Последняя миля

Он может либо жить прошлым, либо рискнуть выйти в мир и поглядеть, удастся ли обрести будущее.

И в иные дни решение дается проще, чем в прочие.

Декер направился к двери.

Глава 11

Стук в дверь всполошил Марса. Потом внизу двери приоткрылась прорезь.

– Тащи свою жопу сюда, – раздался голос.

Мелвин послушно поднялся с койки, повернулся спиной к двери, сложил руки за спиной и опустился на корточки так, чтобы руки оказались вровень с прорезью. Ему на запястья надели наручники. Тогда он поднялся и отступил от открывшейся двери.

Это был Большой Хер. Он был здесь с тех самых пор, как Марс прибыл сюда. И с каждым годом становился только гнуснее.

Габариты Большого Хера были настолько велики, что он практически заполнял собой весь дверной проем камеры. Насупленные брови и ухмылка боролись на его лице за верховенство.

– В чем дело? – спросил Марс.

– Заткнись! Я велел тебе вякать, пацан?

Двое других надзирателей, появившись из-за спины Большого Хера, замкнули кандалы на лодыжках Марса. И погнали его по коридору под звон цепей, будто у призрака Марли [19] .

19

Имеется в виду самая ранняя киноверсия приквела к «Рождественской песне» Ч. Диккенса, снятая в 1901 г. Уолтером Буфом; в ней Скруджу является призрак Марли.

Он миновал стены камер, из квадратных окошек которых, затянутых рабицей, на него таращились лица зэков. Затем ощутил на своем лице порыв смрадного дыхания Большого Хера – смесь табачного перегара с парами виски.

– Ты везунчик, – изрек Большой Хер, в экстазе дергая толстой шеей на каждом слоге. – Покамест ты откинулся из смертников. Направляешься в общую зону. Народ будет рад поглазеть на твою шоколадную жопу, Джамбо.

Марс себя счастливчиком отнюдь не считал. Возвращение в общую зону могло означать только одно.

Он направляется на неофициальную казнь.

Его собственную.

* * *

Если хочешь выжить в тюрьме, придерживайся стратегии и тактики.

Если хочешь прикончить кого-то, опять же придерживайся стратегии и тактики. Его выход из камеры в отделении смертников – стратегия.

А тактика его планируемого убийства вот-вот прояснится.

Его вели в другое здание. Когда вторая дверь захлопнулась под вопль автоматических гидравлических плунжеров, делавших свое дело, мясистая ручища Большого Хера легла Марсу на плечо, остановив его.

– Последняя остановка, Джамбо.

Наручники с него сняли, но ножные кандалы оставили. А затем тюремщики развернулись и оставили его.

Марс огляделся.

Отделение смертников располагалось в здании 12, но теперь он оказался в открытой тюремной зоне вместе с остальными заключенными. Зэки там так и толпились – одни в штанах, другие без рубашек, а некоторые вообще в шортах, сделанных из тюремных штанов с отрезанными штанинами. Хотя по календарю стояла зима, здесь царила удушающая жара. Вытяжные вентиляторы работали вовсю, но едва справлялись с плотным, сырым, зловонным воздухом, зависшим над ними, как токсичные миазмы.

Группа заключенных сидела за столами, привинченными к полу. Некоторые стояли, болтая между собой. Еще кто-то делал отжимания в упоре лежа или подтягивался на перекладинах, вмурованных в стены. Вонь пота, сигаретного перегара и смутное амбре наркоты тюремных алхимиков накатили на него волной. Надзиратели маячили по периферии, похлопывая дубинками по мозолистым ладоням. Взгляды их обегали пространство, высматривая признаки неприятностей, но неизменно возвращались к Марсу.

Сегодня он явно звезда шоу.

И оно должно было вот-вот начаться. Все обзавелись отличными местами, не хватало только попкорна.

Зэки тоже обернулись, чтобы уставиться на Марса. Делавшие отжимания и подтягивания прервали свои занятия, вытирая руки, и отступили к стене.

И ждали. По их лицам можно было читать, как по книге.

«Слава богу, не я».

Новости разлетелись быстро. Марс может откинуться после того, как его едва не ухайдокали.

Выйти на волю.

Угу. Да ни в жисть. Во всяком случае, не на своих двоих.

Марс потер запястья, намятые наручниками. Сейчас он даже радовался боли. Если ты чувствуешь боль – значит, еще жив. Разумеется, ситуация может и перемениться. Но покамест он еще дышит.

Мелвин поднял глаза к галерее второго этажа, окружающей открытую зону по периметру. Большой Хер таращился на него оттуда. Ухмылка на его роже – это было что-то. Рядом с ним с таким же ликующим видом торчал тщедушный Мозгляк – царственные особы наверху, гладиаторы внизу.

Марс снова посмотрел на группу разглядывающих его зэков. Двое уделяли ему какое-то особенное внимание – оба белые, крупнее его, этакие тюремные качки, татуированные, бородатые, с безумными глазами, гнилыми зубами, торчащие от какого-то дерьма, которое протащили в тюрягу контрабандой или забодяжили прямо здесь.

«Траляля и Труляля».

Марс не знал ни их самих, ни за какие преступления их сюда укатали, но невооруженным глазом видел, что это за субъекты. Они не люди. Они звери в клетке. Но сейчас они не в клетке, сейчас их выпустили на ринг.

«И меня, – подумал Марс. – Вот только ноги у меня в цепях».

Он потянул шею, с удовлетворением услышав щелчок, когда ущемленная мышца расслабилась.

Потом оглядел поле перед собой, как раннингбек, зарабатывающий себе на будущее, прорываясь сквозь подкаты и захваты прежней Юго-Западной конференции [20] , врезаясь в людей крупнее себя и притом почти всегда как-то ухитряющийся выиграть сражение. Мелвин всегда мысленно накладывал на поле сетку, деля его на квадраты, планы существования, сквозь которые нужно проложить путь. Он был благословлен зрением, охватывающим все и сразу. Вероятно, этот атрибут – редчайший дар в спорте. А Марс не утратил его даже все эти годы спустя.

20

Низшая лига, включавшая в основном колледжи Техаса и существовавшая с 1914 по 1996 г.

Дыхание его замедлилось, нервы успокоились, мышцы расслабились. На самом деле он даже ощутил радость.

«Двадцать лет моей жизни. Двадцать чертовых лет».

Гнев в нем внезапно всколыхнулся до небес. И не менее мощное отчаяние.

Кто-то должен заплатить. И кто-то вот-вот заплатит.

Джамбо предстоит предельно жесткая посадка.

Он зашаркал вперед с таким видом, будто собирался присоединиться к паре заключенных.

Марс знал расклад местности, и эта пара сделала в точности то, на что он и рассчитывал. Они развернулись и пошли прочь. С прокаженными лучше не путаться, еще подцепишь заразу.

Оглянулся на галерею. На Большого Хера и Мозгляка.

Он знал, что они рассчитывали увидеть на его лице – страх.

Но вместо этого он ухмыльнулся.

И на их лицах увидел то, что хотел увидеть, – изумление.

Обернулся обратно к Траляля и Труляля, отделившимся от своры и теперь обходившим его, крадучись, как дикие псы. В Техасе уйма диких псов, и они всегда охотятся сворами. Загоняют раненых животных, пока те не выдохнутся, а затем набрасываются всей сворой, чтобы убить.