Последняя жертва

Тогда это казалось чертовски хорошей идеей. Но война затянулась на долгих пять лет, и теперь ему было слишком очевидно, что он должен был просто спрятать её, а не собственноручно толкать на другую сторону. Пусть бы она его возненавидела за это, но она всегда была бы у него на виду. И, как ему хотелось бы верить, по итогу поняла бы, что он это сделал исключительно ради её защиты.

— Я не поверила ему.

Драко вздрогнул, когда услышал сдавленный шёпот Гермионы. Вокруг — какая-то маленькая коморка, похожая на чулан. Он лишь подумал, что это может быть укромным уголком в штабе Ордена.

— Это твоё разбитое сердце хочет так думать, — покачала головой Уизли, приобняв её за плечи. — Никому не хочется верить, что первая и серьёзная любовь повернулась такой задницей.

— Я уверена, что знаю его, — Гермиона утирала слёзы, которые крупными каплями быстро катились по щекам и впитывались в серую футболку. — Он не стал бы играть в любовь, если бы это был просто секс. Это глупо, к чему такие эмоциональные траты? Он отталкивал меня.

Драко присел на корточки перед Грейнджер, стараясь поймать её взгляд, пусть и прекрасно понимал, что она его даже не услышит.

— Глупо было надеяться, что ты поверишь, не так ли? — с гордостью за неё прошептал Малфой.

Она всегда была слишком умна. На эмоциях приняла всё за чистую монету. Но уже вскоре раскусила его, как самую простую в жизни задачку. Правда вот легче от этого не становилось.

— Я слишком больна им, Джин, чтобы поверить в то, что он мог бы от меня взаправду отказаться.

Драко судорожно выдохнул, проводя рукой в паре миллиметров от её сжатого кулака. Она всегда верила в него. Даже тогда, когда он не оставил на это ни единого шанса, грубо оборвав все нити. Разрубив эти канаты. Но Гермиона просто вернулась к месту разрыва и перевязала их в крепкие узлы, превышая абсолютно все квоты доверия к нему.

Обстановка вновь разлетелась, и постепенно Драко начинал видеть голые ветви деревьев в полночном лесу. Он вглядывался во тьму лишь пару мгновений, прежде чем рефлекторно отскочил в сторону, когда увидел красный луч, летящий прямо в его лицо.

По правую сторону — несколько членов Ордена, в которых он узнал и малявку Уизли, и самого рыжего. Поттер бесшумно, подобно рыси, передвигался по кромке поля рядом с женщиной в аврорской красной мантии. Они держали волшебные палочки на вытянутых руках, стреляя взглядами в противоположную сторону.

Из-за деревьев по его левую сторону он увидел себя и ещё семерых Пожирателей, которые словно материализовались из воздуха, появляясь в прогалине зарослей. Память услужливо подбросила события двухмесячной давности, когда им удалось загнать Орден в ловушку. Волдеморт вычислил в Нотте-старшем крысу и уничтожил его своими же руками, вытянув из его памяти все компрометирующие материалы. Тот лишь хотел спасти свою семью и вступил в сговор с Орденом, благодаря которому они постепенно добрались и до последнего крестража, и до тайной лаборатории Тёмного Лорда, где разрабатывались новые проклятия. Малфой помнил, как вычислил предателя первым, но промолчал, незаметно подкинув шпиону информацию о крестраже. Своими руками он не мог его уничтожить, поскольку метка работала, как механизм защиты хозяина.

Взгляд его молодой версии метался от одного члена Ордена к другому, и плечи расслабленно опали, когда он не увидел Грейнджер. Малфой пытался проанализировать ситуацию, почему он оказался в этом воспоминании. Где-то позади четырёх фигур он увидел движение, словно за их спинами кто-то прятался.

Заклинания засвистели в воздухе одно за другим, и Драко увидел, как его недавнее прошлое зацепило младшую Уизли заклинанием, а она в ответ рассекла его щёку. Тот стиснул челюсть, поочерёдно выстреливая в членов Ордена. Фиолетовый луч вылетел из его палочки в сторону Поттера, которому удалось кувырком увернуться от выстрела. Заклинание попало в женщину и, отскочив от неё, пролетело куда-то дальше.

Драко хотел ринуться вперёд, чтобы узнать, куда прилетел остаток заклинания, но вихрь закружил его, приземляя в просторной комнате, где находилось около двадцати человек. Он прошёл призраком сквозь фигуры, увидев Поттера, который на коленях стоял у кровати, сжимая руку той женщины. Он с трудом подавил в себе укол совести, когда увидел его слёзы.

— Дай мою сумку, Гарри, — тихий хрип женщины прервался на кашель, после которого из уголка её рта стекла струйка крови. — Там… склянка.

Вокруг было так много знакомых и малознакомых лиц, и, как бы Драко ни вглядывался в каждое из них, он не видел Грейнджер. Он замер, сглатывая кислый ком в горле, когда его взгляд остановился на глупом узоре розочке, состоящим из черного и красного бисера.

Поттер трясся, но послушно выполнил просьбу, вытягивая воспоминания из её виска. С губ Малфоя слетел оглушительный крик, на который никто из всей этой толпы не оглянулся. Он упал на колени у кровати, видя, как действие Оборотного перестаёт работать. Сквозь светлые прямые волосы постепенно проступили каштановые кудри, а голос приобрёл более высокие ноты.

И Драко замер, закрыв глаза. Просто по кусочкам умирая где-то внутри.

Руки тряслись, он практически ничего не видел из-за слепящей пелены, которую усердно смахивал, жадно впиваясь в её глаза. Сквозь белый шум слышал крик Гарри, который по-прежнему вытягивал серебряную нить из виска. Джинни помогала держать блокнот с пожелтевшими пергаментными листами, пока та из последних сил выводила скачущие буквы.

Он уже знал, что она пишет там те самые три короткие слова, которые высекутся у него в памяти.

— Отдай их, когда всё закончится. — Он наклонился к ней практически вплотную, едва слыша её из-за сдавленных всхлипов окружающих. Почти не чувствуя солёных капель, которые призрачными слезами падали сквозь её бледнеющее лицо.

— Гермиона, он убил тебя, — голос Джинни сорвался на хрип. — Мы не можем помочь… Блядь, мы не знаем, что это!

— Он не знал, Джин, — её слабые губы сложились в последнюю улыбку. — Он ведь не знал…

И стоило её глазам закрыться, как его вытолкнуло из воспоминания. С высоты роста бросило на каменный пол, на котором он корёжился и скулил.

Малфой не слышал своего голоса, лишь чувствовал, что связки напрягаются до хрипоты. Краем сознания понимал, что ногти ломаются о грубый пол, пока он что-то пытался собрать. Себя? Он ничего не понимал.

Просто летел в пропасть, ощущая внутри лёд, который толстой коркой покрывал внутренности и не давал вдохнуть. Задыхался, кричал и не хотел делать нового вдоха.

Просто лишь бы всё закончилось.

Но за оглушающей тишиной не приходил покой. Новая волна подступала раз за разом, била его под дых и наступала на горло, лишь в последнее мгновение даря шанс кислороду насытить лёгкие. Чтобы затем просто повторять эту пытку.

Он поднялся на локтях, видя мазки крови на полу и сбитые в мясо тыльные стороны ладоней. Но он абсолютно не чувствовал физической боли. Она вся сосредоточилась в одной конкретной точке, принадлежавшей Гермионе Грейнджер.

И которая, по какой-то неизвестной причине, всё ещё продолжала отбивать ритм о рёбра, отдаваясь где-то в горле. Он хотел что-то сказать в пустоту, но надорванное горло отказывалось издавать даже малейший звук.