Пособие для начинающих шантажистов

– А ты на что? – меня возмутила формулировка. Я, между прочим, знала Викторию почти 25 лет и могла рассчитывать на что-то, кроме «за тем тебя и наняли»…

– А я шантажисту в собеседники не гожусь, – этот факт Жорика явно совершенно не расстраивал, – Полом не выдался. У меня ж нет такой женской шкурки…

На этот раз взгляд охранника показался мне откровенно наглым.

– Боюсь, что даже если б была, ты бы всё равно не сгодился для ведения переговоров. Отсутствие дипломатических способностей на лицо, – я тоже позволила себе откровенное хамство, – И, кстати, если ты еще хоть раз дашь мне понять, что привлек меня к этому делу исключительно из-за моей принадлежности к женскому полу, я буду вынуждена отказаться от участия. Привыкла, знаешь ли, что во мне видят личность…

Жорик ошарашено выслушал мой монолог. Ему возможность подобной реакции и в голову не приходила. Видимо, он считал, что женщины для того и существуют, чтоб тешить глаз, и должны относиться к этому, как к профессиональным обязанностям. Я хотела наговорить еще кучу гадостей, но в этот момент заскрипел телефон. Я недоверчиво глянула на аппарат, обычно он пищал очень громко и бодро.

– Охрип, – я нежно погладила аппарат по корпусу, тот продолжал истерически хрипеть.

– Мне просто должны были звонить утром, я убавил громкость звонка, чтоб тебя не будить…

Жорик что-то подкрутил, и телефон снова заверещал звонким и убедительным тоном здорового аппарата.

– Алло!

– Гражданка Кроль?

– У аппарата! – я дико обрадовалась Клюшкиному звонку.

– Есть новости. Жажду созерцать Вас в своих скромных апартаментах.

– Это в офисе, что ль?

– Ну да, в офисе. Я здесь до двух, потом после пяти. Подъезжайте.

– Я буду не одна, – осторожно проговорила я.

– Очень плохо. С кем?

– С коллегой по расследованию, господин Клюшка, – я пыталась вести максимально честную игру. Раз Клюшка не виновен в ограблении Виктории, то незачем приносить ему неприятности. Если у него есть что скрывать от посторонних частных детективов, он в праве заранее знать об их приходе, – Это детектив, которого наняла моя пострадавшая подруга.

Жорик, услышав такое мое откровение, начал зачем-то скакать по кухне, стучать себя кулаком по лбу и корчить странные рожи.

– Тебе плохо? Попей водички! – урезонила я его, прикрыв трубку ладонью, и вернулась к телефонному разговору, – Это ограничит Ваши возможности, господин Клюшка? Качество новостей от этого пострадает?

В разговоре образовалась напряженная пауза. Видимо, Клюшка обдумывал ситуацию.

– А он наш? – спросил Николай, наконец.

На этот раз пауза образовалась из-за меня. Со снисходительной полуулыбкой я рассматривала Жорика, нервно протыкающего салфетку карандашом. Надо же, еще и обидчивый…

– Наш, господин Клюшка, стопроцентно наш. Никаких других желаний, кроме как оградить мою подругу от неприятностей, он в отношении вас испытывать не станет.

– Я понимаю, – Клюшка расслабился и решил пошутить, – В Вашем присутствии ни один здоровый мужчина не сможет испытывать никакие желания в отношении меня…

– Гм… А если я отлучусь?

– Впрочем, и без Вашего присутствия тоже, – ловко выкрутившись, закончил фразу Клюшка, – Что ж, подъезжайте.

Я положила трубку и оттащила телефон в коридор. Жорик демонстративно молчал.

– Нас ждут у Николая в офисе, – безразлично проговорила я и отправилась одеваться.

От обиды охранника остался неприятный осадок. Мда… Я и сама не подарок, а тут еще этот Жорик. Боюсь, мы никак не сработаемся.

– Послушай, – я заговорила первая, – Я понимаю, ты на меня обижаешься… Но надо же как-то управлять собой. Раз нам нужно вместе работать, значит, мы должны подстраиваться друг под друга…

– Я не обижаюсь, – Жорик вызвал лифт, – Просто лишний раз убеждаюсь, что женщина на корабле приносит сплошные несчастья. Кто тебя за язык тянул? Никак нельзя было сказать, что я там твой друг, или еще что-то.

– Что именно? И с какой, тогда, стати я взяла тебя в столь личное и не нуждающееся в «лишних ушах» дело? Любая ложь в данной ситуации выглядела бы подозрительной.

– Всё равно! Хорошо еще, что ты имени моего не назвала…Ни один нормальный человек в присутствии детектива себя спокойно чувствовать не будет.

– Заметила по себе, – огрызнулась я.

– Ни одной мыслью больше с тобой не поделюсь! – продолжал Жорик, – Ни одним открытием! Будешь получать только конкретные указания к конкретным действиям.

Я аж поперхнулась от такой наглости.

– Отлично! В таком случае я буду действовать так же. Посмотрим, кому быстрее удастся найти этого Александра. Не забывай, Кошку ты без меня в жизни бы не нашел!

– Тебе просто повезло! – отмахнулся Жорик, – Стечение обстоятельств…

На этот раз инициатором полного игнорирования друг друга стала я. Молчать, как выяснилось уже через пять минут, оказалось занятием скучным и тяжелым.

– А где машина? Ты же говорил «я за тобой заеду!» и «я к тебе приеду!»? – тоном не ведающей, как выглядят поезда в метро, дамы, поинтересовалась я.

– «Заеду» – относилось к общественному транспорту. А ночью я приехал на такси, – сухо ответил Жорик.

– Ах, такие расходы… Я тебе что-то должна? – ехидно поинтересовалась я.

– Хочешь, компенсируй стоимость такси. Не откажусь, – несмотря на серьезность тона, глаза охранника откровенно смеялись.

Эх, как красиво сейчас было бы вытащить из набитого бумажника несколько крупных купюр, вложить их в руки охранника и пожелать, чтобы он «ни в чем себе не отказывал».

– Виктория компенсирует, – пришлось сдавать позиции, – Она обещала оплачивать текущие расходы.

– Катя, у тебя невыносимый характер! – на этот раз глаза Жорика не смеялись, и мне стало как-то не по себе.

– Ты чего, я ж шучу…

– Невыносимый характер и дурацкое чувство юмора!

После этого мы еще двадцать минут спорили, по какой линии метро быстрее ехать, и где удобнее делать пересадку.

13. Глава тринадцатая, в которой что не действующее лицо, то преступник или просто злодей.

Буквально через час я прижималась лбом к прохладной обивке кожаного кресла в Клюшкином кабинете, сгорала от стыда, с трудом сдерживала слезы и жалела, что вообще знакома с Георгием Собаневским. Клюшка кусал губы и, превратившись весь в комок нервов, следил глазами за передвижениями Жорика. Тот размахивал корочкой оперативника, расхаживал, переполненный чувством собственной вседозволенности, по Клюшкиному кабинету, по-хозяйски заглядывал в ящики шкафа и сыпал бесконечным потоком обвинений, фактов, имен, дат, нецензурных выражений и угроз.

– Ты кому, падла, яйца морочишь?! –Жорик вдруг перестал расхаживать. Выставив вперед челюсть и гневно сверкая глазами, он надвигался на Николая, – С тобой по-хорошему пока разговаривают, а ты, скотина, понты колотишь? Я к тебе со всей душой, а ты?! Да я тебя и весь этот твой гадюшник в порошок сотру! – угрозы эти Жорик выкрикивал, приблизившись почти вплотную к хозяину кабинета.

Брызги чужой агрессивно-ядовитой слюны оседали на аристократичном лице Николая, смешиваясь с мелкими каплями его собственного пота. Бледный от обиды и унижения, не шевелясь, Клюшка смотрел прямо перед собой и ждал, когда опер прекратит кричать. Я совершенно не знала, что мне делать. Было во всей этой сцене, а точнее в поведении Георгия, что-то совершенно неестественное, будто Жорик, фальшивя и переигрывая, исполнял привычную, давно надоевшую роль. Эта театральность настолько сбила меня с толку, что я даже не знала, правильно ли будет пытаться остановить поток выливаемой на Клюшку грязи.