Последствия неустранимы
Шрифт:
– Хочешь сказать, и в кооперативе "Иня" этот ядовитый препарат мог запросто оказаться?
– Почему бы нет...
Следователь поморщился:
– Загадал Александр Васильевич нам загадку...
Подполковник Гладышев еще раз пробежал взглядом заключение медицинской экспертизы, задумался:
– Что-то не могу припомнить случая, чтобы до Головчанского в нашем районе умирали от гранозана.
Медников повернулся к нему:
– Смертельный исход от этого ядохимиката наблюдается крайне редко.
– Умышленное отравление?
– Не берусь утверждать...
Зазвонил телефон. Голубев доложил подполковнику, что чемодан Головчанского обнаружен
4. Крутой разговор
В понедельник Антон Бирюков начал рабочий день с посещения конторы ПМК Сельстрой. О смерти Александра Васильевича Головчанского, как выяснилось, здесь уже знал чуть ли не каждый сотрудник. Сохранить тайну столь серьезного происшествия в небольшом городке оказалось практически невозможным.
В роскошном кабинете с табличкой "Начальник ПМК" Бирюкова принял молодой полнолицый главный инженер, исполняющий обязанности руководителя организации. О своем бывшем начальнике он сразу заговорил в превосходной степени: "Прекраснейший человек был! Талантливейший строитель! Умел выполнять производственные задания в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Бескорыстно внедрил в производство уйму всяческих рацпредложений. С подчиненными жил душа в душу, но трудовую дисциплину в коллективе держал на уровне. Его слово для рабочих было законом..."
Когда же Антон поинтересовался, на каких условиях работает в ПМК наемная бригада Хачика Алексаняна, главный инженер с внезапной озабоченностью принялся перебирать на столе бумаги, как будто хотел найти в них что-то позарез нужное.
– Откровенно говоря, к этой бригаде лично я не имею ни малейшего отношения, - неожиданно сказал он.
– Как же так?
– возразил Бирюков.
– Насколько известно, должностная инструкция предписывает главному инженеру командовать производством. Вы непосредственно отвечаете за расход фонда заработной платы и, следовательно, обязаны контролировать работу всех бригад.
– Жизнь часто не укладывается в рамки инструкций. У меня чрезвычайно большая нагрузка. Вдобавок, нынче с самой весны зашились на вводном животноводческом комплексе в совхозе "Победитель". Ну прямо не передохнуть...
– Главный инженер наконец бросил перебирать бумаги. Поэтому Александр Васильевич взял строительство дома, где занята бригада Алексаняна, под свой контроль. Не могу же я не доверять начальнику ПМК. Правильно?..
– Неужто даже об условиях, на каких нанята бригада, Головчанский вам не сказал?
– Ни слова не говорил.
– Странно...
– Как вам сказать... В строительных делах много странного.
– Вы не присутствовали в пятницу при разговоре Головчанского с представителем Облсельстроя?
– Нет, в пятницу я весь день находился в "Победителе"... Собственно, представитель еще не уехал от нас, пригласить?..
– Пригласите.
Главный инженер через секретаря передал распоряжение. Очень скоро в кабинет без стука вошел солидный высоколобый мужчина лет под пятьдесят.
– Глеб Гаврилович Русаков, начальник отдела труда и заработной платы областного управления, - представился он Антону.
– Кстати, ваш земляк, уроженец села Заречного.
– Назар Гаврилович кем вам доводится?
– чуть подумав, спросил Антон.
– Родным старшим братом. Знаете его?
– В прошлом году довелось познакомиться.
– Наверное, когда магазин в Заречном обворовали?
–
Да.– Рассказывал Назар, как по бездумью какого-то паренька чуть жизни не лишился.
– Русаков передвинул поудобнее стул, спокойно уселся и, облокотясь на стол, сказал: - Понимаю, что не ради прошлогоднего случая меня пригласили. Чем могу быть полезен уголовному розыску?
– Расскажите, Глеб Гаврилович, о чем вы говорили с Головчанским в пятницу, - попросил Антон.
– Крутой разговор у нас состоялся...
– Русаков потер ладонью подбородок и повернулся к главному инженеру.
– Позови Окунева. Иван Иванович был свидетелем того разговора, может уточнить, если я что-то запамятовал.
– Окунев - начальник нашего отдела труда и зарплаты, - пояснил главный инженер и коротко бросил заглянувшей в кабинет белокурой секретарше: - Ивана Ивановича - срочно!
Сутулый Окунев появился на пороге кабинета бесшумно. Перед собою он держал, как щит, потертую кожаную папку. Тихо поздоровался и с виноватым видом, будто предчувствуя нахлобучку, сел поодаль от Русакова. Русаков сразу заговорил:
– Хотя и неловко вспоминать о мертвом с негативной стороны, но приходится... Очень крутой разговор состоялся у меня в пятницу с Головчанским. Соль вот в чем... ПМК строит для своих рабочих восьмиквартирный дом. Головчанский заключил договор с наемной бригадой, установив заработную плату в тридцать тысяч рублей. Мы знаем, что наемным бригадам часто переплачивают, но тридцать тысяч за восьмиквартирный дом это, извините меня, не лезет ни в какие ворота. Я приказал Головчанскому ликвидировать прежний договор с Алексаняном и пересчитать все по расценкам с аккордно-премиальной доплатой в сорок процентов, плюс премия за ввод, плюс премия по хозрасчету. Признаюсь, такие условия слишком щедрые, но и то... сумма зарплаты оказалась меньше двадцати пяти тысяч. Таким образом, более пяти тысяч рублей Головчанский хотел выплатить Алексаняну, мягко говоря, ни за что. Вот об этом я и сказал Головчанскому. Более того, спросил прямолинейно: "Не греешь ли ты, Александр Васильевич, на этом доме собственные руки?" Головчанский вспылил, но, когда я намекнул, что дело пахнет вмешательством ОБХСС и прокуратуры, стал оправдываться, как нашкодивший ребенок...
– Русаков сурово глянул на Окунева: - Так, Иван Иванович, было?
Окунев угодливо кивнул:
– Все правильно, Глеб Гаврилыч.
– Разве Головчанский вправе был заключать договор на явно завышенную сумму?
– спросил Антон.
Русаков указал пальцем на съежившегося Окунева:
– Вот кто первый должен был одернуть его!
Окунев виновато кашлянул:
– Я ведь объяснял, Глеб Гаврилыч, что когда Александр Василич приказал мне набрать Алексаняну тридцать тысяч по зарплате, я возражал: "Тридцать - много". Он не посчитался с моим возражением, сказал: "Дом по плану нынче не вводный. Надо вводить, чтобы поселить людей. Своими силами строить - пять лет проваландаемся, армяне же за сезон сделают. Когда введем дом - фонд зарплаты Обсельстрой добавит, никуда не денется".
– Почему о таком купеческом растранжиривании государственных средств не сообщил мне?!
– повысил голос Русаков.
– Я ведь объяснял, Глеб Гаврилыч, что год до пенсии остался. Не рискнул напоследок вступать в конфликт с Александром Василичем.
– Прикажу полностью лишить тебя премиальных - забудешь про пенсию!
– Воля ваша...
– Моя воля - государственную копейку беречь! Кстати, и тебе следует этим заниматься, пока работаешь, а не о пенсии думать.
В разговор вклинился главный инженер: