Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Посмотри на меня
Шрифт:

Никого.

Девушка из «Рентокила» сказала, что это очень необычно, чтобы мыши появились в доме в июне, и, обводя глазами комнату, Элизабет пыталась понять, откуда могли взяться все эти звуки.

Смех Люка вывел ее из задумчивости, и, посмотрев через холл в кухню, она увидела, что он сидит за столом, весело болтает ногами и корчит рожи в пустоту. Стол был накрыт еще для одного человека, и там стояла новая миска с «Кокопопсом».

— Ну и строга же она, — прошептал я Люку за столом, пытаясь набрать в ложку побольше хлопьев так, чтобы не заметила Элизабет. Я обычно не шепчу при родителях, но она уже пару раз меня слышала, и

я не хотел рисковать.

Люк захихикал и кивнул.

— Она всегда такая?

Он опять кивнул.

— Она что, никогда не играет с тобой и не обнимает тебя? — спросил я, наблюдая, как Элизабет чистит каждый сантиметр и без того сверкающих кухонных поверхностей и передвигает предметы на несколько миллиметров вправо и влево.

Люк на время задумался, потом пожал плечами:

— Нечасто.

— Но ведь это ужасно! Тебе не кажется?

— Эдит говорит, что есть люди, которые не обнимаются без конца и не играют с тобой в разные игры, но все равно любят тебя. Они просто не знают, как об этом сказать, — прошептал он.

Заметно нервничая, Элизабет наблюдала за ним.

— Кто такая эта Эдит?

— Моя няня.

А где она сейчас?

— В отпуске.

— И кто же будет присматривать за тобой, пока она в отпуске?

— Ты, — улыбнулся Люк.

— Давай скрепим это рукопожатием, — сказал я, протягивая руку. Люк схватил ее. — Мы делаем это вот так, — объяснил я, тряся головой и всем телом, будто бился в конвульсиях. Люк начал смеяться и повторил за мной. Мы засмеялись еще громче, Элизабет перестала убираться и посмотрела в нашу сторону. Глаза у нее расширились.

— Ты задаешь много вопросов, — прошептал Люк.

— Ты на многие отвечаешь, — парировал я, и мы снова засмеялись.

Элизабет тряслась в своем «БМВ» по ухабистой проселочной дороге, ведущей к ферме отца. Она с раздражением сжимала руль, когда поднимавшаяся с земли пыль оседала на ее недавно вымытую машину. Она не понимала, как могла прожить на этой ферме восемнадцать лет. Здесь было невозможно ничего сохранить в чистоте. На обочине дороги от легкого ветерка покачивались дикие фуксии, словно приветствуя их. Они обступили эту дорогу длиной в милю, как посадочные огни, и терлись об окна машины, заглядывая внутрь, чтобы посмотреть, кто там едет. Люк опустил стекло и позволил веточкам пощекотать поцелуями свою ладонь.

Элизабет молилась про себя, чтобы никто не ехал навстречу: двум машинам здесь было не разъехаться. Чтобы пропустить кого-нибудь, ей пришлось бы сдать на полмили назад. Иногда казалось, что это самая длинная дорога на свете. Видишь впереди цель, но чтобы попасть туда, то и дело приходится от нее удаляться.

Два шага назад, один вперед.

Совсем как в детстве, когда она видела, что мать идет по дороге, но должна была ждать двадцать минут, пока наконец не раздастся знакомый скрип калитки.

К счастью, поскольку они выехали позже, чем собирались, навстречу им никто не попался. Предупреждение Элизабет не подействовало: Люк решительно отказался выйти из дома, пока Айвен не доест хлопья. Потом он настоял на том, чтобы отодвинуть пассажирское сиденье и дать Айвену забраться назад.

Она быстро взглянула на Люка. Он сидел, пристегнувшись, на переднем сиденье, высунув руку в окно, и тихо напевал ту же песенку, что пел все выходные. Он выглядел счастливым. Она надеялась, что он скоро перестанет играть в эту новую игру, по крайней мере у дедушки.

