерию, национальную гвардию, танки и вертолеты.
Дальнейшее помню смутно, потому что опять поймал сотрясение. Голова заставил хозяина вернуть мне все украденные сыном деньги, плюс еще по пять серебряных с носа за мой нетоварный вид. Платили мужики молча, потому что понимали, в противном случае им грозят плети.
Оставив троицу обтекать после унизительной выплаты долгов и контрибуции, голова дал дружинникам наказ проводить нас, куда мы скажем, а меня пригласил зайти к нему в управу на днях, как смогу нормально передвигаться — слишком его заинтриговали рассказы подчиненных о наглеце, который так упорно его искал. Отдельно голова поблагодарил
От пиетета перед богиней со стороны головы я немного опешил, и тут до меня дошло, каким же я был идиотом все это время.
Это в моих глазах Лу была похожа на студентку-первокурсницу, которая увлеклась ролевыми боёвками. В глазах же окружающих девушка была, как минимум, зажиточной горожанкой из столицы или дочерью дворянина, которая по каким-то причинам отправилась путешествовать инкогнито.
Еще позже от людей я узнал, что фиолетовый цвет глаз Лу не был в этом мире нормой и свидетельствовал, как минимум, о магическом потенциале девушки. А все магики тут были, чаще всего, благородного сословия. Впрочем, очень многие потенциальные маги были или слишком слабы, или просто неспособны освоить свои силы, так что совсем уж диковинкой необычный цвет глаз тут не был.
Когда картина окружающего мира и места в нем Лу окончательно сложилась в моей тупой голове, я осознал, насколько глупо было посылать богиню искать нам жилье, а еще понял, почему все покупки на рынке в ее присутствии обходились нам втрое дороже, чем если бы пошел я или Илий в одиночку. Ушлые купцы мигом смекали, что за девица перед ними, и ломили ценник, справедливо рассуждая, что от нас не убудет. Я же считал, что вместе с Лу смогу выбить скидочку «за красивые глаза» моей богини, как это работало бы в нашем мире при торговле на рынке. Вот такое вот непонимание местных особенностей менталитета.
Позже я еще раз окинул взглядом Лу. Крепкая обувь, стройная фигура, тонкие, чистые руки с белоснежной кожей и нетронутыми физическим трудом узкими ладонями. Аккуратная, упругая грудь, которая свидетельствовала о том, что Лу не рожала и не выкармливала ребенка, хотя у многих девушек примерно ее возраста уже был как минимум один спиногрыз. Аккуратная тонкая шея и слишком точеное, благородное лицо, не в пример простым, хоть зачастую и красивым лицам селянок. Ну и, конечно же, одежда и меч. Штаны, корсет, плащ — все это выдавало в Лу путешествующую дворянку, но уж точно не обычную девушку из деревни или даже небольшого городка типа Сердона.
Пару дней я еще отходил от драки.
Разместились мы у вдовствующей прачки, как и договаривались. Почему-то мне казалось, что это должна быть глубокая старуха, но встретила нас тихая высокая женщина лет тридцати пяти. А может и моложе: люди тут старели быстро, уходовой косметики и прочих вещей, которые бы сохранили молодость и упругость кожи, тут не было, а если и были — то только у представительниц высшего сословия. Нашу кассу я спихнул Илию, здраво рассудив, что казначей из меня так себе, предварительно предупредив старика, чтобы не смел спускать деньги на бухло. Все же мое мнение о нем, как об алкаше, никуда не делось. Илий демонстративно оскорбился, но после запоздалых слов благодарности о спасении моей задницы, моментально оттаял и убедил меня, что с ним деньги будут в сохранности. Впрочем, если старик спустит монеты на вино, то держать ответ ему придется перед Лу, которой тоже теперь нужно было есть и спать.
Вдову звали Зора. Как я узнал потом, мужа, который работал кожевенником, она похоронила несколько лет. Один из мастеров опрокинул чан, в котором кипятилась кожа, и обварил несчастного местами до костей. Зора не вдавалась в подробности, как долго мучился супруг, но я, знакомый с различными травмами по своему миру, мог предположить, что уходил мужчина долго и мучительно. Возможно, будь поблизости магик-лекарь, он смог бы вытащить его с того света, но стоило бы это какой-то заоблачной суммы.
