Последняя осень. Буря

– Я убью тебя, – процитировала последнее сообщение Маша. – Серьезно, это Вика написала? Не может быть.

Стиль общения не вязался с образом бойкой, самодостаточной девушки, привыкшей побеждать.

– Как в том меме: напилась, собралась к бывшему, но тот не оценил щедрости, – усмехнулась Динара. – Понятно, почему Вика настойчиво флиртовала: надеялась, что они с Глебом воссоединятся, но он отказался и умер – какое совпадение – через три дня после ее угроз.

– Вика всегда хамит сгоряча, – встал на защиту Женя. – Пока мы встречались, чего только не желали друг другу. Она взрывается по щелчку, зато быстро остывает.

– Стоит проверить, – сказал Кирилл. – С кого начнем?

Экран потух, но Динара не растерялась и мигом принесла зарядное устройство. «Подозреваемых все больше», – размышляла Маша, гипнотизируя взглядом чернильно-черную пустоту дисплея. Догадки хаотично роились, ладони потели. Поймав себя на желании тряхнуть или разбить издевательскую штуку, чтобы поскорее раздобыть сведения, она перевела внимание на неприметную вещицу, которую сначала приняла за папку. На самом деле это была тетрадь размером с альбомный лист. Такие же продавались в магазине при университете, пользовались популярностью среди студентов. Страницы скреплялись пружиной, которая легко размыкалась и защелкивалась, что было гораздо удобнее обычного переплета.

Внутри тетради крепились файлы с фотографиями. Из-за теплых коричневых оттенков они выглядели старыми и уютными. Самая большая фотокарточка запечатлела детей с аккуратными прическами, прилежно завязанными красными галстуками. На заднем плане виднелось футбольное поле. Пионеры были расставлены в три ряда, одеты в белые рубашки, темные брюки или юбки. По бокам улыбались молодые девушка и парень. Судя по всему, это были студенты, работавшие вожатыми. Детям наверняка велели принять одинаковые позы, но в каждом читался характер: кто-то корчил недовольную мину, кто-то задорно улыбался, кто-то грустил. В отличие от фотографии, где время замерло навсегда, в реальности мальчики и девочки давно повзрослели, обзавелись семьями, вероятно, уже позабыли о далеких летних днях.

Маша пересчитала пионеров. В отряде было тридцать пять человек. Взгляд зацепился за ребенка, по виду первоклассника, сидевшего на траве, с панамкой или игрушкой в ладонях. На его футболке кто-то нарисовал маркером крестик. «Зачем его отметили? – удивилась Маша. – Это сделал Глеб?» Поразмыслив, она перевернула снимок и прочла надпись, выведенную на обратной стороне: «Буря, 2-я смена, 1984 год».

На втором, слегка помятом изображении стоял мужчина в спортивном костюме. Одной рукой он приобнимал уже знакомого мальчика, одетого в футболку и шорты, а другой держал футбольный мяч. В отдалении виднелась группка подростков. Вместо подписи значилось: «Толик, июнь-июль», был указан тот же год. «Анатолий. Смешное имя, – улыбнулась Маша, взглянув на слишком серьезного мальчика. – Уверена, он стал бухгалтером». Ей тут же вспомнилась прилипчивая песня из девяностых, посиделки родителей с друзьями. Сосредоточившись на деле, она просмотрела другие файлы, где лежали потертый значок с олимпийским мишкой, лоскут пыльно-серой, опаленной ткани, кораблик из пожелтевшей бумаги, а также распечатанный скриншот из диалога «Избранное», гласивший:

[16.09 17:10]

В.э., п. к, п.-п., н.

[17.09 16:00]

В.э., л. к, п.-п., н.

[18.09 18:23]

Т.э., п. к, п.-п., н.

– Здесь какой-то шифр, – сказала Маша, показав находку остальным.

Кирилл взглянул на картинку и, когда телефон ожил, потратил около десяти минут, чтобы долистать до нужного СМС, потом сказал:

– Это с прошлого года.

Хотя интернет отсутствовал, прикрепленный к сообщению документ открылся.

– Убийство Юрия Воробьева, – озвучила заголовок Динара. – Кто это?

