Последняя Вилсон

— Да. — Тут же согласился хранитель и бодро закивал головой. — Есть один способ. Ты не понаслышке знаешь его Оливер. Дама и господа перед вами сидит тот, кто очень давно провел один запретный ритуал, чтобы спасти от виселицы свою любовницу.

С каждым новым днем Оливер открывался для меня с новой стороны. Никогда бы не подумал, что мой хранитель не гнушался проводить запрещенные ритуалы.

— И как? — Эдвард подался вперед. — Он сработал? Я смогу вернуть себе свою внешность?

— Его нужно доработать. Все же я использовал его для создания новой внешности и это было очень давно.

— Ничего мне и такое сойдет. Только бы перестать быть похожим на него. — Эд тыкнул пальцем в невозмутимого Эрика.

— А как же твое предложение в случае чего поменяться с товарищем местами? — Язвительно напомнила Эдварду, сама не понимая, зачем вновь провоцирую ребят.

— А я и не отказываюсь. — Эдвард задорно подмигнул левым глазом, чем разозлил или я разозлила Эрика.

— Для тебя так важна данная внешность? — Цедя через зубы, спросил Эрик, продолжая коситься на своего боевого товарища недобрым взглядом, но его это мало заботило. Эд продолжал лучезарно улыбаться и играть густыми бровями.

— Нет. Я ценю честность. Твой товарищ хотя бы не заливал мне в уши про красивую и светлую любовь.

— Лизи, послушай, я…

— Что ты, Эрик? Тебе нужно было это поместье, чтобы объединить земли? Поздравляю! Теперь оно твое. Можешь делать с ним все, что твоей подленькой душонки угодно. Только освободи Оливера, так же и освободил Лая, и мы тут же исчезнем.

— А если я не хочу, чтобы ты исчезала? Одного раза мне было достаточно.

— Нравится держать руку на пульсе?

— При чем тут…

— А давайте вы потом разберетесь кто и в чем виноват? — Предложил Лай, бегая обеспокоенным взглядом от меня к Эрику.

— Я виноват только в том, что не рассказал всей правды. Но у меня есть принципы. Я не простой булочник, который при желании может бросить свою пекарню и унестись на край света за любимой. — Взорвался Эрик, крепче сжав ладонями кружку. Еще немного и она пойдет трещинами. Впрочем, это теперь его имущество. Я не шутила, когда говорила, что теперь поместье и все его содержимое, кроме тайников, которые он в жизни не откроет, принадлежит ему.

— Так что же ты сейчас все бросаешь и пытаешься свинтить?

— Да потому что с тобой хочу быть. Всегда. Понимаешь ты это или нет?

— Не неси чушь!

— Я люблю тебя. Сколько мне это еще раз повторить, чтобы ты поверила мне?!

— Не надо лапшу мне на уши вешать! Все твои «бла, бла, бла», говорят совсем о другом.

— Милые бранятся, только тешатся. — С улыбкой на губах сказал Эрик, чем заслужил наши недовольные взгляды. — А вообще наше время не безгранично. Мы и так задержались. Пора Оливера освобождать.

— Верная мысль. — Поддержала Эдварда и первая поднялась из-за стола. Остальные последовали моему примеру.

— Идем сейчас туда, где хрусталь. Только мы, втроем. — Раскомандовался, быстро взявший себя в руки жених.

Эдвард и Лай остались ждать нас на кухне.

— Кольцо верни. — Протянула руку ладонью вверх, когда мы шли по потайному ходу, освещенному светляками. Оливер шел впереди, определенно считая, что вставать стеной между нами глупая затея. Если захотим переубивать друг друга, нам и хранители помехой не будут. Шутка ли, два главы рода сцепятся между собой.

— Мое оставь себе. — Нагретый ободок лег на мою ладонь. — Я не отказываюсь от своих слов.

Мне стало немного грустно. А чего я ожидала, когда потребовала вернуть кольцо? Заверений в искренней любви? Жарких объятий и множество клятв? Нет, конечно, нет. Но хотя бы какого-то действия с его стороны, чтобы помолвка не была расторгнута.

В кабинете отца Оливер откинул ковер в сторону, представив нашему взору родовой знак, и с затаенной надеждой посмотрел на экс жениха.

— Лизи, нужна твоя кровь.

Без лишних вопросов взяла, оставленный мною ранее канцелярский нож, и полоснула острым лезвием по ладони левой руки.

— Садись на знак. — Приказал Эрик, засучивая рукава рубашки. Он так и не переоделся после последней вылазки.

— Накапай немного крови на знак, а потом все время капай на Оливера.

Представляю, как хранителю было неприятно сидеть смирно и ощущать на себе стекающую по лицу кровь. Я бы так точно не смогла. Пока я выдавливала из себя кровь с помощью сжимания и разжимания кулака, Эрик зачитывал, как сказала бы Аня, тарабарщину. Я не вслушивалась в его слова. Меня куда больше занимало алое свечение, что охватило хранителя с головы до ног. Оливер был взволнован не меньше меня. Он старался не ерзать на месте, но то и дело проскальзывало легкое дерганье то пальцев, то носка ботинка.

Яркая ослепляющая вспышка заставила сильно зажмурить глаза и повернуть голову в сторону. Не смотря на этот неприятный инцидент, я все равно продолжала стоять на своем месте с вытянутой рукой, которая начинала неметь.

Глаза открыла только тогда, когда хлопковая ткань коснулась пореза.

— Все закончилось. — Эрик стоял слишком близко ко мне. Одной рукой держал мое запястье, другой ткань, которая быстро напитывалась кровью. Запустила целительский импульс по телу. Когда ткани срослись, перехватила окровавленный платок, скрутила его трубочкой так, чтобы кровь оказалась внутри, и положила его в нагрудный карман. Мое кровь слишком ценна, чтобы оставлять ее где попало.

Эрик раздосадовано покачал головой. А его глаза так и кричали «Не доверяешь». Доверяю, иначе бы не позволила проводить непонятные ритуалы над своим хранителем. И все же осторожность мне не помешает.

— Это все?

— Да. — Спокойно ответил Эрик и обратился к уже поднявшемуся на ноги Оливеру, прислушивающемуся к своим ощущениям. — Теперь можешь покидать поместье.

Ритуал меня удивил. Я уже слышала от Дины, что сумеречные пытались отвязать хранителей от домов, но перед этим их усыпляли. А сейчас ничего такого не потребовалось. О чем и сообщила Эрику.

— Лай знал обо всех тонкостях ритуала и немного его переделал. На свой страх и риск. Результат вы видели.

Главное, чтобы результат был таким же, как и у Лая, и мы смогли беспрепятственно покинуть поместье.

— Нам пора выдвигаться. Вы все взяли, что вам потребуется? Сюда мы больше не вернемся.

Это мы еще посмотрим. Уж сама как-нибудь решу, что мне следует делать, а что нет.

Оливер вспомнил, что в жоме есть много важных и очень нужных ему вещей и попросил дать ему десять минут на сборы.