Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 1

– И тебе привет, пиявка на народной шее!

Вандей уже протянул ладонь, чтобы по герандийскому обычаю сжать предплечье Соргия, но тот ловко нырнул вниз, обнял друга за талию и попытался оторвать его от земли. Даг только глубокомысленно закатил глаза, а потом в свою очередь легко поднял вуравийца в воздух.

– Бери его за ноги, Ворик, макнем мерзавца в чан с пивом!

Вордий слишком серьезно воспринял призыв повторить эту их старую забаву, так что Уни стоило больших усилий рассадить наконец всех гостей по местам, не дав превратиться почти что официальному мероприятию в балаган, причем с самого начала.

– Быстро нашел? – спросил он Вандея, чтобы перевести разговор на нейтральную тему.

Тот кивнул:

– Да! Хотя, как ты понимаешь, я в такие заведения обычно не ходок.

– А вы знаете, почему это место назвали «Сонная рыбка»? – и Соргий Квандо обвел присутствующих своим хитрющим заговорщическим взглядом.

– Нет. Расскажи! – и Лювия Токто улыбнулась, радуясь тому, что ей удалось наконец вставить свое слово на этом чисто мужском пиру, где беседы крутятся вокруг дворцовых интриг, войны и игры в кости.

Сопровождавшая Соргия рыжая девица тоже изобразила интерес, про себя ругаясь на жесткие угловатые стулья из необработанной древесины. Ее газовая накидка лисьего цвета, в тон волосам, уже два раза успела зацепиться за какие-то сучки, что доставляло девушке нестерпимые душевные страдания.

Впрочем, именно такова была цена, которую неизбежно платили все посетительницы (да и посетители!) этого славного заведения. Человек, впервые попавший в «Рыбку» (непременно по рекомендации одного из постоянных гостей), первое время был занят тем, что привыкал к крайне непритязательной и более чем безыскусной обстановке. Мебель из древней, небрежно струганной древесины серо-черной расцветки, полумрак коптящих светильников и пол местами чуть ли не земляной – все это выглядело хуже, чем в последней забегаловке в районе Речного порта. К сказанному стоит добавить тесноту помещения, так что трапезничающий посетитель имел все шансы периодически пихать локтем под ребра соседа, который, правда, вполне мог оказаться членом совета гильдии судовладельцев, обговаривающим очередную сделку, или даже судьей Ясноликого престола, расслабляющимся на закате дня с бокалом фиранского крепленого. Да-да, изнеженная имперская элита, взращенная на перинах из пуха сирамских лебедей и привыкшая к нежным объятиям лучшего улиньского шелка, обрела неожиданный вкус к этой грубой, неотесанной реальности, которую так кстати сумел предложить им уловивший конъюнктуру хозяин.

– Ну вот, – продолжал Соргий, – когда Махнум Яликус только открыл это заведение, была у него жена, мустобримка. Звали ее, ммм… ну, не помню, не важно. Так вот, жена эта была на редкость замороженной особой, что для обслуживания посетителей, согласитесь, довольно паршиво. Представьте, со всех сторон крики, ругань – где мое рагу…

– Где моя рыбка! – сострил Вордий.

– Да, точно, ну и посреди этого океана кулинарных страстей плывет так себе неспеша эта матрона с подносом, взгляд строго в себя, вокруг ничего, и полнейшее, таки убивающее спокойствие на физиономии. Вот и повадился муж звать ее ласково: «Моя сонная рыбка». А потом и повелось говорить: «Куда идешь?» – «К сонной рыбке». Так заведение со временем и прозвали.

– Ха, а я думал, мустобримки, наоборот, такие все горячие, знойные женщины, – озорно улыбнулся Вордий, косясь на подругу.

– И откуда у тебя такие обширные познания о мустобримских женщинах? – тихо и очень серьезно спросила его Лювия.

– О, это как раз таки типичное заблуждение человека, знакомого с прекрасной половиной Мустобрима только понаслышке! – Соргий энергично пришел на помощь другу, не дав тому подразнить свою принцессу и в полной мере насладиться этой маленькой провокацией. – Кровь у южан и правда горячее, однако ты даже представить не можешь, что делает с этими людьми их вера!