Повисла тишина.

– Что означают эти сокращения? – спросил Леонид.

– Сомневаюсь, что они связаны со смертью Волгина, – сказал Кирилл. – Но стоит изучить.

Отложив задачу на потом, он полез в список звонков. В глазах Маши рябило от количества пропущенных. Она ахнула, поняв, что Глебу целую неделю надоедал один и тот же номер.

– Яна? – прошептала она. – Но как? Почему она соврала?

Поймав на себе удивленные взгляды, она пересказала недавнюю беседу с блондинкой. Ребята не успели обсудить услышанное. В холл заглянула Настя. Темная безразмерная толстовка и накинутый на голову капюшон будто выражали скорбь. Маша оживилась, почувствовав, что скоро получит ответы и подловит Лебедеву. Однако, ей не хотелось упустить шанс или все испортить. Она колебалась пару минут, выбирая между атакой в лоб и более хитрой стратегией.

– Красивый маникюр, – похвалила она, когда Настя остановилась возле бутылки с водой. – Где делала?

– У знакомой, – сказала та, с удовольствием посмотрев на ногти. – Мила работает на дому, берет недорого.

– Классно, – притворно улыбнулась Маша. – Мне надоели цены в салонах. Дашь номер мастера?

Настя приободрилась, полезла в карман, защебетав:

– Мила рисует даже сложные дизайны, у нее много покрытий, украшений и трафаретов.

– Здорово, – мягко произнесла Маша, но тут же сменила тон на более строгий: – Почему ты не сказала, что у Глеба была любовница?

Лебедева замерла, прошептав:

– Чтобы слухи прекратились. Ой.

Спохватившись, она обиженно надула губы.

«Удобный способ: отвлечь внимание и припереть к стенке», – порадовалась Маша, но сохранила невозмутимое выражение лица. Женя поднял большой палец вверх, Динара улыбнулась, а Кирилл с Леонидом, похоже, взяли чудодейственный метод на заметку.

– Кто она? – спросила Маша.

– Бессовестная тварь, – скривилась Настя. – Редкостная гадина!

– Как ее зовут? – прервал поток оскорблений Кирилл.

– Без понятия. У нее отвратительные приторно-цветочные духи. Колхоз. От Глебушки частенько ими воняло, эта мразь специально выливала полфлакона, чтобы задеть меня. Ха, напрасно старалась. Я ведь официальная девушка, а та толстуха – всего лишь недоразумение.

– Когда ты узнала правду, вы с Волгином поругались? – уточнила Маша.

– Зачем ссориться? – прощебетала Настя. – Каждый ошибается.

Женя хмыкнул, Кирилл посуровел, Леонид невозмутимо промолчал, Динара нервно усмехнулась и припомнила:

– В СМС ты грозилась выдать его клиентам.

– Написала на эмоциях, – смутилась Настя. – По факту там пустячок: Глебушка говорил, что возит одежду из США, а сам затаривался в Китае, нанимал швею, которая перешивала бирки и чуть-чуть подправляла дефекты. Это маркетинговый ход, все равно оригиналы и копии производят на одних и тех же фабриках, – отмахнулась она. – В общем, я злилась только на сучку.

Настя, словно зомбированная, продолжала ругать «разлучницу». Тягомотная болтовня заняла полтора часа, но не увенчалась успехом. Когда Лебедева покинула зал, все вздохнули с облегчением.

– Как трешевое шоу: подставы, драмы, интриги, – поморщилась Динара. – Вместо правды – тупость, вместо нормальных зацепок – какие-то домыслы. Жаль работяг, которым поручат это дело.

– Пока что мы страдаем вместо них, – вздохнул Женя. – Теперь зовем Вику?

– Она будет отрицать до последнего, – предположил Кирилл. – Подождем до завтра, намекнем, будто в чатах Глеба есть кое-что серьезное. Вика забеспокоится, накрутит себя и пойдет на контакт. С Яной поступим так же.

Затея всем пришлась по вкусу. Динара, проявив инициативу, уткнулась в сотовый Волгина, но намеренно пропустила диалог с Женей. Маша едва не крикнула: «Стой», – затем одернула себя, решив проверить переписку позднее.