Последняя песнь Акелы-3

— Ну сказал: «люблю» и всё? — девушка, состроив патетическо-романтическую рожицу, вдохновлено взмахнула руками. — А как же всё остальное?

— А-а-а! — Алексей понимающе кивнул головой, — баллады-серенады, охапки роз и прочий романтизьм? Щаз все устроим, — траппер отломил от акации ветку с распустившимся бутоном и, встав на одно колено, протянул его ошалевшей девушку. — Душа моя, — запнувшись на полуслове, Пелевин закашлялся, отдышался и продолжил протяжным, в его понимании — донельзя лиричным, тоном, — душа моя, свет очей моих, будь же моей любовью и счастьем всей моей жизни…

— Дур-ра-а-ак, — счастливо засмеялась Полина, прижимаясь к груди охотника. — Нет, ну какой же ты…

— Милашка?

— Нет, остолоп. Одно хорошо, хоть дурной, но мой…

Алексей, прижал Полину к себе и вдруг вздрогнул: он вновь ощутил на спине чей-то леденяще-ненавидящий взгляд, точь-в-точь такой, как день назад у выхода из склепа. Осторожно, чтобы не потревожить Полину, траппер осмотрелся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил, облегченно перевел дух и вновь улыбнулся любимой.

Дон Педро, заметив, что безмятежный еще минуту назад охотник вдруг начал шарить взглядом по сторонам, отпрянул от ветвей скрывавших его зарослей, осторожно погладил отбитый падением бок и, отпив из фляги глоток бренди, вновь осторожно выставил ствол винтовки из кустов. Подведя мушку под диафрагму Пелевина, проповедник ненадолго задумался и, смещая прицел, уперся безумным взглядом в лопатки Полины. Внезапно только что четкая картинка стала блеклой и размывчатой: проповедник отложил оружие в сторону, насухо вытер лоб и, выбирая жертву, вновь приник к прицелу.

Винтовочный выстрел вспорол воздух, словно бич в руках палача — кожу на спине невольника: сухо, громко, с кровью и болью. Вслед отголоску умирающего выстрела трагичный до безумия вопль: «Не-е-ет!» взлетел в воздух и растворился среди равнодушных облаков.

Пока эхо с глухим рыком билось о стволы деревьев, Пелевин опрокинул ошарашенную Полину на землю и, каждую секунду ожидая тупого удара раскаленного свинца, прикрывая собой, навалился сверху. Однако второго выстрела он не дождался ни через секунду, ни через десять.

Алексей скатился с пищащей Полины, цепко ухватил за ворот куртки и, не давая девушке поднять голову, волоком потащил за ближайшее дерево. Недлинный путь занял две бесконечные минуты, но неизвестный стрелок так и не дал о себе знать. Ломая голову над тем, какую же каверзу удумал невидимка, траппер в два переката добрался до дробовика, немыслимым кульбитом нырнул в колючие заросли, отдышался и принялся неторопливо обшаривать взглядом вершины холмов, кроны деревьев и прочие укромные места. С момента выстрела прошло не менее пяти минут, но, кроме редких птичьи выкриков, никто и ничто так и не рискнул нарушить тишину.

Пелевин уже начал обдумывать, в какую сторону ползти на разведку, как вдруг из зарослей на вершине ближайшего холмика донесся угрожающий рык Бирюша и чье-то неразборчивое ворчание. А парой секунд позже из кустарника неторопливо вышагнул угрюмый дядька лет пятидесяти в походном охотничьем костюме и с маузеровской винтовкой в руках. На первый взгляд — типичнейший охотник или любой иной из многих тысяч ловцов удачи, шляющихся туда-сюда по просторам Африки. Единственным, что выделяло незнакомца из безликой массы разномастных авантюристов, была его шляпа, точнее — черный фетровый котелок с шелковой белой лентой, присущий скорее лондонскому денди, чем провинциальному трапперу. Незнакомец разгладил длиннющие, свисающие до подбородка усы, недовольно повел по сторонам багровым картофелеобразным носом, повесил винтовку на плечо и, глядя прямо на пелевинское укрытие, приглашающее махнул рукой:

— Эй вы, мистер! Как вас там? Я не причиню вам зла! — мужчина поднял руки вверх и покрутил пустыми ладонями в воздухе. — Выходите и помогите убрать вашего зверя от моей добычи! Пожалуйста.

