Последняя Арена 7

Хаоситка поделилась, что ощутила угрозу, будто этот поцелуй грозил её существованию. Я же, в свою очередь, рассказал о Кейре. Рыжее чудо как-то говорила, что я могу спать с кем угодно, но после главной битвы она уничтожит конкуренток. А если учитывать, что моя женщина вытворила в Авалоне, когда увидела считывающие артефакты, то сомнений не оставалось — обнулит всех без малейшей жалости.

После таких откровений наши отношения вышли на иной уровень. Нет, заноза всё так же выносила мне мозг, цеплялась к словам, язвительно парировала замечания, но появилось ранее небывалое доверие и открытость. При этом я не забывал о словах Айгыз про предательство перед вратами.

Мобы приближались.

— Отступаем! — крикнул Херкулес.

Приказы парня — это условность. Мы и без них знали, что нужно делать. Уничтожение дендритов превратилось в рутину. Это поначалу случались ошибки, из-за которых появлялись кадавры, но уже больше двух недель никто из нас не умирал. А раз хочет покомандовать, то почему бы и нет? Нам это никак не мешает, и даже помогает. Как бы плохо я ни относился к армейской братии, но всё же стоит отдать должное, что на большой дистанции субординация выигрывает перед бесшабашной вольницей.

Херкулес показал себя грамотным руководителем в рейдах. Когда начинался бой, вся его непосредственность превращалась в рациональность, так что во время вылазок мы беспрекословно слушались его. На Графине было общее командование и планирование. Мегера же заправляла бытом.

Опыт учеников Огюста оказался несоизмеримо больше, чем у меня или Лики. Из-за ментальной ловушки в тульской аномалии я потерял полтора месяца, а девушка так и вовсе забыла почти всю свою игровую жизнь. Группа же, как оказалось, прожила в системе намного больше, чем обычные люди. Многочисленные пространственные бреши искажали время, потому по их восприятию прошло не пять месяцев, а около полутора лет. При этом Огюст не давал им отдыха, периодически гоняя так, что инструктора спецподразделений могли бы позавидовать, а новобранцы — посочувствовать.

И снова у меня появился вопрос: почему нельзя было взять на Арену, допустим, десять тысяч человек и подготовить их до уровня профессионалов. Для чего надо было набирать неумех, для которых эльфы и гномы — это персонажи фэнтезийных книг, а магия — всего лишь таинственное слово, не имеющее под собой никакой опоры? Все участники попали бы в топы, получили сотни умений, развились бы в крафтинге. А если учитывать, что в некоторых порталах время идёт неправильно, то обучение могло бы растянуться на десятилетия.

Я получил ответ всего на один вопрос, который касался разломов. Информация в нас усваивалась постепенно. Вполне возможно, если случится чудо и в настоящем мире пройдёт всего час, то я не вспомню ни про остров Крит, ни про златоглавые камневики, ни про некоторые другие места и артефакты. А в худшем случае моя психика просто не выдержит наплыва знаний. Но, повторюсь, это при том условии, что пройдёт час. Если же намного больше, то знания сохранятся в полном объеме.

Мы выдержали ещё несколько дистанционных ударов. Снаряды у монстров не были бесконечными, в чем мы убедились где-то месяц назад. Прежде чем вступать в ближний бой, требовалось лишить дендритов листьев, шипов и смолы.

— Бросай! — заорал наш рейд-лидер. — Страховка.

Лика зашвырнула руку, оставшуюся от первого уничтоженного кадавра. И да: я, как бы мерзко это ни звучало, попробовал сам себя. Вкус привычный: рыба с курицей. Потом, конечно, Лика называла меня людоедом, каннибалом и антропофагом (не знаю, где она вообще откопала это слово), но мне не привыкать.