Элизабет видела, что отец поджидает их у калитки. Знакомая картина. Знакомое поведение. Что-что, а ждать он умел. Элизабет могла поклясться, что на нем

те же коричневые вельветовые брюки, что он носил, когда она еще жила здесь. Они были заправлены в заляпанные грязью зеленые сапоги, в которых он ходил дома. Серый хлопковый свитер украшал выцветший узор из зеленых и голубых ромбов, на груди зияла дыра, и в ней виднелась зеленая рубашка. На голове плотно сидела твидовая кепка. В правой руке он держал терновую трость, щеки и подбородок покрывала серебристая щетина. Седые брови были такими кустистыми, что, когда он хмурился, они полностью закрывали его серые глаза. Из крупного носа с большими ноздрями торчали седые волоски. Лицо в глубоких морщинах, ладони огромные, как лопаты, а плечи широкие, как горы в ущелье Данлоу. По сравнению с ним ферма у него за спиной казалась совсем маленькой.

Увидев деда, Люк сразу же перестал напевать и убрал руку из окна. Элизабет остановилась, выключила мотор и выскочила из машины. У нее был план. Как только Люк вышел, она быстро захлопнула дверцу с его стороны, не дав ему отодвинуть сиденье, чтобы выпустить Айвена. Лицо Люка дернулось, когда он это увидел.

Калитка фермы скрипнула.

Сердце Элизабет сжалось.

— Доброе утро, — пророкотал низкий голос. Это не было приветствием. Это было заявлением.

У Люка задрожала нижняя губа, он прижал лицо и ладони к окну заднего сиденья. Элизабет надеялась, что он не станет устраивать истерику.

— Люк, ты не хочешь поздороваться с дедушкой? — строго спросила она, прекрасно понимая, что сама еще этого не сделала.

— Привет, дедушка. — Голос Люка дрожал. Он все еще прижимался лицом к стеклу.

Элизабет уже подумывала о том, чтобы во избежание сцены открыть дверцу, но передумала. Ему необходимо пережить эту фазу.

— А где второй? — прогрохотал Брендан.

— Второй? — Она взяла Люка за руку и попыталась развернуть его спиной к машине. Его голубые глаза жалобно смотрели на нее. Он был не настолько глуп, чтобы закатывать сцену.

— Тот мальчик, что знает про заморский овощ.

— Айвен, — сказал Люк со слезами в голосе.

Элизабет вмешалась в их разговор:

— Айвен не смог сегодня приехать, правда, Люк? Может быть, как-нибудь в другой раз, — быстро сказала она и продолжила, не дожидаясь обсуждения: — Так, мне уже пора ехать на работу, иначе я опоздаю. Люк, хорошо веди себя у дедушки, ладно?

Люк неуверенно посмотрел на нее и кивнул.

Элизабет ненавидела себя за этот поступок, но твердо знала, что поступает правильно.

— Езжай. — Брендан махнул в ее сторону терновой тростью, как будто освобождая ее от всех обязательств, и повернулся к дому. Последнее, что она услышала перед тем, как захлопнуть дверцу, был скрип калитки. По пути ей пришлось два раза возвращаться, чтобы пропустить трактор. В зеркало она видела Люка с отцом в саду перед домом, отец возвышался над мальчиком. Она не могла быстро уехать отсюда, как будто что-то тащило ее назад, как волна.

Элизабет вспомнила, как в восемнадцать лет она упивалась свободой, глядя на эту картину. Первый раз в жизни она уезжала из дома с вещами, зная, что не вернется до Рождества. Она ехала в Университет графства Корк, выиграв битву с отцом, но утратив его уважение. Вместо того чтобы разделить ее радость, он отказался проводить дочь в этот знаменательный день. Единственной фигурой, стоявшей у калитки в то ясное августовское утро, была шестилетняя Сирша. Ее рыжие волосы были заплетены в неаккуратные косички, у нее не хватало нескольких зубов, но она широко улыбалась и неистово махала на прощание, переполненная гордостью за свою взрослую сестру.

Поделиться с друзьями: