Последствия больших разговоров

– Ну ты и придурок!
– выдохнула Эша, хватаясь за руку и принимая вертикальное положение.

– Я придурок с большим топором, - уточнил Михаил, сбрасывая с плеч плащ.

– Это меняет дело, - согласилась Эша, с трудом выдергивая свою руку.
– Если у тебя все, то, пожалуй, теперь я могу пойти домой и там, в спокойной и безопасной обстановке, упасть в обморок.

– Да ладно, не так уж и страшно было!
– снисходительно сказал Михаил, пропустил ее в кабинет, рывком втянул следом за ней тележку и закрыл дверь. Эша сделала пару шагов, оглядываясь, и у нее вырвалось:

– Вот это да!

Если в кабинете Марата зеркал было не так уж и много, то кабинет Михаила был переполнен его собеседниками. Всюду, куда только мог упасть шталевский взор, находились колющие и режущие предметы. Они висели на стенах, они лежали на многочисленных столах, стояли в углах, а кое-какие свисали и с потолка, многообразием своего ассортимента подтверждая то, что оружием может стать практически любой предмет. Мечи соседствовали с секаторами, кинжалы - с вилками, боевые топоры - с острыми рожками для обуви, и в целом кабинет Михаила представлял собой помесь музейного хранилища с очень запущенной кладовкой. Все это было художественно украшено паутиной, пылью и табачным пеплом. Паутина вяло колыхалась, а мусор задумчиво перемещался в различных направлениях, подчиняясь ветерку из раскрытого окна, овевавшему собрание водительских собеседников.

– Господи, - с тоской произнесла Эша, - да здесь не убирали лет сто!

Михаил, неожиданно обидевшись, заявил, что самолично убирался в кабинете не далее, как в прошлом году, умостился за столом и принялся греметь своими собеседниками, явно не желая принимать дальнейшее участие в дискуссии. Шталь заглянула в инструкцию.

"Кабинет Љ 10. Тщательнейшая уборка, указания у хозяина".

Она постояла несколько минут в молчании, ожидая указаний, потом, передернув плечами, оперлась на швабру и простерла руку в сторону Михаила.

– Простим друг другу, благородный Гамлет!

– Нельзя вот так сразу с Шекспиром на неподготовленного человека, - пробурчал старший Оружейник, поднимая голову.

– А, ну да, к тебе лучше подкатывать с Конфуцием.

– Начинается!
– вскипел Михаил, вскакивая.
– Если ты еще злишься из-за вчерашнего, то зря! Сама виновата!

– Я злилась на тебя из-за вчерашнего до того, пока ты не прыгнул на меня с топором. Так что теперь я злюсь на тебя из-за сегодняшнего.

Михаил завершил дискуссию, подойдя к дивану и с размаху на него повалившись.

– Ты должен дать мне указания, - напомнила Эша, разглядывая ручную, щедро покрытую ржавчиной пилу.
– Что и как можно трогать, а что нельзя.

– Детка, - простертый на диване старший Оружейник игриво подмигнул, - в этом кабинете ты можешь трогать абсолютно все.

– А как же антагонизм?

– Да черт с ним!
– Михаил сел.
– Хорошо, давай убирать по квадратным метрам. Сначала я сниму оружие оттуда, - он указал на настенный ковер, увешанный разнообразнейшими металлическими предметами, - а ты его пропылесосишь. Ты умеешь пылесосить?

– Я думала, на ковры обычно вешают сабли и кинжалы, - Эша кивнула на ножницы, отвертки, металлическую линейку и сверкающий ампутационный нож, пристроенные среди ворсовых цветочных узоров.
– Но, видимо, у меня недалекий взгляд на предмет.

– Некоторым из них нравится висеть на коврах, - пояснил водитель.
– Тебе же, например, нравится спать на шелковых простынях?

– Я смотрю, у тебя здесь все удобства?
– Шталь удивленно остановилась возле стоящей в углу огромной ванны, над которой из стены торчал широкий кран.

– Мне это нужно для работы.

– Разве сырость не влияет...

– У меня здесь нет никакой сырости!
– огрызнулся Михаил, потом потянулся и сдернул с ближайшего стола потемневший от времени серебристый столовый нож.
– Вот, кстати, интересная штука. На, подержи.

Эша поспешно спрятала руки за спину.

– Я помню, что случилось, когда ты в прошлый раз попросил меня подержать нож!

– Просто убедись, что он металлический.

– В мои обязанности входит протирать ваши вещи, а не оценивать их качество.

– Твои обязанности даны тебе для того, чтобы установить тесный контакт с Говорящими, - сообщил Михаил, надменно вздергивая небритый подбородок.
– И, чтобы, соответственно, они установили контакт с тобой.

– С каких это пор тебе охота устанавливать со мной контакт?

– Возьми, - Михаил упорно протягивал ей нож.
– Да ладно, Шталь, когда я давал тебе плохие ножи?! Помнишь нож, который я тебе подарил? Ты сама мне сказала, что это было очень мило.

– Не спорю. Все, что отрезать этим ножом, на срезе имеет вкус клубники... это действительно очень мило, - согласилась Эша.
– Только ты забыл уточнить, что если этим ножом разрезать любой вид сыра с крупными дырками, то весь сыр приобретает вкус очень качественной горчицы!

– Что?!
– возмутился Михаил.
– Не было у меня с ним такого уговора! Принеси мне этот нож - я его накажу!

– Я вижу только один способ закончить этот бессмысленный разговор!
– Эша отняла у него нож и подбросила его на ладони. Нож ощущался сонно и утомленно, словно греющийся на солнце старичок. Живую кровь он отведал только один раз, и кровь на него капнула из пальца, порезанного совсем другим ножом. Кровь ему крайне не понравилась. А еще ему всегда хотелось быть позолоченным. Все это было занятно - но не более того.
– Да, он металлический. Надеюсь, не нужно проверять его на зуб?

Михаил отнял у нее нож, вскочил и подошел к ванне. Заткнул ванну пробкой, открыл воду и с величественным видом встал рядом, скрестив руки на груди.

– Чувствую, у меня будет очень длинный день, - пробормотала Эша.
– Что уж точно не входит в мои обязанности, так это смотреть, как ты принимаешь ванну.

– Думаю, достаточно, - Михаил закрутил кран, бросил нож в воду, и тот, согласно всем законам физики, немедленно утонул.
– Вот, видала?

– Потрясающе!
– Шталь отвернулась.
– А теперь я могу заняться делом?

Михаил, не отвечая, выловил нож, вернулся к столу и, достав небольшую бутылочку, осторожно отвинтил крышку. Эша, невольно заинтересовавшись, подошла поближе и потянула носом.

– Не рановато ли для водки?

– Это спирт, - Михаил извлек ватный клочок, смочил его в спирте и тщательно протер нож сверху донизу.

– Зачем ты его стерилизуешь?
– насторожилась Эша. Михаил отмахнулся, вернулся к ванне и вновь плюхнул нож в воду. На этот раз нож, чуть подпрыгивая, словно был сделан из пробки, легко закачался на водной поверхности, не проявляя ни малейшего желания утонуть. Эша подтолкнула нож пальцем, потом прижала его ко дну, отпустила, и нож проворно метнулся обратно, будто поплавок.