Послевкусие: Роман в пяти блюдах

Когда Николь заканчивает говорить по телефону, я протягиваю ей большой коричневый конверт с заказами и говорю, что Джейк должен заняться ими как можно скорее, но, если ему недосуг, пусть позвонит мне сегодня днем. Забирая конверт, Николь бросает на меня пристальный взгляд. Она уходит почти сразу, не попрощавшись, на что я практически не обращаю внимания, потому что целиком и полностью занята приготовлением папарделле [23] . Через пару минут появляется Тони с двумя чашками эспрессо, в каждую из которых он добавляет щедрую порцию анисовой настойки.

23

Papardelle (ит.) — вид итальянской пасты, широкие и длинные полоски из теста.

— Еще слишком рано, поэтому будем делать вид, будто пьем просто кофе. Между прочим, от анисовки в кофе не опьянеешь. А выпить тебе не помешает. — Тони ногой выдвигает из-под стола табурет и плюхается на него. — А эта что здесь делала?

— Понятия не имею. Я думала, что такие шляются только по ночам.

Тони улыбается и поднимает свою чашку.

— Салют! — говорит он, одним глотком выпивает кофе и слезает с табурета. — Если я тебе нужен, останусь до вечера.

— Спасибо. Может, и я останусь, если Хоуп согласится посидеть с Хлоей.

— Не переживай, проблем не будет, — говорит Тони.

Я не особенно переживаю, но, наверное, по мне этого не скажешь, раз Тони продолжает меня успокаивать. Сегодня понедельник, а понедельники в ресторанном мире считаются самыми спокойными днями. Все выходные люди едят в ресторанах, поэтому в понедельник, как ни в какой другой день, предпочитают обедать дома.

После восьми подтягивается персонал, отвечающий за ланч, и мы с Тони начинаем разрабатывать дальнейший план действий. Двум поварам мы предлагаем остаться на вечер, причем ни один из них не приходит в восторг от перспективы двойной смены. Однако выбора у них все равно нет, особенно если учесть, что все столики в «Граппе» уже заказаны, да еще намечаются две корпоративные вечеринки. Что-то не похоже, чтобы нас ожидал спокойный понедельник.

Хоуп перезванивает мне в самый разгар ланча, поэтому я не могу ответить, но она оставляет сообщение, что сегодня вечером свободна. Нужно только принести ей Хлою, а это значит, что около четырех часов дня мне придется забрать Хлою из ясель и передать Хоуп.

Пока меня нет, звонит Джейк с ценными указаниями. Тони получает от него сообщение, где среди прочего содержится восхитительная новость, что Николь сегодня тоже не придет, поскольку и она себя плохо чувствует. Мы с Тони лихорадочно соображаем, кем ее заменить, и решаем, что можем снять одного человека с кухни. В итоге Эллен отправляется домой переодеваться. Конечно, Эллен не лучший вариант. Она искусная повариха, но ни разу не исполняла обязанностей метрдотеля, а на корпоративных вечеринках имеет огромное значение, кто встречает гостей у входа.

В ресторанах подобные накладки случаются сплошь и рядом. То кто-то заболеет, то просто не придет. Привыкаешь реагировать мгновенно. Опытные повара моментально подстраиваются, отлично импровизируют, но при этом обязательно срывают раздражение на официантах, помощниках шеф-повара, поварах на линии, посудомойках — словом, на всех, кто подвернется под руку. Насколько я знаю, большинство поваров отличается вспыльчивым нравом, и в этом смысле я не исключение. Впрочем, нас можно понять и простить. Да так обычно и происходит — мы извиняемся, и нас прощают. А персонал так привыкает к крикам и ругани, что просто перестает их замечать. Я тоже с этого начинала.

Сегодня на кухне так много работы, что нет времени перевести дух. Тело находится в постоянном движении, я чувствую это каждым мускулом, когда тянусь к связке чеснока над плитой, чтобы срезать очередную головку. Я лично осматриваю каждую тарелку, которую выносят с кухни, вношу поправки в гарниры и одновременно продолжаю готовить и принимать заказы. Когда выясняется, что в трех заказах морского окуня пережарили и его следует заменить, я, бросив работу, не стесняясь, ору на несчастную повариху — я даже не знаю ее имени, но ведь это она испортила рыбы на пятьдесят долларов. Я умолкаю, только когда у меня начинает першить в горле. Повариха плачет, стараясь скрыть от меня слезы.

К половине двенадцатого суматоха на кухне начинает стихать. Я прошу одного из помощников шеф-повара приготовить поднос с бискотти и ликером лимончелло для гостей корпоративной вечеринки, которые засиделись за кофе. Они заказали несколько бутылок дорогого вина, да еще закуски и десерт, поэтому бискотти и дижестив — это маленький, но важный штрих. Я надеваю чистую тунику, выхожу в зал и сама ставлю поднос на столик. Лично выходить к гостям тоже часть нашей работы, хотя мне это никогда не нравилось. Уже шестнадцать часов как я на ногах, и меня шатает от усталости. Поэтому я на несколько минут присаживаюсь за столик и болтаю с клиентами: объясняю, что они ели, спрашиваю, понравились ли им блюда, а когда гости уходят, Эллен сообщает, что они сделали заказ на начало декабря, чтобы провести у нас еще и корпоративную встречу Рождества.

Уже далеко за полночь, когда все столы вымыты и подготовлены к следующему дню. Тони наливает всем домашнего вина, а Эллен, повязав фартук поверх элегантного черного платья, раскладывает по тарелкам пасту, оставшуюся в большой миске. Мы садимся за стол, едим и пьем, расслабляемся впервые за весь вечер, наслаждаясь возможностью побыть в компании друзей. За столом мы все равны. Я замечаю, что сижу рядом с Кристин, начинающей поварихой, чье имя я узнала у Тони. Сначала она старается не смотреть мне в глаза, и я знаю, что ей неловко за испорченную рыбу, она дуется на меня, потому что я накричала на нее при всех. Но вечер прошел прекрасно, и пережаренная рыба его почти не испортила. Это я и говорю поварихе, после чего благодарю за тяжелую работу. Она понимает, что я говорю искренне. Уходя домой, она робко улыбается мне, и я знаю, что завтра она опять придет, я сумела не убить в ней веры в то, что когда-нибудь и она станет шеф-поваром, хотя на вид она совсем девчонка, только-только после школы.

Я сбрасываю туфли и наливаю себе еще вина. Хлоя уже давным-давно в постели, и теперь Хоуп ждет меня не раньше часа ночи. Кроме того, я так устала, что еле двигаюсь. Тони берет стул и подсаживается к нам. Он снимает фартук и вытирает им свою чисто выбритую голову, которая блестит от пота. Пот скатывается у него по лицу, и, вытершись, Тони запускает фартуком в сторону корзины для грязного белья. Положив себе еще пасты, он говорит:

— Неплохой был вечерок, а?

— Точно. По-моему, все прошло отлично. Я работала как заведенная. Наверное, сделала тарелок двести, не меньше. Просто ураган какой-то, а не ланч.

— Так ты же отработала две смены.

— Ты тоже, — говорю я и поднимаю бокал.

— Хорошо, что вечернюю еду готовила ты. Такое впечатление, будто в кухне даже настроение изменилось.

— Это точно, — фыркаю я. — Особенно у Кристин.

— У кого? — переспрашивает Тони, очевидно уже забыв ее имя.

— У той девушки, которая пережарила рыбу.

Тони корчит гримасу и делает жест рукой, словно отгоняет муху. Наверное, считает, что я развожу церемонии. Может быть, так и есть.

Хочется спросить его, что он имел в виду, когда говорил о настроении на кухне, но внезапно на меня наваливается дикая усталость; от мысли, что через какие-то шесть часов я снова встану к плите, становится совсем невмоготу. А через четыре часа проснется Хлоя.

— Мира, иди домой. Мы без тебя управимся. Я присмотрю за уборщицами, потом сам все запру.

Я не спорю. Я встаю и в знак признательности легонько сжимаю его плечо:

— Спасибо, Тони, но ты уверен?

Он опять небрежно машет рукой — видно, что он смущен.