Кинув косой взгляд на прикрывающее Полину дерево, Алексей удовлетворенно хмыкнул и, немного подумав, вышел из кустов. Правда, при этом ствол винчестера покоился на сгибе руки, а палец лежал на спусковом крючке, ну да в подобной глуши такие мелочи вполне вписываются в этикет.

— Не беспокойтесь, мистер, — невысокий, тонкокостный незнакомец, кажущийся вблизи безобидным дедушкой, растянул губы в дружелюбной улыбке, — я не бандит, я дружу с законом. — Прочищая глотку, мужчина откашлялся, степенно разгладил усы и протянул Пелевину ладонь. — Меня зовут Рик Деккард, сэр. Я, понимаете ли, охотник…

— А если быть совсем точным, — Алексей улыбнулся в ответ и крепко пожал протянутую руку, — скиптрейсер?

— О! — не прекращая улыбаться и не выпуская пелевинской руки, Деккард обвел траппера внимательным, моментально похолодевшим взглядом. — Не ожидал что скромное имя скромного служителя закона будет известно в такой глуши… Быть может, вы окажете мне честь, сообщив своё имя, сэ-э-эр?

— Пелевин, мистер Деккард, — Алексей облегченно выдохнул и весело взглянул в глаза баунтихантера. — Моя фамилия — Пелевин. Правда, местные больше Алексом Пелеви кличут.

— Наслышан о вас, юноша, — расцепив рукопожатие, Деккард вынул сигару и зашарил по карманам в поисках спичек. — Это ведь вашу голову мистер Сессил Родс внес в призовой список года этак три назад? Да? — охотник за головами прикурил от длинной спички и выжидательно уставился на траппера.

— Было дело, — недовольно буркнул Пелевин, прикидывая, что в случае чего окажется быстрее: его дробовик или мачете Деккарда, чью рукоять он ненавязчиво ласкал ладонью.

— Не беспокойтесь, юноша, — ехидно фыркнул скиптрейсер, поворачиваясь к Пелевину спиной. — Я не сотрудничаю с администрацией Капской Колонии, — образуя проход, Рик раздвинул кусты в стороны и приглащающе качнул головой. — А даже если бы и сотрудничал, то вас бы не тронул. Я знаю, как там обстояло дело…

Неопределенно покачивая головой, Алексей шагнул через проход на поляну и недоуменно замер: посреди пятачка жухлой травы угрожающе щерясь и капая слюной, грозно возвышался Бирюш. А под лапами пса, с перекошенной от ужаса рожей, боязливо елозил старый, сто чертей ему в печенку, знакомец — дон Педро.

— Извольте видеть, юноша, — Деккард бесшумно вынырнув из зарослей, небрежно ткнул пальцем в португальца. — Я честь по чести шел по следам этого дорогостоящего проходимца, — скиптрейсер протянул Пелевину афишу о розыске, и смакующе причмокнул губами, — и готов был его взять, как тут из кустов вылетает ваш зверь и валит мерзавца навзничь. Тот со страху палит и орет, орет, понимаешь, и палит… мда… — Деккард укоризненно шевельнул усами, — правду говоря, я тоже чуть не выпалил, — ловец человеков с уважительной опаской покосился на Бирюша и уточнил. — В зверя чуть не выпалил. Слава Богу, успел приметить, что на нем ошейник… Стало быть, не дикая тварь из дикого леса, а чья-то собственность. А зачем мне проблемы с хозяином? Вот и не выпалил, — Деккард хитро покосился на гладящего пса Пелевина и ехидно хмыкнул. — А там и вас приметил, благо, вы не шибко-то и прятались…

Алексей рывком поднял дона Педро на ноги, пинком препроводил его Деккарду и, скорчив простецкую физиономию, развел руки в деланном покаянии.

— У вас тут дела еще есть? — Деккард ударом под колено поставил проповедника на колени и вопросительно взглянул на Пелевина. — Нет? И слава Богу. Ведите сюда свою спутницу, а я пока поганца понадежней спеленаю.

Вернувшись вместе с Полиной и Феей на вершину холма, Алексей вынужден был признать, что старый скиптрейсер привык держать слово: не уповая на наручные кандалы, Деккард, словно паук муху, обмотал дона Педро тонким, но крепким шпагатом, и, дожидаясь случайных попутчиков, уселся на жертву сверху.