Посол на подмене

— Нет, — огорошила девушка. — Наоборот — он настаивал, чтобы ты пожил тут. Нимейн тебя любит, а потому не хочет рисковать. Он же помнит, как переживал и расстраивался, когда при дворе в Вельте ты приходил с синяками, ссадинами, а то и вовсе с рассеченной шпагой кожей на конечностях. Шрамов не осталось только чудом. Благодаря эмоциям отцу удавалось лечить у тебя без всякой алхимии такие раны, какие на других он и стянуть-то до грубого рубца не сумел бы! Нимейн называет те события самым большим кошмаром своей жизни. Он же ничего не сможет сделать, если теперь, во взрослом возрасте, тебя вызовут на поединок чести, разве что отомстит как следует. Но это, сам понимаешь, не лучшее утешение.

— Пусть сначала сумеют вызвать, — усмехнулся Никоэль.

— Давай не будем шутить с опасностями, — попросила Фиана, умоляюще глядя в глаза парню. — Вы с отцом единственные в мире близкие мне люди, если не считать тех, кто близок только по общей крови.

— Не волнуйся, я и не рвусь рисковать. Если мне в ближайшее время что-то и грозит, то только дополнительная работа по исполнению заказов. У меня такое ощущение, что наш сосед, герцог Эсский, часть зелий переправляет в столицу и там перепродает. А иначе зачем бы ему столько астерлиса?

— Ты против?

— Нет, — покачал головой Ник. — Я в накладе не остаюсь, платят более чем щедро. Только не люблю я всех этих хитростей. Если астерлис нужен для кого-то из вельтских офицеров или придворных хлыщей, так бы и говорили. А то — знакомому надо… Нескольким дюжинам знакомых!

— Да-а, из тебя явно дипломата не получится, — забывшись, рассмеялась девушка. Но спустя миг на ее лицо опять легла тень беспокойства.

— Лучшая дипломатия — это честность. Если уж получаешь по шее, точно знаешь, за что, — хмыкнул Никоэль.

— Ох, надеюсь, ни у кого не найдется повода, чтобы рассердиться на Нимейна.

— Ты опять? Спокойнее, постарайся отвлечься и уснуть. Если хочешь, я могу дать тебе пару капель абсолютно безвредного снотворного, в столовой на буфете целая склянка.

— Спасибо, обойдусь. Не хочу мешать Нимейну общаться с гонцом.

— Да я и сам не горю желанием лишний раз видеть лицо этого заносчивого типа, — признался Ник. — Кажется, он напился. Хотя так отцу даже легче будет выпытывать у него последние новости и сведения в поисках подводных камней. Но ты хотя бы теплого молока на кухне на ночь выпей.

— Непременно. А сейчас попробую отвлечься вышивкой. Посидишь еще со мной или работать пойдешь?

— Извини, надо измельчить некоторые минералы.

— И как тебе терпения хватает часами что-то толочь?

— Сила воли и самоорганизация, — пожал плечами парень. — Зато потом есть повод для гордости. Если заказчики продолжат хвалить теми же темпами, скоро совсем важным гусаком стану, — сыронизировал он над собой.

— Ты? Ни за что не поверю! Ник, постарайся побольше отдыхать. В твоем возрасте ненормально столько работать.

— Закончу еще одну партию и целую неделю буду только ездить верхом, слоняться по поместью и мешать всем в гостиной. Обещаю, — приложил правую руку к сердцу парень. — Хотя я и без того не забываю почти каждое утро бегать по папиной полосе препятствий после долгого вечернего сидения в башне. Раз договорились, приходится напрягаться, — вздохнул он.

Глава 2 ЗАМЕНА

— Мастер Никоэль, мастер Никоэль! — раздалось где-то над головой. Парня ощутимо тряхнули, схватив за руку. Не проснуться было попросту невозможно, хотя он лег далеко за полночь. А если еще точнее, за пару часов до рассвета.

— Что случилось, Вернан? — хриплым со сна голосом поинтересовался молодой человек, с трудом открыв глаза. Он аккуратно высвободил руку и сел. — Пожар?

— Уж лучше бы пожар! — в сердцах воскликнул кастелян. — Гонец уехал полчаса назад, на рассвете, а мы теперь не можем разбудить вашего батюшку.

