Последняя буква Севера. Книга вторая

– Не знаю, что на меня нашло.

– Возбуждение и страсть. Ты только сейчас это заметила? Я уловила все еще в тот момент, когда вы двое устроили здесь фотосессию.

– Честно говоря, теперь не знаю, как вести себя при встрече. Весь вчерашний день моя голова словно была в какой-то дымке, как пьяная, а сейчас отрезвела. Боюсь, что будет неловко смотреть ему в глаза.

– Все будет нормально, расслабься и жди его дальнейших действий. Так у вас правда больше ничего не было?

– Петтинга в машине тебе недостаточно?

– Просто раз уж вы дошли до этого в машине, а потом я встретила его ночью выходящим из твоего дома…

– Мы просто спали.

Моргнув, Рут тушит сигарету в консервной банке.

– А говоришь, не было.

– Нет, в смысле по-настоящему спали. Закрыли глаза и видели сны.

– И он не приставал?

– Нет, совсем нет. Что такое? Почему ты так смотришь?

Поерзав, Рут поджимает губы, а на лице отражается удивление с примесью жалости.

– В статьях пишут, что парни как животные – если пристают, значит хотят тебя и ты им нравишься. А если нет, то сама понимаешь.

– У нас немного другая ситуация. Джейк осторожен, потому что переживает из-за драмы с Оливером. Я действительно немного нестабильна эмоционально из-за случившегося и мне правда важно, что в первую очередь он заботится об этом, а не думает членом.

– Ну, не знаю, как по мне, звучит дико. Я думала, что такая чушь только в кино бывает.

Рассмеявшись, я пожимаю плечами, и в этот момент Рут перестает казаться мне старше и опытнее. Уверена, чуть позже она все поймет.

***

События вчерашнего дня давят, мысли врезаются одна в другую, как машины на высокой скорости. Чтобы отвлечься, я беру скейт и еду в скейт-парк.

На улице светит яркое солнце, поэтому большинство будет кататься на открытых площадках, я же выбираю крытую, где поменьше народу.

Я теряюсь во времени, катаясь по скейт-плазе, в этот момент есть только я и доска. Мне нравится шум, стук колес о рампы и напряжение в мышцах.

В кармане джинсовки звонит телефон, и я достаю его, не слезая с доски. На экране горит имя «Олли», и мое сердце вздрагивает. Он настолько давно не звонил мне, что это кажется чем-то странным. У него что-то случилось?

– Все в порядке? – говорю я в трубку, отталкиваясь ногой от покрытия.

– Эм, и тебе привет, Мик, – он неловко смеется. – Да, все хорошо, почему ты спрашиваешь?

– Ты давно не звонил. Подумала, что звонки без повода уже не в нашем стиле.

– Именно поэтому я и звоню. Мы можем поговорить?

– А разве мы не этим сейчас занимаемся?

– Лично. У меня правда есть что сказать. Где ты?

Я торможу с ответом. В голове куча вопросов: о чем, зачем и почему сейчас?

– В крытом скейт-парке.

– Буду через пятнадцать минут.

Пятнадцать минут длятся целую вечность. Ожидание превращается в медленную пытку, я больше не чувствую легкости, съезжая по наклону высокой рампы. Не знаю, что Оливер хочет сказать, и боюсь думать об этом, успокаивает лишь одна мысль, – самое страшное уже произошло – он отверг меня, и мы перестали общаться. Хуже уже не будет. Или такое все же возможно?

Я взмываю на край невысокой рампы и решаю передохнуть. Если Оливер появится внезапно, я запросто могу потерять равновесие от волнения и грохнуться. Мне до чертиков страшно оставаться с ним наедине, боюсь, что мои чувства могут заново вспыхнуть, именно поэтому я сбежала вчера с праздника. Я все еще не до конца уверена в том, что Оливер Хартли больше не может управлять моим сердцем. Можно ли так быстро избавиться от многолетней зависимости?

Сев на край рампы, свешиваю ноги и опускаю скейт на колени. Чтобы убить волнение, я начинаю подпиливать обломившийся ноготь о гриптейп.

Когда Оливер появляется, я вытираю вспотевшие ладони о спортивные штаны и взмахиваю рукой. Олли разгоняется на доске и стрелой взметает вверх по рампе.

– Привет, – бросает он, присаживаясь рядом.

Натянуто улыбнувшись, я разглядываю логотип «Конверс» на его свитшоте. Между нами висит такой тяжелый и вязкий уровень неловкости, от которого хочется сбежать, спрятаться и больше никогда не повторять этот опыт.

Мне больно от того, что от лучших друзей, которые могли поделиться друг с другом всем на свете, мы превратились в это. Обычно я не отказываюсь от близких, борюсь за них, но Олли не оставил мне другого выбора.

Сделав глубокий вдох, Оливер несколько раз проводит пальцами по волосам.

– Во-первых, хочу еще раз извиниться за то, что произошло на парковке.

Закусив губу, я медленно киваю.

– Ты заступился за меня, встал на мою сторону, и этого достаточно. А я в свою очередь так и не сказала тебе спасибо за это. Так что, пользуясь возможностью, говорю сейчас. Спасибо.

Разведя ладони в стороны, я усмехаюсь и наверняка выгляжу как полная идиотка.

– То, что вчера устроила Констанс, – сжав челюсть, Олли потирает щеку, – полное дерьмо. Клянусь, у меня только вчера окончательно открылись глаза. Прости за то, что рассказал ей о нас, за то, что игнорировал твои звонки и не вставал на твою сторону, даже когда она была неправа. За то, что срывался на тебя, когда ты пыталась открыть мне глаза. Я худший друг в мире, и я чертовски сильно облажался.

Слова Оливера ошеломляют. Я не ожидала этого, действительно не ожидала. Он говорит искренне, с сожалением в голосе и, кажется, он впервые взглянул на нашу дружбу с обеих сторон, а не только со своей.

– И то, что произошло на твой день рождения. Это полностью моя вина.

– Мы вдвоем винова…

– Нет, Мик, – перебивает Оливер, накрывая своей ладонью мою. – У тебя были чувства, ты призналась, я же повел себя как эгоистичный кретин, хотел заглушить боль и не подумал о тебе. Но я уверен, что теперь мы можем все исправить.

– Теперь? – Я напрягаюсь всем телом, а скейт соскальзывает с моих ног и летит вниз. – Что ты имеешь в виду?

Оливер двигается чуть ближе.

– Мик, я вел себя как слепой кретин. Не понимаю, как не замечал твоих чувств и зачем сбежал, как только узнал о них. Но вчера, когда я увидел тебя в том платье… В общем, теперь стало понятно, почему я так злился на то, что ты проводишь время с Джейком.

Оливер сжимает мою ладонь, а у меня создается впечатление, что он сжимает мое горло и лишает воздуха.

– Если я ревную тебя, значит там что-то большее, чем просто дружба, верно? И я не знаю, сможешь ли ты найти в себе силы когда-нибудь простить меня. И дружбу нам уже сложно будет вернуть, но что, если мы попробуем отношения? Начнем все как нормальные люди, сходим на свидание, будем узнавать друг друга по новой, можем даже врать, приукрашивать факты о себе и будем делать вид, что верим.