Посол Господина Великого

– Ну, ежели так...

– Так, так! Не думай... По рукам, что ли?

– А! Где наша не пропадала. Эй, мужики, грузи веселей! Сейчас товар на Лубяницу отвезем - и с тобой, к вымолу.

– А далеко ль на Лубянице-то?

– Да не доезжая до церкви Луки. Управимся быстро, ты жди.

Когда управились - резко стемнело. С юга наползала на город темно-сизая туча. Погромыхивало уже где-то за Славенским, вот-вот - и гроза.

С опаской поглядывая на тучу, деревские мужики нахлестывали лошадей торопились успеть до дождя-то. Тяжело груженные повозки постукивали колесами по бревнам мостовой. В повозках, накрытая рогожей, позвякивала кипрская медь. Рядом с передней телегой, где сидел и старшой Федор, ехал на кауром коньке Олег Иваныч - дорогу указывал. Федор иногда оборачивался недовольно в последнюю-то телегу уж больно многовато нагрузили, еле прут лошадки-то, как бы ось не лопнула. Да и туча еще - прямо над головою уже, вот-вот грянет!

– Выгрузим - денег прибавлю, - пообещал Олег Иваныч.
– На ухаб бы какой не наскочить только.

Сказал - и как сглазил!

Как раз въехали на мостик через Федоровский ручей. Первые-то телеги прошли и да расшатали на съезде бревнышки - давненько уж мост ремонтировать надобно было, да все у посадника руки не доходили. Выскочило бревно, яма образовалась на съезде. Да темень кругом - зги не видно. Вот в эту-то ямину последняя телега и ухнула. Так ось и треснула! Завалился передок - медь покатилась. Мужики кинулись собирать. И тут ка-ак полыхнет! Молния-то!

Ударила где-то рядом с Федора Стратилата церковью. Гром грянул страшный, аж уши у всех заложило. Ну... и хлынуло, само собой. Разверзлись хляби небесные!

Повернулись мужики к церкви - еле во мгле водяной угадываемой закрестились, молитву творя. Опять полыхнуло, спаси, Господи, твоя воля!

– Ну, давай, давай, мужички, немного осталось!

Повернув прядавшего ушами коня, проехался вдоль повозок Олег Иваныч. Да и не надо было мужиков поторапливать - и так торопились, вымокли уж до нитки, да и страшно - вона, молонья-то хлещет, за грехи наши!

Посовещавшись с Федором, поломанную телегу решили пока оставить с парой человек для охраны. А уж как те телеги выгрузят - в них оставшуюся медь и довезти, а эту после чинить, иль - ежели не уймется гроза - с собой увезти на пустых повозках.

Так и поступили. Пока ехали по Московской дороге, всадники их обогнали - на возы щурились подозрительно. Потом обратно поскакали, навстречу. Они же... А может, и другие кто, - темень да дождина хлещет, дома сиднем сидеть в этакую-то погоду, квас исполненный с горячим сбитнем прихлебывать. Пронеслись всадники. Олег Иваныч посмотрел им вослед подозрительно. Мало ль - медью, в телеге-то поломанной на дороге оставленной, прельстятся. Кто их знает... Добрый человек в такую погоду подобру-поздорову по улице-то не рыщет...

– С усадьбы какой-то люди, - как остановились на Щитной пред воротами оружейника Никиты Анкудеева, пояснил один из возчиков. Он по пути успел со всадниками словами перекинуться.
– Шпыня какого-то те искали. То ли украл что шпынь тот, то ли боярских девок изобидел.

– Ну, то, конечно, их дело, пущай себе ищут, - задумчиво произнес Олег Иваныч.
– Однако повозка-то на мосту, считай, брошена. Что там два человека... Как бы не прельстились.

– Могут, - узнав, в чем дело, кивнул головой подошедший оружейник Никита.
– Я б на твоем месте проведал. Да постой, сей раз подмастерьев кликну. Эй, робяты!

Вместе с двумя подмастерьями Олег Иваныч рысью помчался обратно к мосту. Тугие струи дождя хлестали прямо в лицо, под копытами чавкала грязь, в темно-фиолетовом небе сверкала молния.

Двое молодых парней, оставленных Федором сторожить упавшую медь, хоронились невдалеке, под деревьями, что росли близ церкви Федора Стратилата. Все не так мокро, хотя... Главное - не так страшно, все ж таки Божий храм рядом. Телегу поломанную плоховато, правда, видать было, да кому она нужна-то? Вон, промчались в ближайшую усадьбу всадники, да снова стихло все. Один гром гремел превелико. Почудилось вдруг одному из парней - будто выбралась прямо из Федоровского ручья чья-то смутная фигура. Осмотрелась вокруг и юркнула под рогожу в сломанную повозку.

– Смотри-ко, никак шпынь какой!

– Блазнится тебе все. Кому надо-то? Из ручья тем более... Водяной, что ли?

– А может, и водяной! Али еще какая нечисть...

Переглянувшись, оба парня принялись часто креститься на церковный купол.

– Эй, ухари!
– вдруг резко окликнули их с дороги.
– Телега-то на месте хоть?

– Там. Куды ей деться...

Парни неохотно выбрались из-под деревьев навстречу всадникам. Подумав, сообщили и про водяного. Кто его знает, а вдруг?

– Водяной, говорите?
– Олег Иваныч подозрительно взглянул на парней. Да еще - из ручья выпрыгнул? Брехня! Водяным наша медь без надобности. Однако посмотрим.

Спрыгнув с коня, Олег Иваныч нагнулся к телеге и резким движением сдернул рогожу.

– Стойте все где стоите!

С криком метнулась из телеги мокрая - вся в тине - фигура, навалилась на Олега Иваныча, приставив к сердцу острый засапожный нож. Действительно водяной, ну ни фига себе, заявочки! Ох, зря Олег Иваныч кольчужку сегодня не поддел под кафтанец, жары побоялся. Вот надел бы - гораздо легче с водяным разговаривать было б! А тут...

– Отойдите, отойдите, ребята!
– обернулся Олег Иваныч к подмастерьям. Кто их знает - кинутся еще, делов наделают. А с водяным сейчас договоримся, что-то ведь надо ему? Иначе с чего б из ручья выныривать? Однако странный ножичек у него - никакой и не засапожный...

В призрачной вспышке молнии явственно блеснуло широкое - с ладонь лезвие... Дагасса! Рыцарский кинжал с широким узорчатым лезвием. Вещь не дешевая. Откуда он здесь, у этого чертова водяного?

Олег Иваныч поднял глаза. Ну и рожа, прости Господи! Вся в тине, мокрая, зеленая, исхудавшая. Одни глаза блестят... А рожа-то знакома!

Еще раз сверкнуло...

Олег Иваныч не поверил глазам. Невероятно... Быть того не может.

– Олексаха, ты ли?

Водяной вздрогнул. Сверкнул страшно глазами - то молния отразилась. И вдруг, бросив дагассу, с ужасным воплем бросился прочь.

– Упырь!
– громко кричал он, развивая невероятную скорость.
– Упырь!

Олег Иваныч вскочил на коня, бросил подмастерьям, чтоб перегружали медь, как подойдут телеги.

– Я - скоро! Посмотрим, кто из нас упырь...

Покрытый болотной тиной, Олексаха, немного пробежав по Московской дороге, резко свернул на улицу Федорова, что тянулась параллельно ручью. Дождь лил уже меньше, и гроза вроде бы переставала - поднявшийся ветер медленно сносил тучу на запад, куда-то за Неревский конец.

– Эй, Олексаха! Постой! Да погоди же! Ну, блин, марафонец хренов,..

Услыхав последнюю фразу, Олексаха неожиданно остановился:

– Ну-ка, повтори, нелюдь!

– Сам ты нелюдь! Чего обзываешься?

Медленно, недоверчиво взирая на Олега Иваныча, Олексаха подошел ближе и вытащил из-под рубахи нательный крестик.

– Изыди, сатана!

– А вот фиг тебе! Не изыду!

Олег Иваныч передернул плечами, но с лошади не сошел, чтоб не спугнуть Олексаху. Тот сделал еще пару шажков. Остановился: