Последняя глава (Книга 2)

– Вы не скажете, где бы я могла здесь поблизости поесть?
– обратилась к ней Динни.

У женщины было широкое лицо с выдающимися скулами; щеки и глаза сильно накрашены, пухлые, добрые губы, довольно широкий нос; глаза, видно, привыкли по заказу глядеть то зазывно, то вызывающе, словно совсем перестали быть зеркалом души. Темное платье плотно облегало фигуру, а на шее висела длинная нитка искусственного жемчуга. Динни невольно подумала, что и в высшем свете немало таких, как она.

– Тут налево есть одно такое местечко...

– А вы не хотите закусить со мной?

– вдруг отважилась Динни, - ее толкнул на это голодный взгляд женщины.

– А что ж? Пожалуй, - ответила та.
– Говоря по правде, я вышла на пустой желудок. Да и в компании как-то веселее.

Она свернула на Кингс-роуд, и Динни пошла с ней рядом. В голове у нее мелькнуло, что знакомые, наверно, удивились бы, встретив ее в таком обществе, но на душе почему-то стало легче. "Только смотри, будь с ней попроще", - сказала она себе.

Женщина привела ее в маленький ресторанчик или, вернее, кабачок, потому что там был бар. В закусочной, куда вел отдельный ход, никого не было, и они сели за небольшой столик, на котором стояли судок для приправ, ручной звонок, соус-кабуль и вазочка с поникшими ромашками, - они никогда и не были свежими. В зале пахло уксусом.

– Эх, до чего же курить хочется!
– сказала женщина.

У Динни не было сигарет. Она позвонила.

– А что вы курите?

– Да самые простые.

Появилась официантка; она поглядела на женщину, поглядела на Динни и сказала:

– Слушаю вас.

– Пачку "Плейерс", пожалуйста. Большую чашку кофе для меня, только крепкого и свежего, кекс или булочки. А вы что будете есть?

Женщина испытующе поглядела на Динни, словно прикидывая ее ресурсы, потом на официантку и нерешительно сказала:

– Да, по правде говоря, я здорово хочу есть. Как насчет холодного мяса и бутылочки пива?

– Может, овощи? Какой-нибудь салат?
– предложила Динни.

– Ну что ж, тогда и салат, спасибо.

– Вот хорошо! И маринованных каштанов, правда?

Если можно, пожалуйста, поскорее.

Официантка молча облизнула губы и, кивнув головой, отошла.

– А знаете, - вдруг сказала женщина, - это очень мило с вашей стороны!

– Спасибо, что вы составили мне компанию. Без вас я чувствовала бы себя как-то неловко.

– Она-то никак ничего не поймет.
– Женщина мотнула головой в ту сторону, куда ушла официантка.
– Да, по правде говоря, и я тоже.

– А что тут понимать? Просто мы обе проголодались.

– Ну уж тут не сомневайтесь. Вот увидите, как я буду уписывать за обе щеки. И насчет маринованных каштанов вы здорово придумали. Никак не могу удержаться от луку, а это мне не полагается.

– Надо было заказать по коктейлю, - пробормотала Динни.
– Но боюсь, их здесь не подают...

– Да, рюмочку хереса можно бы пропустить. Я сейчас принесу.
– Женщина поднялась и прошла в бар.

Динни воспользовалась случаем, чтобы попудрить нос и достать деньги: сунув руку в кармашек, пришитый к лифчику, где она хранила свои богатства, добытые на Саут-Молтон-стрит, она вытащила оттуда бумажку в пять фунтов. Встреча с женщиной немножко отвлекла ее от грустных мыслей.

Женщина вернулась и принесла две полные рюмки.

– Я сказала, чтобы они поставили это нам в счет. Выпивка здесь хорошая.

Динни отпила глоток вина. Женщина осушила свою рюмку разом.

– Ух, как мне этого не хватало! Есть же, говорят, такие страны, где человек даже и выпить не может.

– Да нет, всюду могут, и пьют, конечно.

– Пьют-то пьют, это факт. Но, говорят, там не выпивка, а просто отрава.

Динни заметила, что женщина с жадным любопытством разглядывает ее пальто, платье, лицо.

– Извините за любопытство, - сказала она.
– У вас сегодня свидание?

– Нет, я отсюда пойду домой.

Женщина вздохнула.

– Куда же она пропала с этими чертовыми сигаретами?

Снова появилась официантка и подала пиво и сигареты. Она откупорила бутылку, разглядывая волосы Динни.

– Фу!
– с облегчением вздохнула женщина, затягиваясь.
– До смерти курить хотелось!

– Сию минуту подам вам остальное, - сказала официантка,

– Не видала ли я вас на сцене?
– спросила женщина.

– Нет, я не актриса.

Появление еды нарушило неловкое молчание. Кофе был лучше, чем ожидала Динни, и очень горячий. Она выпила почти всю чашку и съела большой кусок сливового пирога. Сунув в рот маринованный каштан, женщина заговорила снова:

– Вы живете в Лондоне?

– Нет, в Оксфордшире.

– Что ж, и я люблю деревню, да теперь все никак туда не попадаю. Я выросла возле Мейдстона, красивые там места.
– Она шумно вздохнула, обдав Динни запахом пива.
– Говорят, коммунисты в России запрещают проституцию, ну разве не потеха? Один американский журналист мне рассказывал. Что ж! Вот не думала, что бюджет - такая важная штука, - продолжала она, с таким удовольствием выпуская дым, словно облегчала душу.
– Ужас, какая безработица!

– Да, все от этого страдают.

– Уж я-то страдаю наверняка, - сказала та, глядя в пространство пустыми глазами.
– Вы, небось, меня осуждаете?

– Сейчас людям не так-то легко осуждать друг друга.

– Да, святые мне попадаются редко.

Динни засмеялась.

– Но, правда, раз мне попался один священник, - с вызовом продолжала женщина, - до чего же толковый, никогда таких не встречала; жаль только, что послушаться его не могла.

– Держу пари, я знаю, как его звали, - сказала Динни.
– Черрел?

– В точку, - сказала женщина, и глаза ее округлились от изумления.

– Это мой дядя.

– Фу ты! Ну и ну! Вот потеха! Видно, и вправду мир тесен. Очень славный был господин, - добавила она.

– Не только был, но и есть.

– Да, лучше людей не бывает.

Динни ждала, что она это скажет, и подумала: "Ну теперь мне полагалось бы заплакать и сказать: "Моя бедная падшая сестра"..."

Женщина с удовлетворением вздохнула.

– Вот наелась, так наелась, - сказала она и поднялась со стула. Большущее вам спасибо. Мне пора двигаться, не то, пожалуй, прозеваю все на свете.