Посметь мечтать
Шрифт:
– Рад, что тебе комфортно, – Дайтор встал. Вернулся за стол, к лэптопу, вновь открыл его. – Кэт, ты ведь понимаешь, что тебе придется выложить и цель, и мотивы своего… преступления?
Сайя крепко зажмурилась, прокручивая в голове бесцветный пейзаж Сумрачной пустыни Сирамизы.
– Что рассчитывала получить в результате уничтожения криобанка? Неужели избавиться от конкретного человека?
Негромкий, бесцветный голос инспектора искажался голыми бетонными стенами, лишь нагнетал мучительное ожидание следующего вопроса, действия. Дайтор Риз был непредсказуем – больше стабильности можно было ожидать от шатающегося камня на выступе
Затряслась нога, придавила ее к полу. Вскинула голову, щурясь в ярком свете.
– Да! – выплюнула в сторону гвардейца. Горечи на языке стало больше. – Веонка! Ее! Поэтому и сказала ей проверить баки! А сама хотела сбежать!
– Не вижу логики, – спокойно возразил Дайтор. – Она каждый раз пела тебе оды и утверждала, что ты ее лучшая подруга.
– Ложь! – теперь-то можно и не притворяться. Сайя за спиной сжала кулаки. – Ее бесконечное нытье и мертвого с ума свело бы! То ей денег не хватало, то с ней нужно было таскаться везде, а у меня своих дел… Полно. Работа.
– Две работы, – понимающе качнул ногой гвардеец. – Три работы. Куда уж везде успеть с таким графиком?
Сайя опустила глаза в пол и задышала ровнее.
– Что держало тебя в таком случае рядом с настолько раздражавшей подругой? – в голосе Дайтора прозвучало искреннее любопытство.
Заключенная помертвела, поняв, куда загнала себя подобной откровенностью. Придумать что-то правдоподобное становилось все сложнее. Опять зажмурилась, совсем как ребенок, прячась в темноте за закрытыми веками, в своем Нарсаме.
Инспектор Риз постучал пальцами по столу. Потом по клавиатуре. Записал что-то либо скрашивал ожидание – Сайя не поняла, уж слишком быстро прощелкали кнопки.
– Кэт, ты ее терпела, потому что она была полезна? – вкрадчиво подсказал гвардеец. – До определенной поры? В чем же заключалась ценность моей знакомой для тебя?
Пески Сирамизы не пожелали укрыть ее с головой. Ворота деревни Торн остались заперты для маленького сина, сколько бы ни молила впустить ее. Стражник грубо вытолкал Айсо за пределы игры.
Сайя передернулась от ощущения тяжелой руки на голове.
– Ревность! – выпалила. Гвардеец не единожды приходил в бешенство при упоминании любого другого мужчины рядом со своей игрушкой. Ему должен быть близок такой мотив. – Из-за ревности!
Дайтор недобро вскинул брови.
– Не советую пытаться манипулировать мной, – сухо предупредил.
Сайя сглотнула. Кивнула. Не стала сопротивляться давлению его пальцев под подбородком, вместо этого открыто взглянула в разноцветные глаза. Реакцию на свое признание угадать не смогла: что льдистый холод, что теплый мед одинаково не читались.
– Это к кому, интересно, относилась ревность? Уж не со мной ли связана она?
– Да… – заторможенно проговорила Сайя. Пока путалась в мыслях, решая, может ли упомянуть в этой камере Рифа Шатизара, об отношениях с которым гвардеец уже наверняка все выяснил, Дайтор Риз вдруг сам подсказал ответ. Недолго думала, в один миг заменила начальника на самого Дайтора. – Терпела, потому что могла следить так за ней. Веонка бесконечно восхваляла тебя. С языка
не сходил ее давний друг, а у самой глаза пылали! Да и висла она на тебе далеко не как подруга!Дайтор склонил голову, следя за движением губ Сайи. Хмурился, слушая сбивчивые объяснения. Почесал висок, заправил за ухо разноцветные пряди волос.
– С чего бы перемена такая тебя настигла? В борделе, как помнится, стремилась избежать моего внимания. Не так это было?
– Так, – прошептала Сайя, не став врать. Он не поверит. – Но вдруг я обнаружила, что тебя могут увести.
– Где радость по такому поводу?
– Ты платишь, – убежденно пояснила Сайя. – У тебя есть деньги.
Дайтор сузил глаза, моментально согнав нейтральное выражение с лица. Против воли взгляд Сайи пополз к пальцам инспектора, отбивающим ритм по бедру, как когда-то. Хотя… что одетый, что раздетый – он был одинаково опасен. В то время как ее саму отсутствие одежды превращало в дрожащую трусиху, ему плевать было, в каком виде доводить жертву до нервного срыва.
– Вот мы добрались и до следующего вопроса – зачем тебе столько денег? Танцы в борделе ведь преследовали цель обогащения? Как и работа в Тауртимс?
– И в хранилище, – быстро добавила Сайя. – Я хотела уехать из страны.
– Твой мужчина, – несколько раздраженно протянул Дайтор, пристально следя за бледностью, после его слов проступившей на и без того бесцветном лице заключенной. – Он покинул Тельальху? Хочешь его отыскать и осчастливить собой? Все же он жив?
– Не знаю, – выдавила Сайя.
– Что насчет виара Шатизара?
– Он ходит к управляющей борделем, – если гвардеец разузнал и об игре, то связка Риф – Нарсам – Мия его не должна насторожить. По крайней мере, очень надеялась на то, что начальника и Мию гвардия не отнесет к числу ее сообщников. А Дайтор не станет мстить Рифу. – Виар Шатизар переживает, что его отец узнает о визитах в бордель, поэтому попросил меня прикрыть его, стать его девушкой на время.
Инспектор мягко улыбнулся. Неожиданно и совершенно не к месту.
– Сейчас я вынужден оставить тебя. Поищу более умелого психоделика. Который не станет вытаскивать наружу твои кишки. Крайне неприятное зрелище, знаешь ли. Омрачает всю прелесть воспоминаний о наших встречах.
Сайя резко выпрямилась, плечом обтерла рот, подавила стон от движения затекшими руками. Силуэт гвардейца расплылся, стоило ему отойти дальше.
– Дайтор! Подожди!
Дайтор постучал по двери, грохот отдался вспышками под черепом заключенной. По щеке Сайи поползла слеза, заставившая гвардейца смягчиться. Он даже вернулся, ласково погладил ледяную кожу. Нагнулся, заглядывая в глаза, полные слез.
– В следующий раз захвачу с собой воды. Ты ведь хочешь пить?
Он ей, конечно же, не поверил. Ни единому слову, взгляду, жесту. Доверчивым олухам не место в Первом штабе. Не служил бы здесь, если б велся на подобный вздор каждого арестованного.
Первым делом Дайтор Риз направился в уборную и тщательно вымыл руки. Долго смотрел на себя в зеркало, выравнивая дыхание и унимая злость. На девушку, запертую в камере, и этим лишившую острых ощущений и преследующего постоянно ожидания визитов в бордель. На Веонку, умудрившуюся умереть в хранилище. На бесполезного психоделика, не совладавшего с заключенной, которая и голову-то не могла держать ровно, полностью обессилев от голода, холода и обезвоживания. От страха, замкнутого тесного пространства.