Последыш. Книги I и II

— Но, я…

— Подожди, Ольга! — остановил он девушку. — Я тебя ни в чем не обвиняю, но о том, что твой отец подсылал ко мне убийц, я знаю точно. Скажи, он ведь тебя расспрашивал обо мне, о жизни в замке, о наших разговорах, о том, что я умею перемещаться?

— Нет, — резко ответила Ольга. — Может быть задал несколько вопросов и все.

— Значит, ты рассказывала об этом кому-то другому.

— Я рассказывала только Наталье. Это моя старшая сестра, но она… О, господи! Ты думаешь, она действовала по его заданию?

— Тот, кто стрелял в меня в первый раз и, в особенности, во второй, слишком хорошо меня знал, Ольга. Угадывал ход моей мысли, знал привычки… Там, впрочем, была пара предателей в самом замке. Капитан Взолмня, например. Но они обо мне не могли знать того, что знал стрелок. К тому же у них были другие хозяева.

— Я в ужасе!

— Это хорошо, потому что возвращает нас к моему вопросу. Семья, Ольга. Какого рода отношения с отцом, матерью, сестрами и братом ты собираешься поддерживать?

— Я не буду участвовать в их заговорах, если ты это имеешь в виду, — прямо ответила на его вопрос Ольга. — Если позволишь, я выскажу сестре и отцу все, что о них теперь думаю.

— Что значит, если позволю? — переспросил Бармин, порядком удивившись ее оговорке.

— Я больше не собираюсь рассказывать кому бы то ни было ничего, что может быть использовано против тебя, — объяснила девушка. — Рассказ о покушении может содержать конфиденциальную информацию…

«Умна!»

— Можешь высказывать или нет, — разрешил он. — Я не требую, чтобы ты порвала со своей семьей. Но я должен быть уверен в твоей лояльности и осмотрительности при общении с кем-либо вне круга твоей новой семьи. Это приемлемо?

— Да, так и будет! — заверила его Ольга.

— Хорошо, — закрыл тему Ингвар. — Теперь еще один, но весьма важный вопрос. Титул графини фон Нойвид — твой по завещанию Анны Георгиевны. Герцогиней Бирон, ты уж прости, будет другая женщина, но зато ты сможешь называться Хельгой фон Менгден. Это не совсем по правилам, но вполне в моей власти.

— Хельга?

— Да, Ольга, — подтвердил Ингвар. — Являясь моей женой и нося фамилию фон Менгден, ты можешь быть только Хельгой и исповедовать язычество. Хотя бы формально, но на публику придется стать язычницей.

— Это возможно, — после короткой паузы согласилась Ольга. — Что-то еще?

— Формально, ты можешь стать только четвертой женой, но я обещаю не озвучивать этот факт и уж тем более, не позволю другим двум женщинам пользоваться своим преимуществом.

— Звучит обидно…

— Видишь ли, я уже дал обязательство двум женщинам, но ни одна из них не будет первой женой.

— А что не так с первой?

— Я бы не хотел это обсуждать.

Он, и в самом деле, не хотел обсуждать это свое решение, поскольку не знал, как его объяснить. Интуиция подсказывала, что еще не пришло время выбирать первую жену, и он склонен был поверить своему подсознанию, шестому чувству или, что это такое на самом деле.

— Значит, четвертая…

— Кроме тех денег, что оставила тебе бабушка, я переведу на твой счет полмиллиона и передам в пользование замок Гольша [141] с вотчиной. Если не сможешь ужиться с другими женами, будет куда отъехать, минуя родительский дом. Ну, и никаких теремных затворниц, разумеется. Живи открыто, ходи, куда хочешь, общайся с кем пожелаешь, единственное условие — не компрометировать меня и других моих жен.

— Щедро.

— Я не скупердяй, а ты… А кто ты кстати? Уже моя невеста или ничего пока не решено?

141

Поселение Гольшаны с деревянным замком известное по летописям с XIII века, возникло на высокой самородной горе над рекой Корабель, на северо-востоке от местечка Гольшаны. Деревянный замок был построен князем Гольшей. Князья Гольшанские владели замком до 1525 года, а потом, после брака княжны Елены Юрьевны Гольшанской с Павлом Сапегой, он перешёл во владения Сапег. Гольшанский каменный замок, возведён в первой половине XVII века.

— Куда я от тебя теперь денусь…

— Значит, невеста.

— Так и есть, — подтвердила Ольга. — А кто другие? Збаражская и Глинская?

— Есть возражения? — прямо спросил Бармин.

— Глинскую я практически не знаю, а Елена — это, как я понимаю, неизбежное зло.

— Я поговорю с ней, чтобы она к тебе больше не цеплялась.

