Послушная одноклассница

В класс возвращаюсь неживой, меня ругают за опоздание, а я даже стыда не чувствую. В груди всё пусто, будто взяли и всё нормальное выдернули, засунули лишь чёртов страх. Беспощадный и кромешный.

Ещё вчера я была уверена, что единственной и глобальной проблемой станет только изверг. Сегодня Пальму первенства с мясом вырвал Эндшпиль.

Этот полодырый докопается до правды, а Амир отомстит и не поморщится. Особенно когда сбытчик-подполист сам выискался, в руки приплыл.

Тайну Эндшпиль хочет. Хотеть не вредно!

Сработает ли правило, предупреждён — значит вооружён?

Ага, с моим-то вооружением из вороха проблем, кучи комплексов и целого КАМАЗа страхов…

Но из явных плюсов то, что Дэн раскрыл свои карты. Иначе я бы с ума сошла, придумывая, чем заслужила его немилость. Дать отпор? Может, это действительно выход?

На меня все смотрят, переглядываясь и шушукаясь между собой. А мне на всё наплевать. На всех наплевать.

Если всплывет прошлое… Второй раз этого ада я не переживу! А Амир наверняка ещё и видео сохранил, скинет в общую беседу, как в тот раз — и всё, мне конец.

Прохожу к своей парте, замечаю что-то белое на столе. В глазах темно, туман какой-то, всё вижу словно через запотевшее окно.

Лист контрольной, да, точно. И ещё что-то лежит рядом, объёмное, похожее на книгу или коробку подарочную. Отодвигаю это, потом посмотрю. Всё потом, сначала контрольная.

Но её я благополучно провалила. Даже в задания не вчитывалась, в тестовой части выбирала наобум. Результатов пока нет, но я точно знаю, будет не выше неуда.

Пусть… Во мне всё словно с предохранителя сняли. Сейчас бы не разреветься — уже будет победой.

Урок заканчивается быстро. И наступает новая перемена.

И новые герои всё того же ужаса. Той же драмы, в которой мне мимо кастинга отведена главная роль.

8

В эту перемену выйти из кабинета я не успела, сидела в какой-то прострации, пытаясь собрать мысли в кучу.

Как там учила психолог… Ах, да. Вспомнить какой-нибудь приятный момент из жизни. Такой, чтобы каждой клеточкой кожи почувствовать это приятное, ощутить, окунуться с головой.

Настолько углубиться, чтоб забыть настоящее со всеми его проблемами и нарывами.

И вот я только прикрыла глаза и начала вспоминать наш с папой поход в зоопарк, как стул напротив жалобно скрипнул.

Сначала я не придала этому значение, мало ли. Может, Маша вернулась в класс, она как раз передо мной сидит. Но нет, всё было в разы ужаснее.

— Да, а личико-то у тебя, Бжижик, поплохело. У меня в глазах так и рябит…

Ужасный голос, который въедается чуть ли не в подкорку. От неожиданности воспоминание тает, и я резко распахиваю глаза.

Смотрю на Амира, как затравленный кролик. А он смакует, я вижу, как его скисшая физиономия вдруг опять становится нормальной.

— Ой, простите, мы же выросли. Какой нафиг Бжижик, да? Ты теперь у нас гордо и почетно — Мияги! — И противнейший смех.

Да, мы изменились. И я тоже! Можешь хоть сколько про это говорить.

Амир возмужал, и если бы мне нужно было узнать его по лицу, то я не справилась бы. Волосы перекрасил. Раньше они были у него чёрные, как ночь. Теперь тёмно-бордовые, а кончики вообще какие-то розоватые.

Все черты лица стали крупнее, как у подросшего хищника. Глаза то и дело наливаются яростью, даже когда изверг язвами своими сыплет.

А ещё он стал жестоким! В нём не просто обида живёт…

Но изверг не продолжает свои инсинуации «конкурса красоты», догнал, что это не больное место.

Красота приходит и уходит, если я ещё и из-за этого буду загоняться, то проще сразу запереться на тысячу замков и из дома не выходить даже к психологу.

Посмотрев на меня с прищуром, Амир облокачивается на мою парту и замирает в каком-то сантиметре от моего лица.

— Тебе, наверное, не терпится узнать, как поживает Витя? Спасибо, что спросила, братец мой пошёл по стопам матери, на юрфак поступил. — Шепчет мне.

Вздрогнув, я отпрянула. Отодвинула свой стул назад, чтобы сохранять дистанцию. И сама не поняла. Дистанцию от изверга или от прошлого…

Витя, Виктор, пусть тебе пусто будет! Это ты тогда подуськивал Амира, благодаря тебе он смог и меня уговорить. И записать всё на видео тоже была идея старшего брата изверга.

Я молчу. Спешно пытаюсь воспроизвести в голове то приятное воспоминание с отцом, от которого у меня даже фотография осталась. Но все летит в тартарары. Опять этот шепот ужасный…

— О, наверное, ещё и про отца моего узнать хочешь? А он ничего, нашёл работу, начальника-шошку не смутила его судимость. Теперь трудится не покладая рук. Да всё в дом, с матери пылинки сдувает, как она и мечтала. Только в разводе они официальном, но это ты никому, тссс…

И прикладывает палец к губам, изображая всем знакомый жест «молчания».

Он специально! Совесть мою проверяет, как я сплю все эти годы? Изверг как он есть!

Думает я легким испугом тогда отделалась?

Отрываю взгляд от его скалящегося лица. Замечаю на парте книгу, которую раньше приняла за коробку.

Ах, это та самая. Я её хотела купить в книжном! И она у меня на столе. Дрожащими руками тянусь к «Переписке» Гете и Шиллера на немецком языке.

Открываю. И на первой же странице на меня смотрит фотография. С того самого видео! Я и Амир…

Захлопываю книгу с такой силой, что некоторые одноклассники оборачиваются на меня.

— Понравился подарок? — Улыбается изверг. — Недостижимая чистота, правда?

— Лучше сразу скинь то видео классу. Так же в общую беседу. Давай!

Пальцы дрожат, я сама от себя не ожидала, что выскажу. Да такое!

Схватилась руками за колени, сжала их до боли, чтобы она меня отрезвила, заставила вслушиваться во всё, что говорит этот изверг.

— Э, нет. Там же и я есть. А я только попал в ваш элитный. Знаешь, как-то не хочется вылететь пробкой. Нужно как-то всё ювелирненько обделать…. Как ты тогда!

Амир больше не облокачивается на мою парту, садится ровно. Какое-то время даже на меня не смотрит, хотя глаза блестят лихорадочным нездоровым огнём.

Чего-то выжидает.

— Чего ты хочешь от меня? — Спрашиваю вроде спокойно, но свой голос не узнаю.