Дендриты почуяли лакомство и отвлеклись от нас, повернув тушки к летящему обрубку. Один раз мне удалось повидать, как монстры поглощают кадавров. Зрелище, скажу я вам, отвратнейшее. А чавкающий и хлюпающий звук, с которым корни втягивали в себя плоть мертвецов, заставлял непроизвольно поморщиться. К тому же в этот момент нагревался шлем, защищая меня от псионического воздействия. В отличиеот меня у других участников группы не было защиты от псионики, так что попав под вражескую атаку, команда не могла ничего есть около двух дней.

Графиня Славская осталась на месте, держа в ларцах, сделанных из смолы, угли. У неё оставалось достаточно маны, чтобы в случае опасности направить огненные сгустки в монстров. Мои же резервы показывали дно. Сохранилось шестнадцать единиц, которые я собирался потратить на устранение себя любимого, если в меня вонзится болезненный парализующий шип.

Мы ринусь в атаку. Лика воплотила хаотический бич. Плеть рассекла ветки, не повредив при этом ствол. Вдоль несуразного древесного туловища проходила нить, при перерубании которой, как и при убийстве планетарных мобов, зачислялся минерал. У каждого из нас, если не считать Мегеры, на балансе уже имелось семь сотен. Посовещавшись, мы решили покупать зерно перехода одновременно, чтобы не возникло сюрпризов. А неожиданностей могло иметься сколько угодно, ведь мы в провале, а не в обычном расколе. На ум приходило и ограниченное число артефактов (тогда останется тот, кому не повезёт — так будет честно), и исчезновение зерна через несколько дней (подобное случилось со сведениями об аллоде), и падение защитного купола (мобов мы зачистили, но смертельный ураган никто не отменял), и многое-многое другое.

Действуя, будто метроном, я отсекал десятки конечностей. Четырехметровое лезвие позволяло не беспокоиться, что твари нанесут внезапный удар. По сути, я выполнял чуть ли не девяносто процентов всей работы.

Мой клинок оказался лучшим оружием из всего, что видели ученики Огюста. Самым странным было то, что перстень я получил не через сотню лет или хотя бы к началу Арены, а в первую неделю прихода Игры. Отсутствие пассивного навыка владения нивелировалось общей простотой использования. Кольцо имело только два значимых минуса. Первое — невозможность навредить внетелесным существам: призраки, бесплотные элементали и эфирные создания не имели физической оболочки. Второе — на него не вставали никакие усилители.

Как мне рассказывал Херкулес, иногда попадались специальные камни, которые можно инкрустировать на оружие. Купить их в инфополе нельзя — только найти. Кристаллы могли дать многое: и открыть игроку новое умение, вроде дальновидения, и преобразовать клинок, дав ему магический урон, и одарить замысловатой аурой. Когда я спросил, с чего он решил, что перстень для этого не подойдет, парень ответил, что всё из-за свойства неразрушимости. На такие предметы нельзя ставить дополнительные артефакты. Я же вспомнил про геммы, но, как мне сказали, они не относятся к усилителям.

— Ровно семьсот, — отчиталась Мегера, глядя на поверженного моба.

— В тоннель сегодня пойдем? — спросила Лика, убирая хлыст в инвентарь. Один раз бич снёс Графине половину мизинца, после чего, не стесняясь в выражениях, женщина высказала всё, что думает о хаоситке. Гавкались они около часа, поливая друг друга отборной бранью. Я, Херкулес и Мегера решили не встревать, дабы не попасть под перекрестный огонь. Зато потом отношения между ними сменились с вооруженного нейтралитета до вполне дружеских. А однажды, когда дендрит перебил занозе ребра, именно Славская утешала и успокаивала девушку.

Остров представлял собой парящий клочок земли радиусом в три километра. По его окраине, в метре от обрыва, виднелся барьер, который, видимо, должен был пасть, когда мы купим зерно межаллодового перехода. Помнится, я тогда выдвинул лезвие, но острие уперлось в поверхность. Затем швырнул пару булыжников, которые через секунду вернулись туда же, где лежали до этого. Очень удивительно вел себя бурный ручей. Он низвергался с пропасти, но не летел вниз, как положено водопаду, а делал дугу и образовывал зацикленное кольцо.