— Спасибо, я тоже постараюсь не ворошить осиное гнездо…

— Тогда к делу, — переключился Ингвар на деловой лад. — Записывай номер телефона, — и он продиктовал ей номер телефона Архипцева. — Это мой адвокат Иван Никанорович Архипцев. Позвонишь ему и назначишь встречу на этой неделе. Я распоряжусь, он подготовит текст брачного договора. Найми стряпчего, чтобы он проверил, все ли в порядке, и, если тебя все устроит, подпиши. Как только подпишешь контракт и официально станешь моей невестой, он скажет, куда тебе прибыть, чтобы оказаться в безопасном месте. Поэтому к моменту подписания хорошо бы тебе уже быть не дома. К подруге какой-нибудь езжай или на курорт. Если нужны деньги, я тебе переведу, только назови номер счета. Оттуда, куда тебя пошлет Архипцев, тебя заберут мои люди. С этим ясно?

— Вполне. Хочешь приснюсь?

— Спасибо, с удовольствием, — улыбнулся Бармин, — но не сегодня. Сегодня я не один…

2. Четвертое июня 1983 года

Елена этой ночью так и не пришла.

«Облом случился, — усмехнулся мысленно Бармин, но совершенно не расстроился. — Хоть высплюсь. Иногда тоже надо».

Настроение было хорошее. Его не омрачали даже дневные впечатления, принесенные с похорон княгини Кемской. То, что удалось договориться с Ольгой, дорогого стоило, поскольку полностью отвечало интересам Ингвара. Он получал бабушкино наследство, обеспечивал Елену титулом, чтобы утереть нос Глинским и Збаражским, приобретал в лице Хельги фон Менгден волевого, умного и, скорее всего, преданного союзника и красивую любовницу в придачу. Не без этого. Ольга же получала от этого брака гораздо больше того, на что могла рассчитывать, откажись Бармин жениться на ней, или выйди она за него замуж на прежних условиях. Ей было за что его благодарить, не говоря уже о том, что она его, похоже, действительно любила. Но и он ничего не терял из-за этого брака, только приобретал. В конце концов, любовь или нет, а опыт наведенных снов показывал, что в постели с Ольгой ему скучать не придется. С этой мыслью он и заснул. А наутро его ожидали заботы нового дня, и, прежде всего, два важных разговора, которые нельзя было уже откладывать: следовало объясниться с Еленой и Варварой. Однако жизнь быстро внесла в его планы свои, как всегда, совершенно неожиданные коррективы.

Встав с рассветом, Бармин пробежался для разминки по крепостным стенам, выполнил комплекс упражнений гимнастики ушу, а потом направился в тренировочный зал, оборудованный в цокольном этаже одной из башен, и полтора часа изнурял себя на тренажерах. Мощный организм требовал заботы и внимания: мышцы сами не нарастут и не станут в достаточной мере гибкими, что для адепта восточных боевых практик являлось категорическим жизненным императивом. И вот вволю «набегавшись и напрыгавшись», Бармин вернулся к себе, принял душ, побрился и, одевшись к завтраку, отправился в малую трапезную, у дверей которой столкнулся с альвой Екатериной Северской-Бабичевой. И как-то так это у них неловко вышло, что они чуть, и в самом деле, не столкнулись в дверях. Бармин среагировал практически мгновенно и чисто инстинктивно придержал отшатнувшуюся от него женщину под локоток, чтобы она, не дайте боги, не упала из-за его громоздкой неуклюжести. Вот, собственно, и все. Жена Федора не пострадала, Ингвар сразу же извинился, — выдав на автомате принятую в таких случаях формулу вежливости, — но оба они, войдя в трапезную остановились, не сговариваясь, друг против друга, пытаясь понять, что с ними произошло в тот момент, когда Ингвар коснулся руки женщины.

Екатерина выглядела растерянной и, словно бы, вдруг «поплыла». Но и Бармин чувствовал себя более чем странно, хотя и не мог с уверенностью сказать «что это было», и почему это «что-то» на него так подействовало: легкое головокружение, гул в ушах и размытый, импрессионистский рисунок действительности перед глазами, не говоря уже о не свойственной Ингвару Менгдену слабости в членах. Присутствующие, — а вокруг стола собралась уже практически вся их маленькая компания, — смотрели на них в полном недоумении, но пока молчали, так что в трапезной повисла тревожная, несколько напряженная тишина.

— Арамас [142] ? — нарушила тишину Екатерина. — Ты мачавар [143] , Ингвар?

— Извини, Екатерина, — очнулся он, — но я даже не знаю, что означают эти слова. Мне они незнакомы.

— Колдун? — неуверенно перевела альва.

— Так мы тут все, вроде бы, маги, — удивился ее заявлению Бармин. — Разве нет?

— Они маги, — кивнула жена Федора в сторону стола. — А мы — ты и я, — нет. Мы колдуны.

В принципе, Ингвар уже знал, что его магия непохожа на магию всех остальных людей, обладавших Даром и Силой. Но противопоставление? Впрочем, и такое возможно.

142

Автор исказил чувашское название колдуна. Ырамась (чуваш.) — человек, обладающий мифической силой; в народе его называли творцом, мудрецом, волшебником, всесильным, вещим, ворожеем, колдуном, знахарем, чародеем и т. д. Иногда он выступал в роли юмac и мaчавaр.

143

По-видимому, имеется в виду «колдун» на каком-то сибирско-эльфийском языке.