Последняя милость

Второе: да, по большому счету, нас не так уж волнует судьба этого мира. Но ведь и мир… большинство людей, его населявших, не очень-то волновало наше горе. Когда одни из нас голодали, другие бродяжили, а над третьими издевался любой, кто был хоть чуточку сильнее. А уж как принято у так называемых «добропорядочных» людей относиться к таким как ты, колдунам — не мне тебе рассказывать.

Так что, я думаю, мир заслужил всех тех кар, которые на него обрушились. Лишения солнца — в том числе. Но зато… посмотри на небо сейчас!

Последнюю фразу Леон произнес с благоговейным придыханием и указал пальцем вверх. Подняв голову, Равенна взглянула на кусочек ночного неба, проглядывающий между кронами деревьев. На темную как океан синь, растущую луну, россыпь помаргивающих звезд. Одна из звезд как раз сорвалась с неба и пролетела мимо, сверкнув яркой искоркой.

— Видишь, — проговорил охотник, — ночь — единственное время, когда небо становится прежним. Когда уходит проклятая пелена, открывая его естественную красоту. Только ночь нам оставили высшие силы… какими бы именами кто их ни называл. И если не любить ночь, если не хранить ей верность — что тогда вообще стоит любить, чему еще быть верным?

12

Когда поблизости от лагеря ошивался сопляк-надзиратель Равенны, Освальду пришлось поискать укрытия в каких-нибудь кустах. Таких, чтоб были одновременно и погуще, и поближе к стоянке Братства Ночи, и в то же время на расстоянии, достаточном для того, чтобы подходить к ним мальчишке из Братства было лень.

Но, к немалому облегчению бывшего вора, хватило того паренька ненадолго. Да и не столько следил он за окрестностями, сколько собирал хворост. Или вообще просто поглядывал на небо, легкомысленно насвистывая какой-то немудрящий мотивчик. Самое то занятие для убежденного бездельника.

Так что беспечный юнец не помешал Освальду подобраться к стоянке Братства поближе. И убедиться, что Равенна жива. Да заодно стать свидетелем беседы волшебницы и этой двуличной твари — Леона. Свидетелем… ну и слушателем тоже.

Из этого разговора подслушанного бывший вор понял две вещи.

Во-первых, так называемый охотничек не просто решил оставить пленницу в живых, но и попытался перевести ее на свою сторону. Убедить бросить и Дедулю-Бренна, и его, Освальда сотоварищи. Равенна же, стоило отдать ей должное, по крайней мере, не ответила прямым согласием. Хотя и отказа, столь же прямого, с ее стороны, увы, не последовало. И неудивительно, стоило бы признать. Потому что и говорил Леон с напором и довольно-таки веско, и сама волшебница была, мягко говоря, не в восторге от того положения, в котором оказалась.

Но было еще «во-вторых». Причина… одна из причин вышеназванного незавидного положения Равенны. Выходило, что он, Освальд, ошибся. Принял за чистую монету нытье призрачного некроманта, проникся к нему жалостью — и, в конечном счете, подставил братьев по оружию. Хотя подставил ли? С другой-то ведь стороны они уничтожили очередной источник Скверны. Дедуля-Бренн тому только рад будет. Но вопрос, что делать с некромантом, который вовсе и не собирался на самом деле умирать, оставался открытым.

«Эх, надо было соглашаться на предложение завалить пещеру, — про себя посетовал бывший вор, — хотя теперь-то уж чего»

Одно он, впрочем, знал с полной уверенностью: без Равенны, не вызволив ее из цепких лап Братства Ночи, с некромантом точно не сладить — какие бы намерения тот ни вынашивал. Оставалось решить, как спасти волшебницу. План какой-нибудь выработать.

С этой целью Освальд еще немного задержался в кустах близ лагеря после того, как Леону надоело ездить по ушам своей пленницы. Бывший вор понаблюдал, как люди Братства ужинают, рассевшись вокруг двух костров, как укладываются спать, а главное — сколько и где выставляют часовых.

Поддерживать огонь и стеречь сон остальных «братцев ночи» вверялось, кстати, двум человекам. Один из них первым делом отлучился в темноту по зову природы — добро, хоть с края поляны, противоположного тому, где схоронился Освальд. Второй между тем, присев у костра, уставился в небо, что-то неслышно зашептав. Не то молился, не то подсчитывал, сколько на небосвод в эту ночь высыпало звезд.

Вернувшись, первый предложил второму сыграть в кости.

Поглядев еще раз, напоследок, на этих двоих, бывший вор как можно тише двинулся прочь от поляны — осторожно обходя высокие кусты и пригибаясь под ветвями деревьев. Путь его лежал туда, где, примерно в четверти мили от стоянки Братства, ждали, сидя у слабенького, едва заметного в темноте костерка, Сиградд и сэр Андерс.

Первый при появлении Освальда остался спокойным и бесстрастным как вековой дуб. Зато второй мигом подскочил, уже положив правую руку на эфес меча; выпрямился — ни дать ни взять, кол проглотил.

Впрочем, увидев, что из кустов на их стоянку вылез не абы кто, а бывший вор, а с недавних пор соратник, рыцарь более-менее успокоился.

— Ну? Что удалось выяснить? — спросил он почти без привычной спеси в голосе — теперь на ее смену пришло обычное нетерпение.

— Как водится, известия есть хорошие и плохие, — начал Освальд, усаживаясь перед костром, — если не считать того, что меня не поймали, не убили и даже вообще не заметили, главная хорошая новость такая. Равенна жива и вроде невредима, ее не пытают… и убивать, как я понял, вовсе не собираются.

— Но?.. — это подал голос Сиградд, обладавший завидным талантом: порой задать правильный, затрагивающий самую суть дела, вопрос, обойдясь как можно меньшим количеством слов.

— Но к ней имеется целых две плохие новости, — отвечал бывший вор с ноткой сожаления, — во-первых, жизнь нашей волшебнице этот ублюдок Леон оставил не просто так, а с умыслом. Он задумал переманить Равенну к себе… в ряды ихнего Братства. Для чего основательно попудрил ей мозги. Но здесь я его понимаю. Хороший колдун никому лишним не будет.

— А во-вторых? — все так же нетерпеливо спросил сэр Андерс. Подгонял как будто.

— А во-вторых, кушать Равенне эти гнусы не дают, — Освальд вздохнул, — э-э-эх… знают, видимо, что волшебники с помощью еды восстанавливают не только телесные, но и колдовские силы. Вот и пытаются себя обезопасить… так сказать, зад прикрыть.

— То есть, даже если мы и вызволим Равенну… — начал рыцарь, но бывший вор его перебил.

— Без «если», — выпалил он с раздражением, — обязаны освободить.

— …то в бою от нее все равно проку не будет, — докончил свою фразу сэр Андерс, делая вид, что не заметил реплики Освальда.

— Обязаны освободить, — еще раз повторил зачем-то бывший вор, — не то грош нам всем цена. И Дедуля-Бренн зря тратил на нас время, кров предоставляя… спасая от виселицы.

А затем, помолчав с мгновение, добавил:

— Это вполне нам по силам… не смотрите, что этих «братцев ночных» там много. Леон и его подручные — те еще вояки. Просто тогда, у берлоги они застали нас врасплох, смогли окружить… это раз. А два: очень уж они полагаются на стрелы, на арбалеты. Предпочитают бить на расстоянии. Почему? Думаю, причина ясна и очевидна.