Последняя воля Нобеля

Приподнявшись на локтях, Анника посмотрела, обо что она споткнулась.

Это был Франческо, точнее, его труп. Собака была застрелена в голову, застрелена совсем недавно. Куски мозга лежали рядом с убитым псом, кровь медленно вытекала на персидский ковер.

Анника, не сказав ни слова, поднялась на ноги.

Эбба, заливаясь слезами, лежала, свернувшись, на диване, прижав колени к подбородку и обхватив руками лодыжки. Она даже не посмотрела на Аннику. Как зачарованная, Эбба смотрела на труп Франческо.

Анника потопталась на месте, не зная, что делать дальше.

Бернард Торелл — законченный садист, получающий наслаждение от чужой боли и горя. Какое удовольствие для него слушать рыдания Эббы.

Кошка в тисках, гвоздь в глазнице.

У Анники едва не подкосились ноги. Что он им приготовил, что их ждет? Он их убьет и изуродует трупы?

«Не поддавайся страху, — приказала она себе. — Ни страха, ни боли».

Она обернулась к доктору фармацевтической компании:

— Я спросила серьезно. Какого черта тебе здесь нужно?

Бернард Торелл между тем пересек комнату, встал у дальней стены и одобрительно кивнул.

— Будь любезна, сядь рядом с этой плаксой. Спасибо. Я зашел на минутку, взять одну вещь, — сказал он, указав пистолетом на портрет Беатриче Ченчи.

Анника прошла по комнате, не отрывая взгляда от Торелла.

Я давно охотился за этой картиной, — сказал он. — Три года назад я пропустил аукцион в Петербурге, и все это время пытался обнаружить ее следы. Но ты хорошо ее спрятала!

Он с улыбкой кивнул Эббе.

Анника села рядом с Эббой и взяла ее за руки. Женщина не реагировала. Она неотрывно смотрела на мертвую собаку.

— Зачем тебе нужен этот старый портрет?

— Мне нужен не портрет и не рама, мне нужна Беатриче, — ответил Торелл.

— Она была всего лишь убийцей, — сказала Анника. — Почему ты так ею заинтересовался?

По красивому лицу Торелла пробежала тень раздражения.

— Ты ничего не знаешь о Беатриче. — Торелл направил на женщин пистолет. — Ты знаешь, что она убила своего отца, Франческо Ченчи, но знаешь ли ты, что послужило орудием убийства?

Анника не ответила.

Бернард опустил пистолет и произнес уже более спокойным тоном:

— Она убила его двумя гвоздями, один вбила ему в глаз, а второй — через горло в позвоночник.

Анника почувствовала, что ее сейчас вырвет.

— Я думала, что она залила ему в ухо расплавленный свинец и выбила зубы, — выдавила она из себя.

Бернард Торелл весело рассмеялся, сверкнув бесподобными глазами.

— Ты слишком серьезно воспринимаешь наследие Нобеля, — ухмыльнулся он. — «Немезида» — это не фактологическое описание жизни и смерти Беатриче Ченчи. Пьеса куда глубже. Это нравственное рассуждение о возмездии и вине, о власти церкви и грехах отца.

Анника удивленно воззрилась на этого человека. Воля Нобеля, власть церкви и грехи отца.

Почему он стал убивать людей, как Беатриче Ченчи?

— Ты знаешь, как ее заставили признаться в убийстве? — спросил Бернард Торелл. — Знаешь, чем сломили ее ватиканские палачи?

Анника опустила голову и принялась молча рассматривать ковер.

— Они сбрили ей волосы, — начал рассказывать Торелл, — раздели донага и связали руки за спиной. Потом ее за руки подвесили в воздухе, за руки, связанные за спиной. Ты можешь себе это представить? Можешь? Представь ее себе! Вот она висит перед тобой, голая, худенькая, с маленькими грудями. Ее поднимают все выше и выше, вот подняли уже на высоту двух метров, а потом она падает, и руки ее выворачиваются из суставов. Беатриче теряет сознание.

Бернард рассмеялся.

— Но этой пыткой они не смогли выбить из нее признание. Только после того, как в камеру пыток привели ее братьев и те все рассказали судьям, Беатриче сдалась, поняв, что сопротивляться дальше бессмысленно.

Анника закрыла глаза. Где-то на краю сознания мелькала неуловимая мысль. Какое-то смутное воспоминание. Кто ей это говорил? Сам Торелл? Или это была Берит?

Солнце, жара, трава.

Я сохранил ферму в Рослагене после гибели родителей…

Наверное, ты удивляешься, откуда я все это знаю, — сказал он. — Может быть, думаешь, что я все это придумал? Нет, я это не придумал.

Анника продолжала сидеть с закрытыми глазами.

Она вспомнила. Вспомнила тот день в редакции, вспомнила Берит с чашкой кофе и с крошками, прилипшими в углах ее рта.

Саймон Торелл, венчурный капиталист, первым сделавший на этом капитал. Он и его жена погибли в Альпах в автокатастрофе, если я правильно помню. Трагическая история…

— Александр Дюма, — говорил между тем Бернард Торелл. — Он изучил все материалы следствия и суда над Беатриче. Все это в подробностях описано в «Знаменитых преступлениях», том первый, часть вторая. Глава называется «Ченчи».

Власть церкви. Грехи отцов. Все это описано в духовном завещании Нобеля.

Анника открыла глаза и посмотрела в лицо Бернарду.

— Ты находишь какую-то связь между собой и Беатриче, — сказала она. — Ты очарован ею, потому что сделал то же, что и она. Ты убил своего отца так же, как она убила своего.

Бернард Торелл вскинул брови и улыбнулся.

— Ты что-то сделал с машиной, чтобы они разбились, — предположила Анника. — Что ты сделал?

— Это была трагическая случайность, — ответил он.

— Откуда ты знал, что надо делать? — спросила Анника. — Ты же был тогда совсем ребенком.

Бернард Торелл пересек комнату, подошел к портрету, снял с него застекленную раму и стал восхищенно вглядываться в лицо женщины-ребенка.

— Шестнадцать, — сказал он, лаская взглядом картину. — Мне было шестнадцать лег, примерно столько же, сколько было Беатриче.

Боже мой, подумала Анника. Он — чудовище.

— Что же ты сделал с тормозами? — спросила она, неимоверным усилием воли заставив себя говорить спокойно.

Бернард повернулся к Аннике и махнул пистолетом в сторону дороги:

— Ты видела на улице красный «ягуар»? Модель шестьдесят третьего года. Я восстановил его целиком — до последнего болта, последней гайки. Я получил его в подарок от дяди, когда мне было четырнадцать лет. Перерезать тормозную магистраль в папиной машине было делом одной секунды.