— Где он? — встревожился Ник и выпрыгнул из кровати, не обращая внимания на то, что из одежды на нем только нижнее белье. — Пульс есть? Он дышит? Ну же!

— На зеркале оседает влага от дыхания, сердце вроде бьется, но очень-очень медленно.

— Может, он просто немного перебрал с вином или коньяком? — с сомнением проговорил парень, быстро натягивая брюки, чтобы не пугать служанок и не смущать Фиану, если и ее разбудили. — Хотя на отца это совсем не похоже. Он практически не хмелеет, как и все сильные маги. Пойдем.

Никоэль первым ринулся к двери, не став терять времени на надевание рубашки, эту деталь туалета он просто захватил с собой, перекинув через плечо. Он почти бежал, хотя шаги при этом были мягкими, пружинистыми и не создавали лишнего шума. Драконы побрали бы эти длинные коридоры! На одном из поворотов Никоэль едва не сбил лакея, начищающего рамы картин, а по лестнице слетел вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Что могло произойти в столовой? Ну не мог на отца подействовать яд! Разве что какой-нибудь магический и совсем редкий. Но Риардон же не идиот, чтобы пойти на убийство!

В дверях он столкнулся с Фианой и вынужден был приостановиться, вежливо пропуская ее. На девушке было наспех надетое домашнее платье с пуговицами впереди, застегнутыми через одну. За ней бежала камеристка, держа в руках ленту и щетку для волос. Пришлось и ее пропустить.

— Нимейн! — послышался взволнованный голос Фианы, а потом раздались звуки легких пощечин. Иногда эта белокурая фея могла действовать решительно, хотя обычно была мягкой и покладистой.

Но удары по щекам не подействовали, судя по тому, что отец оставался неподвижен. Приблизившись, Ник не заметил улучшений. Граф сидел в своем кресле во главе стола, сильно запрокинувшись назад. Он почти сполз с сиденья, руки безвольно свешивались с подлокотников, глаза были закрыты. На столе перед ним стоял бокал из-под вина и рюмка из-под коньяка, на дне которой все еще оставалось немного темной жидкости. Хрустальные сосуды не смахнули и не разбили только чудом. Потому что вокруг суетились, заламывая руки, плача и причитая, не меньше трех горничных, двух кухонных служанок и двух лакеев. Последние, хоть и не рыдали, в отличие от женского состава, но тоже вносили свою лепту в общую сумятицу. Они держали зеркало и графин с водой, открытую склянку с нюхательной солью, от запаха которой резало глаза и першило в горле, обычный стакан с мутной жидкостью, весьма напоминающей рассол, и при этом наперебой предлагали камердинеру графа то одно средство, то другое. Камердинер же, похоже, был главным во всем этом бедламе до прибытия Фианы и Никоэля.

— Тихо! — первым делом рявкнул парень, после чего без слов мягко отстранил Фиану, занял ее место возле кресла и попытался нащупать пульс на шее отца. Кончики пальцев зафиксировали равномерное биение, так что он облегченно вздохнул и приступил к более детальному осмотру. Врачом он не был, но в связи с занятиями алхимией кое-какое специализированное образование получил.

Никоэль оттянул веко, изучил зрачок, после чего с задумчивым видом разжал графу рот и обследовал язык. Затем обернулся к столу, взял рюмку, поболтал остатки жидкости в ней, понюхал, посмотрел на свет… Но и этим не удовлетворился. Он обмакнул кончик пальца в остатки коньяка, легонько провел им по собственным губам и облизал их, пробуя на вкус.

— Плохо дело, — хмуря брови, вынес он вердикт.

— Яд?! — охнула Фиана, оседая без сил в ближайшее кресло.

— В какой-то степени хуже, — вздохнул Ник, ощущая свою вину. — После большинства ядов я бы быстро поставил отца на ноги, да его магия и сама не позволила бы вредному веществу распространиться по организму. Зато снотворное оказалось воспринято как должное, тем более что отец накануне устал и переволновался из-за письма.

— Значит, ничего страшного? — оживилась Фиана. — Нимейн выспится, отдохнет и проснется к вечеру бодрым и без последствий?