Последствия больших разговоров

– Никак, - оптимистично отозвался Байер, постукивая зубами от холода и поправляя сдвинутые на лоб очки.
– Эта... вещь стреляет лучше, чем я! Она отлично простреливает весь зал. Хотел бы я знать, где у нее глаза?

– Если это полувещь-полусущество, то должно же у нее быть какое-то полусердце?
– Шофер снова чихнул.
– Можно же ее как-то убить? Или отключить?

– Или подогреть, - Ейщаров выглянул из-за паков с соком и тут же втянул голову обратно, когда мимо просвистела сосулька.
– Чем бы оно себя не представляло, ее жизнь или функционирование основаны на холоде.

– Мы не можем ее отключить, - ответил Байер.
– Я всадил целую обойму туда, где по моим расчетам, раньше были фреоновые трубки и силовые кабели, а она этого даже не заметила.

– Во-первых, она состоит из нескольких холодильников, - сказал Шофер и отчетливо загремел бутылками.
– Во-вторых, с чего ты взял, что это она? Может, это он.

– Оставь коньяк в покое!

– Тут только вино, возле коньяка сидит Макс.

– Я примерзаю к полу!
– громко пожаловался спасенный из удлинителей охранник, укрывшийся неподалеку от касс вместе с Пашей, и в ответ на жалобу в ту сторону немедленно полетела сосулька, вызвав всплеск испуганной ругани.

– Пусть Славка покажет ей зеркало, - посоветовал Витя, выглядывая в щель между заиндевевшими чесночными булочками.
– Оно ведь вызывает ужас у всего, что в нем отражается! На удлинитель подействовало.

– Я уже показывал!
– огрызнулся Электрик.
– Она пальнула в меня сразу тремя сосульками. Я больше ничего не хочу ей показывать! Если ее и можно напугать, то каким-нибудь другим способом.

– Попробуй раздеться, - предложил Марк.

– Тогда испугаюсь я, - буркнул Оружейник.
– Думайте быстрее! Народ же померзнет! Да и мы заодно!

– Можно забросать ее водкой и поджечь.

– Бутылки могут не разбиться - это нужно ее во что-нибудь вылить и плеснуть! И даже если кто-то ухитрится это проделать - водка просто сгорит - и все!

Те из ледовых пленников, кто еще пребывал в сознании, тут же подняли страшный шум, протестуя против этого предложения и требуя спасти их сию же секунду. Охранник Алексей схватился за голову, после чего доверительно сообщил Паше, что когда все это закончится, его непременно уволят. Ейщаров негромко свистнул, и когда бывшие ближе всех к нему Михаил и Слава заинтересованно выглянули из своих укрытий, показал им вязальные спицы с круглыми синими навершиями, которые держал в руке.

– Бесполезно!
– тут же заявил Михаил.
– Их можно воткнуть только подойдя вплотную к этой штуке, и даже если ты настолько ополоумел, чтобы попытаться это проделать, тебя уже через пару метров нафарширует льдом по самые брови!

– Не люблю вещи, которые только через живую кровь работают, - осуждающе пробурчал Слава.
– А они стерильные? А вдруг столбняк?

– Да делайте же что-нибудь!
– заорали от преображенных холодильников. Михаил и Слава напряженно переглянулись, потом снова посмотрели на Олега Георгиевича.

– Это подействует!
– упрямо сказал он.
– Все, из чего сейчас состоит эта штука, мгновенно приобретет температуру человеческого тела, а льду это, насколько мне известно, не на пользу. И людям ничего не будет.

– Они подействуют только если ты воткнешь их все одновременно, потому что это набор!
– Михаил потер кончик побелевшего носа здоровой рукой.
– Но ты не сможешь воткнуть даже одной! Это самоубийство!

– Нет, - возразил Ейщаров, - самоубийство - это то, чем сейчас будете заниматься вы. На то, чтобы отрастить новый шип, у нее уходит две с четвертью секунды...

– Нет-нет!
– провозгласил Витя, чуть двинув стеллаж, и дернулся, когда в одну из чесночных булочек воткнулась сосулька.
– Ну нет! Ни за что! Я ногу подвернул!

– Здесь же скользко!
– в ужасе возопил Костя.
– А эта штука и в пол попадает прекрасно! Не знаю, как это у нее получается, и мне совершенно неохота это выяснять! Давайте пока сходим на второй этаж! Может, если мы уйдем, они сами отмерзнут!

– Они примерзли, когда нас тут еще не было!

– напомнил Ейщаров.

– Тогда вызовем кого-нибудь с автогеном!

– Телефоны не работают. Двери закрыты.

– Тогда поищем автоген! Или дрова! Или найдем отдел с тепловентиляторами и фенами и притащим их сюда... или пригоним, в зависимости от того, во что они превратились...

– Набирайте снаряды, - перебил его Байер.
– Других идей все равно нет, а прикрываться тут нечем - эти шипы все пробивают! Посмотри на них - они же умирают!
– он кивнул на людей в центре зала, из которых к этому моменту в сознании осталась только женщина средних лет, которая простужено ругалась, чередуя ругань с хриплым визгом.
– Перемещайтесь все сюда, с этой стороны мы ни в кого из них не попадем. Кто будет бегать? Потому что я бегаю не очень.

– Я лучше буду стрелять, - сурово сказал Электрик, извлекая из-за чайной пирамиды автомат, размером чуть ли ни с него самого.

– А у меня мозоли!
– свирепо заявил Шофер и снова загремел бутылками.
– Ладно, черт!.. я побегаю, но вы учтите - придется же не только от сосулек уворачиваться, но и от вас! Любого, кто в меня попадет, убью на месте! Как же я замерз!

Через несколько минут после непродолжительного ледяного обстрела все участники предстоящего мероприятия, кроме Вити, оказались на одной стороне. Михаил исподлобья посмотрел на Олега Георгиевича, который, пригнувшись, примеривался к шипастому сооружению в центре зала, сбрасывая с себя куртку и закатывая рукав рубашки.

– Олег, мне это вообще не нравится!

– А мне тем более!
– ответил Олег Георгиевич, улыбнувшись уголком рта.

– Ну, тогда поехали!

В следующую секунду на холодильные витрины обрушился весь ассортимент увесистого товара, который только смог предложить "Рублик", а посередине, спотыкаясь, скользя, падая и натыкаясь друг на друга, принялись отчаянно носиться Костя, Марк и Максим, проявляя редкостную изобретательность и в телодвижениях, и в ругательствах, которые они адресовали как противнику в центре зала, так и друг другу. Слава прицельными очередями расстреливал летящие сосульки, в то время как Байер, подышав на ладонь и приспустив рукав, бил в одну точку, точно рассчитывая пулями продолбить в ледяной монстровещи туннель на другую сторону. Но пули только откалывали от ледяного бока небольшие куски и взбивали искрящуюся ледяную пудру, не нанося созданию никакого ущерба, равно как и град мерзлых булочек и буханок, которыми засыпал его притаившийся в остывшем хлебном царстве Витя. Десятки и десятки разнокалиберных ледяных ножей устремились в атакующих, и зал заполнили треск, грохот, звон, ругань и вопли. Охранник горестно качал головой, наблюдая из-за стеллажа поверх зеленого пластикового тазика, который держал в руках, словно щит.

Ейщаров скользнул вперед через две секунды после начала действа. Первые два метра он преодолел без затруднений, на третьем увернулся от скользившего навстречу Марка и тут же прыгнул вперед и влево. В то место, где он был только что, ударило сразу пять сосулек. Сжав зубы, Олег Георгиевич метнулся вправо, пропуская еще два шипа, развернулся, чуть припоздав, и третий чиркнул по спине, разорвав рубашку. Одновременно с этим он дернул головой назад, и четвертая сосулька пролетела у него перед губами, обдав их холодом. Ейщаров сделал последний бросок, в прыжке всадив острые кончики спиц себе в левое предплечье, тут же выдернул их, оставив шесть мгновенно оплывших кровью дырочек, и, увернувшись от очередной сосульки, вонзил спицы в ледяное подножье. После чего стремглав кинулся прочь, едва не получив толстенным шипом в затылок, и юркнул за полукруглый стенд с элитным шоколадом, который в следующее мгновение усеялся сосульками сверху донизу, став похожим на огромную массажную щетку без ручки.