Последняя охота

Намекнул ветврач, что не прочь породниться, и густо при этом покраснел. Оно и не с добра. Девка с каждым днем мощнела и раздавалась ввысь и вширь, но это никого не смутило. Уж очень нужна была корова. И ветврач пообещал все устроить. Свое слово он сдержал. Помимо того, взял на себя свадьбу и все расходы, связанные с ней, содержал молодых. И очень радовался, увидев, что после родов его дочь не только перестала расти, но и заметно похудела.

В городе любой человек помимо своей воли подстраивается к окружающим, тянется к их уровню, чтобы не оставаться в дураках. Катерине не давалась наука. Она и не пыталась брать ее штурмом. К чему впустую тратить время? И женщина, оглядевшись, стала искать работу по себе. Она ничем не брезговала. Сначала устроилась уборщицей в столовой, потом стала посудомойкой. Затем торговала квасом. С недоливов имела небольшой приработок. Перешла на пиво, но не удержалась долго: за грубость с клиентами Катьку выгнали. Зато взяли в кинотеатр билетером и гардеробщицей. Там она до самого декретного отпуска работала, а потом ей предложили уйти по-хорошему.

Все дело в том, что, снимая с крючка пальто какого-то начальника, порвала петельку. Тот сделал замечание, и Катерина взвилась. При всем народе назвала человека жопой с ушами. И сколько ни просил директор кинотеатра, извиняться она не стала. Пришлось расстаться навсегда, потому что и своего начальника, уходя, назвала стельным быком. Тот за этот комплимент двери перед Катькой кулаком открыл и, посинев от злости, крикнул ей:

— Пока не отелюсь, не сыскать тебе больше работы в городе!

Катерина до ночи хохотала, рассказывая Дамиру о том, как отделала директора. Мужик головой качал, урезонивал жену, а та, решив доказать свое, уже на другой день устроилась работать нянькой в садик, куда устроила и сына.

— Ты хоть там воздержись: смотри, не натяни горшок с дерьмом на голову какой-нибудь воспитательнице, — просил Дамир.

— Я никого не задеваю, но если меня начинают дергать, без сдачи не уйдут!

— Послушай, Кать, а мужик, которому вылила в лицо остатки пива, чем обидел?

— Сдачу потребовал жлоб, крохобор! За копейки чуть на кране не повесился у меня! И я жить хочу! За гольную получку кто там цельный день отстоит?

— Ну а с квасом? Там тоже подралась!

— И не смеши! Если б подралась, та бабка давно б сдохла! Старая крыса! Я ей целый бидон налила, как она просила. Так ведь отпила и тарахтит лохмоногая кляча: «Квас разбавленный у вас. Не хочу брать такие мудомоины. Заберите их…» Ну я и вылила ей все остатки на голову! Кто после этой кикиморы возьмет их? Да и мне зачем? Себе хороший возьму. Ту же суку подналадила, развернула и пинком. Бидончик не отдала, покуда деньги не вернула. Что ж, по-твоему, должна была сделать?

— Не хами! Это город! Дурная молва она всегда впереди нас бежит. Улыбайся, извиняйся, уговаривай, льсти, даже если на душе кипит. А уж потом обдумай, как отплатить. Есть месть без брани и мата, но она куда больнее бьет. Она не только унизит, даже убить способна человека. И это несмотря на должность. Хотя для такого одной выдержки мало. Нужно не терять мозги, уметь видеть, слышать и помнить все. Научись держать себя в руках. Не срывайся. Не давай повода думать о себе хуже, чем ты есть на самом деле. Заставь себя уважать. Не кричи, помни: что кричит лишь слабый. Сильный человек никогда не опустится до свары. Он отомстит и накажет иначе. Без угроз. Молча и страшно…

Катерина насторожилась, внимательно слушала мужа, а на того нашло озарение, сказались беседы с чекистами, следователями и оперативниками:

— Хватит тебе позориться! Выйди из состояния деревенской бабехи. Стань такой, как твой отец. Держись достойно, не вели себе распускаться и будешь неуязвимой. Поверь, это тебе доступно. Сама почувствуешь, насколько легче жить станет. Лишь поначалу сложно ломать саму себя, зато вскоре не сумеешь иначе. Не опускайся до уровня полудурков и хамов. Ведь мы живем в городе, и то, что воспринималось и прощалось в деревне, тут презирается. Да и мне помешаешь. Ведь не исключено, что предложат за мои услуги хорошее место, но, вспомнив о тебе, не решатся в штат взять, мол, пусть с женой справится для начала.

— Ой! Да я такой стану, на дикой козе никто не подвалит! — всплеснула руками Катерина и добавила, вздохнув: — Вот если б только не доставали меня…

Вскоре Дамир стал замечать перемены в ней. Жена сама себя одергивала на крике. Перестала браниться с соседями на весь двор. Не чавкала и не сморкалась за столом, не оглушала по утрам домашних. Ее голос теперь стал похож на отдаленные раскаты грома, а не на бушующую грозу, как прежде.

Дамир радовался, хвалил бабу. Ненавязчиво советовал следить за собой.

— Ведь ты красивая! Пусть это все увидят, не только я! — поглаживал бедра, плечи жены.

— Ты на что намекаешь? — испугалась она.

— Хочу, чтоб была лучше всех! А что подумала? — спросил, смеясь.

— А ежли на меня соседские бандюги начнут заглядываться? Ты ж ревновать начнешь!

— Такое тебе не грозит. Они, если надо, других приглядят, совсем молодых, гулящих. Им ни к чему лишние неприятности со мной. Да и не поверят тебе, зная, кто я, — успокоил Катерину окончательно, но если б мог увидеть заранее, какое злое семя посеял в душу ей, сам бы ужаснулся.

«Ну, гад ползучий, думаешь, кроме тебя, никому не нужная? Держись, зараза! Попомнишь этот день!»

С того дня Катерину будто подменили. Она даже во двор не выскакивала в халате. Аккуратно укладывала косу вокруг головы и ходила, будто в венце. Научилась пользоваться тушью, помадой. Не раскорячивалась над грядкой, присаживалась рядом и полола их не спеша, изредка посматривая на соседский дом. Там ее старания никто не замечал, и бабе стало обидно. Она теряла терпение. Но как-то вечером приметила на крыльце Шкворня. Он только что вернулся и переобувался в домашние тапки.

— Эй, сосед! Редиски не желаете? — окликнула Катерина.

Мужик ушам не поверил, отказался.

— Не люблю ее! — ответил глухо.

— Зря! В ней много полезного! — держала в руках большой яркий пучок.

— Зубы подводят, — добавил Шкворень удивленно.

— А вы порежьте.

— Не умею, да и некогда! — Вошел в дом и плотно прикрыл за собой дверь.

Катерину это не остановило. Она была настырна и вскоре постучала в окно, держа в руках миску с готовым салатом.

— Вот поешьте, угостить хочу! — подала соседу салат.

Тот отпрянул:

— Не надо!

— Зря! Мы — соседи! Хотите иль нет, дружить нам придется. Я ж от чистого сердца…

— Слушай, баба, ты своего козла тряхни! Сколько он мне гадостей подложил, разве это по-соседски? — Сверкнула ярость в его глазах.

— То он, а я сама по себе! Может, с того не сладилось, что не склеилось враз промежду вами. Вообще он смирный мужик. Узнаете друг друга — подружитесь.