Посмотри в глаза чудовищ

– Никак нет, сэр, – ответствовал он с чудовищным всемирным акцентом. – Антисемиты в штабе, сэр.

– Я отыскал его в грязном майамском кабаке в компании бичкомеров, черномазых портовых шлюх и приблудных гаитян. Вы не представляете себе, сэр, как быстро Америка забывает своих героев!

– Ну почему же, – сказал я, глядя на Филю. – Очень даже представляю…

Так вот, оказывается, кто поверг в прах хитроумную и опасную затею барона…

– Отлично, – я перевел взгляд на сержанта. – Разумеется, вы, сержант, разумеется, рядовой Блазковиц – и еще трое по вашему усмотрению. Операция обещает быть весьма сложной. Через три часа жду вас на борту «Гранта».

«Генерал Грант» был одним из уцелевших эсминцев времен Первой мировой. В тридцатых годах котлы ему заменили с угольных на нефтяные, сняли часть вооружения, и он стал посыльным судном с очень хорошей скоростью и мореходностью. Бирд присмотрел его для своей экспедиции еще перед войной, но тут началась вся эта катавасия, и об экспедиции пришлось забыть надолго. «Грант» был приписан к береговой обороне. Ему удалось таранным ударом своего стального кованого форштевня потопить немецкую лодку «U-256». За этот форштевень «Гранта» все очень любили. Плавучие льдины были не страшны ему даже при полном тридцатиузловом ходе.

М. оставался на борту. В его годы бегать по торосам было не с ноги.

– Майор Бонд, – обратился он к мне, когда вся моя группа уже спустилась в бот. – Я желаю вам удачи. Но не переусердствуйте там. Пусть усердствует адмирал.

– Разумеется, сэр.

– И еще вот. Последняя разработка наших ученых… – Он протянул мне янтарный шарик размером с райское яблочко. – Подземный компас. Видите иглу внутри? Белый конец ее всегда смотрит на север, черный – на юг. Не на магнитные полюса, заметьте – на географические.

– Спасибо, сэр, – улыбнулся я.

Наших ученых… Это устройство было известно еще строителям Города Мертвых в Египте.

Что ж, лишнее доказательство сотрудничества М. с Союзом Девяти.

– И еще вот это, – на правое запястье он нацепил мне плоский кристалл на стальном браслете. – Есть подозрение, что противник ведет опыты с радиоактивными веществами. В присутствии жесткого излучения кристалл начинает светиться. Будьте осторожны.

– Тоже последняя разработка ваших ученых? – не удержался я от шпильки.

– Разумеется, – с достоинством кивнул М. – И это гораздо чувствительнее и надежнее штатных счетчиков Гейгера – я уж не говорю об электроскопах.

Последним в бот сбросили Трумэна-младшего. Филя похлопал парня по заднице и запнул под банку, где его принялись сосредоточенно и молча обнюхивать эскимосские лайки, взятые нами на берег для вящей убедительности. Зафыркал мотор, черный ободранный борт «Гранта» стал медленно удаляться. Берег – коричневая полоска вдоль воды, зеленые склоны холмов и белая стена, нависающая над эфемерным здешним летом, – лежал милях в трех.

От воды тянуло вечным холодом.

– Разрешите вопрос, майор? – подвинулся ко мне Филя.

– Конечно.

– Вы, как я понял, знаете, что за хреновину я добыл?

– В замке Ниренберг?

– Ну да.

– А вам не объяснили?

– Может, и объяснили, да я тогда почти не знал английского.

– Боюсь, рядовой, вы и сейчас его знаете недостаточно, чтобы я мог вам все растолковать. Но будьте уверены: ваша миссия предотвратила очень неблагоприятное развитие событий.

В самом деле: как объяснить человеку с неполным средним советским образованием, что так называемое «копье судьбы» (чрезвычайно далекий от оригинала перевод с санскрита) является особым типом ваджры, могущей переломить логический исход любого сражения? Если бы замок Ниренберг брала настоящая штурмовая группа, то полегла бы там вся до последнего бойца. И чем больший перевес создавали бы нападающие, тем печальнее становился бы результат. Операции в Арденнах и под Балатоном были спланированы в расчете на применение «копья».

Но Филя пошел один…

– Спасибо, сэр. И родная мать не могла бы утешить меня лучше, сэр.

– Боюсь, более подробно нам удастся поговорить только после акции, – сказал я со значением.

– Есть, сэр.

Прошел положенный срок, и галька заскрежетала под килем бота. Матросы попрыгали на берег, до половины выволокли суденышко из воды. Моя группа важно спустилась по сходням.

Собаки радостно запрыгали по траве, но не разбежались. Дисциплина в упряжке была вполне армейская.

– Ребята! – обратился я к своей группе: Флемингу, радисту-канадцу и восьми американским морпехам. – Мы отправляемся в поиск в район вероятного местонахождения противника. Наша главная задача – найти замаскированные входы на их базу. Подозреваю, что сделать это можно единственным способом: выманив наци на поверхность. Поэтому ведем себя как обыкновенные картографы: шумим, разбредаемся – ну и так далее. При этом, разумеется, ни на секунду не теряя бдительности. Придется быть подсадной уткой и охотником одновременно. Вопросы есть?

– Нет, сэр!

Мы взвалили на плечи огромные рюкзаки, рядовые подхватили еще и нарты, сержант свистнул собак – и экспедиция направилась в глубь шестого континента.

И черт его знает, почему – но я вдруг почувствовал себя как в юности: первооткрывателем и первопроходцем…

Нога утопала во мху по щиколотку. Трава с широкими листьями не поднималась, а стелилась, переплетаясь стеблями. Идти было трудно. Мы поднялись на невысокий холм. Я оглянулся. Бот уже направлялся к эсминцу, оставляя седые усы на спокойной зеленой воде. Впереди нас ждало дефиле между двух крошечных ослепительно-синих озер.

– Ебена мать! – воскликнул вдруг Филя, забыв от восторга английский. – Цветок!

И правда, это был цветок, простенький, невзрачный, похожий на цветок земляники, – но самый настоящий…

До границы снегов нам оставалось пройти метров восемьсот.

Собачья упряжка – устройство на первый взгляд примитивное, но без капрала-радиста по фамилии Андервуд, чемпиона «Юконской тропы» тридцать восьмого года, нам бы с ним никогда не справиться. Теперь, когда основной груз ехал сам, а мы догоняли его на коротких широких лыжах, все стало напоминать воскресную прогулку. Если верить карте, до аэродрома было рукой подать.

– Привал! – скомандовал я наконец.

Вот теперь можно было слегка и покартографировать…

Интересно, засекли нас немцы или еще нет?

Ян и радист развернули свое хозяйство и присосались к эфиру. Морпехи сошлись в кружок, как бы для инструктажа, а когда разошлись, на том месте остался стоять припавший к теодолиту Трумэн-младший. На его розовом лице кто-то дорисовал маскировочным карандашом недостающие очки в мощной оправе.

– Двигаться! – напомнил я. – Всем постоянно двигаться! Они не должны нас сосчитать!

Потому что Филя в маскхалате и с пулеметом залег вон за тем торосом…

– Путь свободен, сэр! – Грейнджерфорд казался веселым и спокойным, но честь он отдавал рукой с зажатым в ней ножом. – Ворота открыты! Добро пожаловать в ад!

– Нож спрячьте, сержант, – сказал я.

Он с недоумением уставился на свою руку. Потом вытер лезвие о штанину и попытался разжать пальцы.

– Простите, сэр, – пробормотал он смущенно. – Опять заклинило…

Да, мы прошли бы мимо этих ворот в двух шагах – и не увидели бы ничего, кроме льда. Но сейчас стальная плита была сдвинута и блокирована изломанным и простреленным Трумэном-младшим. Из туннеля тянуло теплом и казармой.