Посох. Тетралогия

— Когда я захочу, чтобы ты написал меня обнаженной, я сама тебе об этом скажу, — усмехнулась Судьба. — Да, и осторожнее со словом «судьба» в моем присутствии… не люблю пустопорожних святотатств. А теперь слушай. Времени у тебя мало…

— Времени? — удивился Художник. — Почему у меня мало времени?!

— Не перебивай, — нахмурилась Судьба. — Ты просил у меня за двоих, ведь так?

— Так, — насторожился Художник. — А что…

— Заткнись и слушай. Курту теперь ничто уже не угрожает. Скорей, он сам является угрозой. Счастье еще, что он такой хороший мальчик. А вот второй твой приятель, такой смешной маленький человечек… как его…

— Гном, — педантично поправил Джальн. — Он не человечек. Он гном. А зовут его Йолн Холнамуртен. А что с ним?

— Вообще-то он умер, — поморщилась Судьба. — Ты ведь начал ему помогать, так почему бросил дело на полдороге?!

— Но…

— Вот тебе и «но»! Я придержале его душу, хоть это и против правил, но если ты немедля не спасешь его тело, душе просто некуда будет вернуться.

— Где он?! — возопил Эстен Джальн, вскакивая. — Где?!

— Там же где был, полагаю, — промолвила Судьба. — Спеши, Эстен! Спеши.

— Сейчас! — рявкнул Эстен Джальн, хватая кисть. — Гений! Гений не должен умереть! Гений обязан быть бессмертным!

Одним движением кисти Эстен Джальн нарисовал портал. Шаг — и его уже не было в созданном им мире.

— И никакой он не маленький… — прошелестело в пустоте портала. — Он велик. Огромен. Вселенная — лишь пылинка с его башмаков!

Судьба усмехнулась.

— Учитель! Что случилось, Учитель?! — в распахнувшуюся дверь влетел Ученик.

Он испуганно глянул на гаснущий портал, вздрогнул, увидев Судьбу, после чего, сообразив, низко ей поклонился.

— Не шуми. Он сейчас вернется, — коротко ответила та. — И не пугайся так. Творец должен быть бесстрашен.

Эстен Джальн возник на холме, усеянном мертвыми телами. Торопясь, он запутался в собственном портале, лохмотья которого теперь свисали у него с носа и с ушей. Его вид перепугал бы любого — если бы было кого пугать… но все маги сбежали, преследуемые остатками армии Эруэлла, Флейта не замечала сейчас никого, кроме мертвого Керано, а сами мертвые никого и ничего уже не боялись.

Эстен Джальн был страшен. Торопливо продираясь из нарисованного мира в реальный, Эстен краем портала зацепил несколько сотен других миров, а потом разорванные лохмотья портала повисли на нем, переливаясь ухмылками и гримасами сотен и сотен чудовищных и чуждых обликов, странно изломанных, сплетенных и спутанных между собой. Даже самый безумный черный колдун заорал бы от ужаса при виде Джальна — но ужасаться было некому, и только бесстрастные глаза мертвых равнодушно взирали на мечущееся по склонам холма пугало… да еще комар, решивший его укусить, вдруг оторопел и с глухим стуком упал на траву.

— Ну наконец-то! — воскликнул Эстен Джальн, завидев гнома. — Йолн, дружище! Ты просто не имеешь права быть мертвым!

Схватив гнома в охапку, Джальн нарисовал еще один портал и быстро шагнул в него. Они исчезли.

Завидев Эстена Джальна с гномом на руках и остатками теперь уже двух порталов на морде, Ученик сунул в зубы кисть и принялся ее жевать. Ведь сама Судьба только что говорила ему о пользе бесстрашия… нельзя же после этого вот так вот взять и заорать со страху. Однако орать хотелось, так что кисть оказалась очень кстати. Она разжевалась с громким хрустом.

— Бедный мальчик, ты не завтракал? — обеспокоилась Судьба. — Эстен, ты слышишь? Сними немедленно с ушей все эти макароны и накорми своего Ученика!

— Что… снять с ушей?! — оторопел Джальн.

— Ох уж эти гении… — вздохнула Судьба. — Никогда не ведают, что творят.

— А разве я что-то натворил?

— Да так, помаленьку, — усмехнулась Судьба. — Продираясь сквозь свои кошмарные порталы, ты зацепил кучу миров и измерений. Прекратил три войны, предотвратил два важнейших открытия, восемь убийств, двенадцать ограблений, семь восшествий на престол, помешал уютному ужину при свечах и заодно намотал на уши чьи-то макароны с сардельками. Если ты их аккуратно снимешь, твой Ученик не умрет от голода и, по крайней мере, прекратит грызть кисти. Меня раздражает этот звук. Ну, что стоишь? Давай мне своего гнома и отправляйтесь завтракать. Сама не знаю — за что я вас люблю?..

Мертвый гном перекочевал в надежные ладони Судьбы, а художники отправились завтракать.

Когда Эстен Джальн покинул холм, а где-то вдали затихли звуки боя, наступила пронзительная тишина. Юная ведьма не могла больше плакать. Она держала руку убитого Керано и молча смотрела в никуда. Быть может, именно поэтому она заметила чудовище. Те, кто смотрят в никуда, чаще других замечают чудовищ. Чудовище медленно шло по склону холма, собирая павших. У чудовища были совершенно чудовищные карманы. Много карманов. Поэтому всем мертвым хватало места.

Флейта молча смотрела на приближающееся страшилище. Она понимала, что должна испугаться, но у нее не получалось. Что-то навсегда окончилось для нее. Она ничего не боялась и ничего не хотела. У нее не осталось сил бояться и хотеть. Она просто сидела и смотрела, как чудовище собирает мертвых.

— Ты зачем это делаешь? — спросила она, когда чудовище протянуло к Керано свою ужасную когтистую лапу.

— Я их ем, — объяснило чудовище.

— И… его? Его — тоже… съешь? — прошептала ведьма.

— И его съем, — ответило чудовище.

— Тогда и меня бери, — сказала ведьма. — Тогда и меня тоже съешь. Я не хочу одна.

— И тебя съем, — пообещало чудовище, подхватывая их обоих и бросая в огромный карман.

Флейта сжалась, ожидая падения на мертвые тела, но никаких мертвых вокруг не было. Она упала в душистое сено.

И Керано был рядом.

Живой. Спящий. Живой?! Быть не может?! Живой?!!

Живой!!!

Правда живой, дышит! Улыбается даже!

Живой…

А еще рядом было чудовище. Оно уменьшилось в размерах и выглядело вполне симпатичным. Вовсе даже не чудовищным, просто слегка ужасным — но не слишком. Вполне терпимо. Правда-правда.

— Вы тут отдохните пока, — сказало чудовище. — Мне остальных проведать надо. Они дальше упали.

— Они… тоже живы?! — смеясь и плача от счастья, спросила юная ведьма.

— Все, кого я съедаю, становятся живыми, — ответило чудовище и ушло.

Керано потянулся и открыл глаза.