Последствия
Шрифт:
Морин вытянула вперед правую руку в останавливающем жесте.
— Не стоит. Лучше скажи, как работает та девушка из России, Илона, которую взяли временно?
— Она выполняет то, о чем я ее прошу, но затем мне самому приходится за ней все доделывать. Было бы хорошо, если бы ты вернулась. Что ты сама думаешь по этому поводу? Ты возвращаешься?
— Если вы меня примете.
— Конечно, об этом не может быть и речи. Без тебя компании просто не будет. Ты же сама прекрасно это знаешь.
Морин двадцать пять лет проработала в RTE, прежде чем приняла решение уйти, но продолжая работать сотрудником
— Так когда ты предполагаешь вернуться?
— Думаю, в начале года.
— В любое время. Мне только необходимо будет предупредить Илону.
— Я вернусь сразу же, как только получу разрешение доктора.
Чуть наклонившись вперед, Морин начала разливать чай. Она заметила, как он украдкой бросает недоверчивый взгляд в ее сторону.
— Нет-нет, это обычный «Берри».
Роберт кивнул, соглашаясь. Морин постоянно экспериментировала в офисе с различными экзотическими чаями и травяными настоями. Достав из внутреннего кармана пиджака тонкий белый конверт, он положил его на столик и пододвинул к ней.
— Это небольшая рождественская премия, — сказал он, чувствуя себя немного смущенно.
Морин не смогла скрыть своего удивления.
— Ничего подобного я не ожидала, — произнесла она искренне. — И особенно после длительного отсутствия на работе.
— Мне приятно, что я могу это сделать. Ты помнишь, летом была пара месяцев, когда я действительно думал, что дела идут совсем плохо.
Морин кивнула. По многолетней привычке она почти автоматически добавила в чашку Роберта молоко, положила два кусочка сахара и только затем передала ему. Она, как никто другой, знала, что этот год для R&K был поистине трудным; было время, когда она уже подумывала, а не начать ли рассылать свое резюме. Но она понимала, что стоит ей только отправить первое, как об этом сразу же станет известно всем и с R&K будет покончено.
— Если бы Стефани не помогла нам… — добавил он.
Прозвучавшая в его голосе тревога заставила ее быстро взглянуть на него.
— Какие-то проблемы?
— Нет, — начал он, затем кивнул. — Да, — признался он.
— Это касается контракта с DaBoyz? — предположила она.
— О, нет. Здесь все нормально.
DaBoyz была молодежной группой, практически ничем не отличающейся от многих других, работающих в этой же манере, но они надеялись раскрутиться с помощью видеорекламы. Для создания двух рекламных роликов для ее агентства Стефани направила в R&K Productions менеджера группы.
— С этим контрактом нет никаких проблем. На прошлой неделе я встречался с менеджером группы. Им понравились наши предложения, и думаю, в начале года мы начнем снимать.
— Замечательно. Тогда в чем проблема? — спросила Морин. — Ты же понимаешь, стоит только раз снять клип и запустить его на телевидении, мы сможем делать и другим клипы. А там сейчас крутятся
поистине большие деньги.— Я это знаю. Я думаю, нам удастся заполучить рекламу для «Рено»; сейчас я готовлю почву для участия в предстоящей кампании пива «Гинесс». Мне кажется, что у нас довольно хорошие перспективы.
— Тогда я не понимаю, в чем же все-таки проблема? — удивилась Морин.
— Недавно я разговаривал со Стефани. Очевидно, она больше не сможет подбрасывать нам работу. Уже пошли разговоры, почему нашей компании достается так много выгодных контрактов… и у нее был неприятный разговор с ее боссом, Флинтоффом. Я думаю, он просто запретил ей давать нам работу.
Сидя в плетеном кресле, Морин неторопливо пила чай, но после слов Роберта она удивленно уставилась на него через край ярко раскрашенной чашки.
— Я знаю Чарльза Флинтоффа, и знаю его достаточно хорошо. Я могла бы с ним поговорить.
— Нет. Лучше этого не делать. Во всяком случае, не сейчас.
— Роберт, ты чего-то не договариваешь.
Он сделал еще один глоток и, изобразив на лице недовольство, добавил еще один кусочек сахара.
— Я хочу тебе сказать о том, что у меня… что у меня какое-то время были отношения со Стефани Берроуз. У нас был роман. Это была одна из причин, благодаря которой у нас были эти контракты. Многие стали это замечать, пошли разговоры… А тут еще Чарльз Флинтофф узнал о наших отношениях.
Признавшись Морин в том, что его так давно мучило, он сразу почувствовал, как ушло напряжение и ему стало легче. Вне всякого сомнения, те, кто утверждал, что признание облегчает душу, были правы. Не зная, как Морин отнесется к его словам, он продолжал сидеть, боясь поднять на нее глаза. Но Морин была не из тех, чье имя ни разу не мелькало в колонке сплетен воскресных газет: у нее были романы с несколькими начинающими политиками и одним телевизионным актером, ставшим позже очень популярным. Когда повисшее молчание стало невыносимым, Роберт не выдержал:
— Скажи хоть что-нибудь.
— Что сказать? Ты не сказал мне ничего нового.
— Ты знала!
— Да, я знаю об этом уже около года.
В этот момент Роберт напоминал выброшенную из воды рыбу: он смотрел на Морин не моргая; его рот то закрывался, то открывался вновь, как будто ему не хватало воздуха и он задыхался. Но ведь он всегда был так осторожен.
— И ты мне ничего не сказала?!
Морин холодно улыбнулась:
— Что ты ожидал от меня услышать? Роберт, ты довольно взрослый мальчик. Если ты решаешь завести роман, я думаю, ты отдаешь отчет в том, что в один прекрасный день придет час расплаты. И я даже осмелюсь предположить, что ты рассказал это сейчас лишь только потому, что обо всем стало известно Кейти.
Роберт кивнул, понимая, что отрицать бессмысленно.
— А ты знаешь, что она была у меня в прошлое воскресенье?
— Да, она говорила мне об этом. Но я полагал, что это был просто визит вежливости.
— Так вот, она мне прямо сказала о своих подозрениях, что между тобой и Стефани Берроуз роман.
— И ты все подтвердила! — сказал Роберт, в голосе которого слышалось возмущение.
— Она сказала, — твердым голосом продолжала Морин, — что только что была в офисе, где просматривала номера телефонных звонков.