Последняя миля

Защита пыталась пробить в нем дыры, но существенного ущерба не причинила. А когда Марс не стал давать показания в собственную защиту, адвокаты сложили руки.

Присяжным едва хватило времени сходить в туалет, прежде чем они вышли в зал суда с обвинительным вердиктом.

Марса судили справедливо. Улики выдержали дотошное рассмотрение.

Роя и Люсинду Марс убил их единственный ребенок – Мелвин.

В качестве наказания вынесли смертный приговор. Карьера Марса в НФЛ закончилась, даже не начавшись. Как и остаток его жизни.

Конец рассказа.

Его казнь уже была запланирована, когда вдруг другой человек выступил с признанием в этом самом преступлении.

«Чарльз Монтгомери».

Декер разглядывал его фото на экране компьютера.

Белый, за семьдесят. Мускулистый, крепкий и гнусный. Армейский ветеран с длиннющим списком судимостей. От мелкого дерьма дошел до серьезных вещей, до очень серьезных вещей. Сидел в алабамской тюрьме, дожидаясь собственной казни за несколько других убийств, совершенных годы назад.

Так если Монтгомери говорит правду, как же дело против Мелвина Марса настолько занесло в сторону?

В сообщениях говорилось, что подробности преступления полиция все эти годы хранила в тайне в рамках стандартной процедуры. Очевидно, Монтгомери они были известны. Но зачем ему выкладывать их? Просто потому, что он и так в тюрьме? Из-за угрызений совести? Потому что он так и так умрет? По мнению Декера, повидавшего на своем веку немало закоренелых бандитов, Монтгомери ничуть не походил на субъекта, терзаемого угрызениями совести. С виду сущий убийца, да и по сути тоже.

Допив кофе, Декер откинулся на спинку стула.

Кто-то постучал в дверь. Амос поглядел на часы. Семь тридцать.

Он подошел к двери и открыл.

С порога на него смотрел спецагент Богарт с большим портфелем в руке. Возрастом далеко за сорок, высокий и подтянутый, с темными волосами, привлекательно подернутыми сединой, он источал ощущение спокойной властности, нарабатываемой годами командования людьми на трудных заданиях. Не имея детей, Богарт жил отдельно от жены и как раз проходил процедуру развода.

Позади него стояла Алекс Джеймисон – высокая и симпатичная, с каштановыми волосами и выразительными глазами, вспыхнувшими при виде Декера. В руке у нее была сумка с продуктами.

– Сюрприз! – провозгласила ликующая Джеймисон. – С Новым годом!

– Мне сообщили, что вы прибыли пораньше, – с широкой улыбкой произнес Богарт. – Добро пожаловать в ФБР.

– У меня есть дело, которое я хотел бы расследовать, – некстати ответил Амос Декер.

Глава 5

Пока Амос уплетал бекон, яичницу и сырный бисквит, Джеймисон и Богарт читали на ноутбуке статьи о Мелвине Марсе.

Наконец, подняв глаза, Богарт сказал:

– Занимательно, но, вообще-то, это не в нашей юрисдикции, Амос.

Покончив с едой, Декер сделал последний глоток кофе, скомкал обертку и произвел трехочковый бросок в мусорную корзину рядом с кухонной стойкой.

– Какова же тогда наша юрисдикция?

В ответ Богарт, открыв портфель, вынул большой скоросшиватель и протянул его Амосу.

– Я уже отдал Алекс ее материалы. Это дела, которые мы рассматриваем. Прочтите. Обсудим их позже на собрании.

– Мы уже здесь. Мы собрались.

– Есть еще двое членов команды, – возразил Богарт.

– Я познакомилась с одной из них, Амос, и она тебе понравится, – подкинула Джеймисон.

Декер не сводил глаз с Богарта.

– Так вы знали этого Мелвина Марса? – осведомился тот.

– Я играл против него в колледже. Единственные слова, которые, помнится, я ему сказал, были: «Сукин сын, как тебе удалось?»

– Он был настолько хорош?

– Лучше я не видел.

– Что ж, он может выйти из тюрьмы, – резюмировала Джеймисон. – Это хорошо.

– Если он невиновен, – уточнил Декер.

– Ну да, конечно.

– Сомневаюсь, что его выпустят, если не будут абсолютно уверены, – заметил Богарт.

– А вам известно, что каждый год из тюрем выпускают сотни человек, потому что находят их невиновными? – Декер указал на ноутбук.

– Мизерный процент по отношению к числу отбывающих заключение, – возразил Богарт с чуточку неловким видом.

– По оценкам, от двух с половиной до пяти процентов всех заключенных тюрем США невиновны, – сообщил Амос. – Это около двадцати тысяч человек. Впервые тесты на ДНК начали использовать в судебных разбирательствах в 1985 году. С этого момента триста тридцать заключенных были амнистированы благодаря этим тестам. Но они возможны лишь примерно в семи процентах всех дел. А в двадцати пяти процентах дел, где они были использованы, ФБР смогло исключить подозреваемых, так что процент отбывающих заключение без вины мог быть и выше. Может, намного выше.

– Вижу, вы провели расследование по этому поводу, – сухо заметил Богарт.

Воцарилось долгое молчание.

– Декер, – наконец подал голос спецагент, – на самом деле мы занимаемся не этим. Мы расследуем нераскрытые дела в попытке найти убийц.

– А что, если Марс не убийца?

– Тогда убил этот субъект, Монтгомери.

– А что, если он тоже не убийца?

– К чему же ему сознаваться… – Богарт осекся со смущенными видом. – Ладно, поскольку в вашем случае именно так и вышло, я понимаю, куда вы клоните. Но тем не менее.

– Но может… команда хотя бы рассмотреть это? – спросил Декер.

Богарт на пару секунд задумался.

– Я планировал дать команде рассмотреть ряд потенциальных дел, а потом проголосовать, за какое браться. В этих пределах у меня руки развязаны.

– А мы можем лоббировать определенные дела? – поинтересовалась Джеймисон.

– Не вижу оснований возражать, – ответил Богарт. – Я люблю демократию, как и всякий другой, – добавил он с улыбкой.

– По-моему, мы должны взять это дело, – упрямо заявил Декер.