Последняя Арена 5

Локация «Земля». Доминирующие расы: люди — 543 730 001, атланты — 54.

Внимание! Вы избраны для сохранения мирового баланса.

Условие: противоборствующее перезагружаемое пространство должно каждые сутки получать подношения в виде эманаций боли.

Количество подношений: пять от носителей печати, пять от прочих особей доминирующих рас.

Критерии к эманациям: опустошенный инвентарь; отсутствие влияния на организм способностей, зелий или артефактов.

Процесс получения эманаций: нахождение в зазеркалье, растворение в кислотных реактивах в течение пяти и более секунд, утрата одного очка жизни.

При нарушении условия ваша локация будет низвергнута.

— Это что за херня?! — крикнул кто-то, пытаясь стереть странную татуировку.

— У кого не заблокирована почта? — проорал Альтаир, морща при этом лоб. Его артефакт фиксации находился в аномалии, однако приход зазеркалья застал его, когда он был вне территории перезагружаемого пространства. Эта аномалия по многим показателям отличалась от тульской. Требовалось проверить возникшую теорию.

— У меня, — ответил ближайший человек.

— Пиши кому-нибудь. Что угодно. Только не нам. Спроси, как дела или...

Договорить он не успел. В зал влетел охранитель и тут же произнёс:

— Фуры исчезли! Над нами возник черный купол. Там повсюду снег.

Люди вывалились из помещения. Перед ними развернулась непроглядная ночь. Один из бойцов, принадлежавших к школе света, запустил в воздух искру. Через сотню метров она превратилась в сияющий шар, осветивший вокруг пространство для тех, кто не видел в темноте. Машины с артефактами растворились. Из земли, заваленной сугробами, проступили редкие деревья. Проглядывалась стена черного барьера и силуэты людей из оцепления. Сокровища, на которые жители Авалона отдали последний опыт, пропали.

— Э... Меня заблокировали. Родная дочь заблокировала, — крикнул человек, который стоял рядом с Альтаиром.

— Меня тоже. Жена... Почему? — спросил один из глав поселений.

— Отставить панику! — рявкнул Хрящёв, использовав громкоговоритель. — Тихо всем! — у него отсутствовала характеристика авторитета, так что пришлось дважды повторить, прежде чем гомонящие люди позакрывали рты. — У кого есть какие мысли?

— Столыпин рассказывал про тульских поджигателей? — произнёс Альтаир, нервно теребя пальцами.

— Да.

— Считай, что мы стали ими. Только не поджигателями, а растворителями. Тут где-то должна быть брешь, через которую мы сможем выйти в обычный мир.

— Портал там, — сказал офицер. — Мне только что написали из оцепления.

Толпа ринулась в указанном направлении. Вскоре Хрящёв увидел сияющую арку. Он первым прошел через неё и очутился в привычном мире. Вдалеке рассмотрел множество платок и огни на улицах. Вскинул голову — на небе мерцали звезды. Всё было по-прежнему, вот только близлежащая территория преобразилась. Она соединяла в себе зиму и весну. Фуры при этом стояли на месте. Хрящёв подбежал к одной из них, распахнул дверцы и увидел, что все системные предметы исчезли.

Внимание! Ваш артефакт фиксации перенесен в зону алтаря.

Командарм оглянулся. Перед ним раскинулось силовое поле, растянувшееся на сотню метров. Интерфейс подсказал, что его видят только обладатели печати. Он вернулся под черный купол и обо всем рассказал. Альтаир сразу же кинулся через барьер — появился шанс спасения из аномалии. Его отбросило, не выпуская за пределы области авалонских растворителей.

— Меня, значится, и Нина заблокировала, — с грустью произнёс дядька Ермолай.

— Эффект сильнее, — поднимаясь, сказал Альтаир.

— Ты о чем? — спросил Дмитрий Хрящёв.

— Когда-то давно нам приходило сообщение от Мавра. Он был главой поджигателей. Когда видели его письмо, становилось противно. Но мы все тогда были слабее, чем сейчас. Сразу его не блокировали, а под артефактами, которые защищают разум, смогли нормально прочитать и воспринять. Теперь же эффект сильнее.

— А это чегой-то, я теперь и выйти отседова не смогу?

— Видимо, нет, — произнёс Альтаир. — Как и я.

— Надо предупредить остальных людей, — сказал один из глав поселений. — У всех же всплыло уведомление об уничтожении Земли?

— Да, — подтвердило несколько человек.

— Предупредить? — Альтаир со злобой ухмыльнулся. — Не получится.

— Почему?

— Нас, скорее всего, будут воспринимать как врагов.

* * *

Они осиротели, когда старшему исполнилось восемнадцать. Игнат смог оформить опеку над двумя младшими братьями. С тех пор они оставались одни против всего мира.

Когда на Землю пришла Игра, братья успели пройти инициализацию. Потом была гонка со смертью. Их город погибал под лапами исчадий бездны, но всё-таки они умудрялись не только выживать, но и развиваться.

Через месяц поползли слухи, что в полутора сотнях километров есть сильный военный лагерь, который принимает беженцев. Посовещавшись, они решили отправиться в Авалон. Братья понимали, что путь предстоит неблизкий. Придется добираться пешком по холоду, неся с собой артефакты фиксации. Спустя месяц, дважды возвращаясь за погибшим, они втроем дошли до нужного места.

Братья ожидали, что их сразу же запрягут на какую-нибудь работу, но всё оказалось проще. Их проверили через менталистов, потом предоставили жильё, обогрели, накормили... Через неделю к ним подошел офицер, который дал им столько опыта, сколько они на троих не насобирали за всё время. И ведь армеец сделал этот просто так, не требуя ничего взамен. Они даже про ограничитель не знали до этого момента.

Постепенно братья обживались, а через время прошли курс специальной подготовки, показав себя с лучшей стороны. Они стали ходить в патрули. На особо охраняемые объекты их не пускали, но всё же им доверяли дозоры по жилым и ремесленным кварталам.

Сегодня они узнали, что самый главный начальник должен умереть. Никакого особой грусти по этому поводу они не испытывали. Ушел один начальник — придет следующий. Это проблема высших кругов, в которые они если и попадут, то только чудом. К тому же после появления странной аномалии ушло ощущение неминуемой беды, так что настроение было прекрасным. И всё же Авалон стал для них домом. Домом, который они будут оберегать.

— Это кто? — спросил младший брат, показывая на людей, которые расходились в разные стороны. — И почему тут лежит снег?