Последняя комета

Саит стаскивает ее в воду. Я едва знаком с ним, он на пару лет старше нас. Его рука под купальником Тильды. Костяшки пальцев проглядывают под тонкой тканью. Она закрывает глаза, когда он целует ее в шею.

Мне надо уйти, но я застываю на месте как вкопанный.

Я не могу видеть этого, но не в состоянии отвести глаза в сторону.

Кто-то громко кричит у меня за спиной. Тильда смотрит в мою сторону. Наши взгляды встречаются. Саит вытирает капли воды с лица и тоже замечает меня.

Мне наконец удается пошевелиться. Я ухожу настолько быстро, насколько это позволяет скользкий пол, не представляя, что несколько сидящих на краю бассейна девиц провожают меня взглядами. Я бегу мимо погруженного в темноту кафе прямо в раздевалку. Когда за мной захлопывается дверь, музыка и голоса сразу становятся тише. Но вместо этого я слышу свое тяжелое дыхание.

Внутри воняет. В душевых явно кто-то пытался очистить желудок, сунув два пальца в рот. Наполовину переваренные остатки еды прилипли к краю решетки водостока. Я продолжаю путь между рядами шкафчиков. Мне уже тяжело держаться прямо. Кажется, что силы покинули меня. Кожа чешется. Голова гудит.

Я опускаюсь на одну из скамеек. Надо было уйти с Юханнесом. Я не могу вернуться и искать его, но мне хочется убраться отсюда поскорее, и я не верю, что смогу сделать это сам.

Дверь в раздевалку открывается и закрывается снова. Чьи-то мокрые ноги шлепают по кафелю, потом по резиновому коврику.

Когда я поднимаю глаза, она стоит передо мной. Тильда обхватила себя руками. Ее темные волосы убраны назад, вода капает вниз, образуя лужу у стоп. У нее стеклянные, как у куклы, глаза. Пару месяцев назад я рассмеялся бы, если бы кто-то сказал, что Тильда употребляет наркотики. Но с тех пор многое изменилось.

– Я не специально делала это у тебя на виду, – говорит она. – Я думала, ты ушел.

– Может, сделаем это вместе? – спрашиваю я. – Уйдем отсюда? Я ужасно скучаю по тебе.

Она качает головой. Мне следовало бы промолчать, но что мне терять?

– Не хочу оставаться один, – говорю я и слышу, как снова заикаюсь.

– Это не слишком хорошая причина, чтобы быть вместе.

– Не только поэтому.

Я натягиваю резинку на запястье. Ключ от шкафчика звенит, задевая бирку с его номером. Я оттягиваю резинку и отпускаю ее, она бьет по коже, потом повторяю это снова и снова, пытаясь привести мысли в порядок. Но явно без особого успеха.

– Я люблю тебя, – говорю я. – Почему ты не любишь меня?

– Просто не хочу быть вместе с кем-то в оставшееся время. Ты это знаешь. Я хочу делать, что хочу.

– У нас могут быть открытые отношения, – предлагаю я.

Кривая улыбка в ответ. Она не верит мне. Я сам не верю себе.

– Мы можем попробовать, – все равно говорю я. – Мы же просто созданы друг для друга.

Тильда садится рядом со мной. Она выглядит печальной, но я не знаю почему именно. Может, она тоже соскучилась. Или ей просто жаль меня.

– Нет, – отвечает она. – Никаких нас больше не будет. Той Тильды, которая хотела быть с тобой… больше не существует. Ее, наверное, вообще нет.

– Что это означает? – фыркаю я.

– Ты должен забыть меня.

Сейчас я вижу страдание в ее взгляде. Комната начинает ходить ходуном. Тошнота подступает к горлу.

– Тебе надо понять это, – говорит Тильда. – Ты же не хочешь, чтобы все продолжалось в том же духе до последнего дня?

Внезапно у меня возникает страстное желание, чтобы она ушла.

Мне больно, когда она находится так близко, но остается так далека.

– Ты пожалеешь, когда он настанет, – говорю я. – Но знаешь, потом ничего не удастся вернуть, поскольку никакого потом не будет.

Кукольные глаза моргают.

Кто-то зовет ее по имени, и мы одновременно направляем взгляды в ту сторону. Элин и Аманда. Я не знаю, долго ли они стояли там. Много ли услышали.

– Нам надо уходить, – говорит Аманда.

Дверь раздевалки открывается снова. Со стороны душа слышны голоса. Кто-то кричит. Тяжелые ботинки топают по полу. Двое полицейских появляются среди шкафчиков. Мужчина с бородой и женщина, чье лицо я, кажется, где-то видел.

– Эй, молодежь, – говорит бородатый. – Пора закругляться.

Я быстро поднимаюсь, пол уходит из-под ног, Тильда успевает схватить меня и не дает упасть.

– Мы можем отвезти его домой, – предлагает женщина-полицейский, а я пытаюсь протестовать.

– Ты не дойдешь сам, – перебивает меня Тильда.

– Все нормально.

Полицейские берут меня под руки. Я пытаюсь вырваться, но они держат сильнее.

– Где твоя одежда, Симон? – спрашивает женщина.

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Мы поговорим об этом потом.

Она смотрит на бирку с номером на моем запястье и направляется к нужному шкафчику.

Когда народ лавиной устремляется внутрь, я теряю Тильду из вида. Еще один полицейский гонит их перед собой, требует поторопиться. До меня сейчас никому нет дела, хотя раньше все обстояло бы совсем по-другому.

Это уже не будет иметь никаких последствий. Для подобного нет времени. Мир катится в пропасть. Единственной задачей полиции является присматривать, чтобы мы не угробили себя до того, как мир рухнет.

СИМОН

ОСТАЛОСЬ 4 НЕДЕЛИ И 4 ДНЯ

Я просыпаюсь от того, что кто-то дышит мне в ухо. Влажный нос прижимается к моей щеке.

– Уходи отсюда, я хочу спать, – ворчу я и, вытягивая руку, пытаюсь оттолкнуть нависшую надо мной тушу теплой шерсти.

Бомбом облизывается. Я неохотно смотрю вверх и встречаюсь взглядом с парой больших карих глаз. Его голова закрывает мне почти все поле зрения. Шершавый язык касается моего запястья.

Осталось четыре недели и четыре дня.

Меня охватывает паника. Все мысли только об этом.

От сна не остается и следа. Мне надо встать, заняться чем-то. Это единственный способ не сойти с ума.

Сев на кровати, я чувствую, что голова разрывается от боли. Словно комета уже врезалась в мой череп. Бомбом возбужденно лает и носится кругами по комнате, хвостом сбивает стакан с прикроватной тумбочки, и я еле успеваю поднять телефон с пола за мгновение до того, как на него попадет вода.

– Успокойся, – говорю я и включаю мобильник, читаю, что написал Тильде прошлой ночью.