Детей у Зоры не было. Злые языки поговаривали, что она вовсе бесплодна. И вот, немного за тридцать, вроде и привлекательная женщина — даже я, извращенный нормами красоты своего мира оценил ее фигуру и изгибы — осталась совсем одна. Дом достался ей от матери по наследству,
так что сейчас Зора просто работала, собирая себе на старость и изредка помогая своей сестре в долг, которая жила в селе в двадцати лигах от Сердона.Извинившись перед вдовой за то, что не смогу сразу приступить к выполнению нашего уговора в плане помощи по хозяйству, я медленно приходил в себя. Сложнее всего было есть: губы мне разбили в мясо, и горячая пища доставляла неиллюзорные страдания. Приходилось подолгу дуть на ложку, и малюсенькими порциями запихивать в себя еду.
На третий день я кое-как оклемался, и хотя мое лицо все еще было похоже на огромный желтый синяк, а опухоль уха, в которое я пропустил первый же удар, только-только спала спадать, я отправился в управу. Деньги сами себя не заработают, да и терпеть колючие взгляды Лу, которые она при любой возможности на меня бросала, уже не было никаких сил. Временами богиня была настолько раздражена, что я даже чувствовал, как сжимается невидимый ошейник на моем горле, но ничего с этим не мог поделать.
Ошейник, кстати, постоянно доставлял мне проблем. Пока Лу была в зоне прямой видимости, все шло неплохо, но стоило нам потерять зрительный контакт, как символ моего рабства начинал неприятно напоминать о себе. Если Лу была в хорошем или нейтральном настроении, то ошейник был более-менее терпим, но как только богиня начинала злиться, я сразу же ощущал увеличение давления на свою шею.
Вторая проблема — мои походы в город. Я старался первое время везде брать Лу с собой, а если выходил один, то не удалялся слишком сильно от постоялого двора, где оставалась моя богиня. Это было не слишком сложно, потому что двор был находился недалеко от рынка и вообще центра города, но сейчас все изменилось. Мы перебрались на окраину, ближе к деревянной стене, которая опоясывала Сердон, так что я всерьез беспокоился за питание кислородом своей бедовой головы.
На это тему у нас с Лу состоялся разговор, в котором она уверила меня, что понятия не имеет, как снять это заклятие, да и не сильно она этого хочет, ведь иначе меня рядом ничего не удержит. А я ей должен храм, алтарь, паству и нового жреца, таковы условия моего освобождения из магического рабства. Сошлись на том, что в мое отсутствие она будет стараться думать только о хорошем, добром и светлом, чтобы ненароком не придушить меня дистанционно. В ходе же небольших экспериментов было выяснено, что если она отдаст мне приказ отправиться куда-нибудь вдаль, то ошейник не душил меня все время выполнения поручения. Разок я даже сходил в ближайшую деревеньку на разведку, не испытывая при этом никакого дискомфорта.
Так мы и начали жить: я, как у злой жены, отпрашивался у богини по любому поводу, если надо было уйти дальше нескольких сотен шагов, а она только царственно кивала мне в ответ, будто делала великое одолжение. Первое время меня коробило, но возможность свободно дышать все же была дороже. Так что несколько унизительных секунд, и я был в полной безопасности и комфорте после получения разрешения убраться из дома по своим делам.
«Вот так и становятся подкаблучниками», — горько усмехнувшись, подумал я после того, как отпросился у Лу в ближайшую лавку.
Работу у головы я все же получил. Мужичок устроил мне серьезное собеседование, которое было больше похоже на перекрестный допрос, но быстро понял, что с цифрами я на «ты».
Одним из результатов поездки головы на поклон к барону было требование предоставить цифры по хозяйству за последние пять лет. Барон думал перекроить некоторые свои районы и отдать под крыло Сердона еще несколько поселений, а если дела в городе велись плохо, наоборот, забрать парочку крупных сел.
Как я понял из объяснений головы, некоторая сумма налогов оседала и в казне управы, которая после тратилась на нужды города и окружающих сел. На эти деньги голова закупал фураж, новых лошадей и скот для подконтрольных барону хозяйств, на которых трудились крепостные и вольнонаемные крестьяне. Плюс, доход самого главы прямо зависел от получаемых от хозяйства прибылей и собираемых налогов и натуральных оброков, то есть мужик натурально сидел на проценте. Барон определенно не был дураком и не драл три шкуры со своих крестьян, хотя, как я слышал, все зависело от конкретного человека и от района к району ситуация могла резко отличаться.