– А ты, я вижу, представляешь это весьма неплохо, – улыбнулся Уни. В своей новой палме он чувствовал себя непривычно, но мать все-таки настояла на покупке. Возражения, что у него уже есть почти точно такая же церемониальная, недавно приобретенная специально для посольской миссии, были отвергнуты на том основании, что на пиру он может перепачкаться и тогда ехать будет совсем не в чем.

– Ну, я, конечно, не прочитал столько книг, сколько ты, малыш, так что руководствуюсь своим личным опытом. А он подсказывает мне, что нет ничего хуже, чем сдерживать природные инстинкты постами, бдениями, обетами, усмирением плоти и прочими неестественными препонами. Если это и способно что-либо породить, так только злобное, беснующееся существо, разгневанное на то, как замечательно живется другим, и потому истово мечтающее превратить их жизнь в аналогичный кошмар.

– И скольких мустобримцев ты встретил за свою не такую уж продолжительную жизнь?

– Достаточно, поверь мне!

– Ну, мустобримцы верят в Незримого бога. То есть бог в их представлениях не имеет лица или формы и пронизывает все сущее, причем не только предметы, но и явления, события нашего мира и те действия, что мы совершаем.

– Да, нелегко им живется, – сочувственно вздохнула рыжеволосая спутница Соргия. – Вот нам, к примеру, если захочется согрешить, достаточно просто спрятаться от ока Великого светила, и греха точно и нет. А мустобримцам нигде, значит, нельзя укрыться? Как же они там живут, бедные? Вот я, скажем…

«Как все-таки хорошо, что мы собрались не в “Конеке”! – подумал Уни, украдкой разглядывая эту рыжую красотку. – Матушка бы точно долго не выдержала…»

– А вот так и живут! – отозвался Даг Вандей, до того сидевший молча. – Одна жена и один муж – и на всю жизнь.

– Ужас какой! – рыжая девица с сожалением уставилась на Лювию, словно ища поддержки, но та отреагировала с явным осуждением, лишь ближе придвинувшись к своему жениху.

– Друзья, давайте еще раз выпьем за Вордия и Лювию! – Соргий решил сгладить неловкую ситуацию, возникшую не без его активного участия. Прекрасная парочка, и до того пребывавшая в идиллии обретенной радости, сейчас просто расцвела. Вордий улыбался широко, покровительственно, но совсем по-доброму, расправив широкую грудь и встряхнув черными, как смола, кудрями. Лювия светилась мягко, как бы изнутри, словно сияющий заряд долгожданного счастья пробивал себе дорогу через стены девичьей скромности и того уникального сорта чистой добродетели, что уже так редко встречается в эти раскрепощенные времена.

– Ребята! – Соргий привстал со своей табуретки, немилосердно ткнув при этом локтем чью-то вельможную спину за соседним столиком. Спина заколыхалась в недовольстве, которое было начисто проигнорировано. – Дорогие мои! – Соргий с трудом находил слова. – Все вы знаете меня как отъявленного обормота, закоренелого бездельника и вообще крайне безответственную личность, – многообещающе начал он.

Соседствующий с ним за столиком Вордий поднял большой палец и выразительно вытолкнул вверх подбородок, выпятив нижнюю губу – мол, мощно задвинул.

– И тем не менее, – вошел в нужный ритм Соргий, – все это время, с самого нашего знакомства семнадцать лет назад, я не имел иных настоящих друзей, кроме вас. Вы единственные не хотели от меня никакой выгоды, мужественно терпели все мои выходки, а я, чего греха таить, не всегда отвечал вам взаимностью. И теперь, когда ты, Вордий, стоишь на пороге нового этапа в своей жизни, я хочу пожелать вам с Лювией того, без чего любая жизнь просто недостойна быть прожитой. Хочу пожелать вам счастья, простого счастья, а остальное приложится. Ребята, я вас всех люблю! Дайте я вас поцелую! – Соргий потянулся через стол, упав пузом в заливное из осьминога, но мощные руки благодарного Вордия незамедлительно вызволили друга из плена страшного морского чудовища.

Вино снова полилось рекой. Задача у него была отнюдь не из легких – подготовить наступление на желудки гостей главных сил, собирающихся где-то в мрачной тени владений шеф-повара. По части вин «Рыбка», по общему мнению, проигрывала только «Пещере карликов», но там ведь, кроме вина, вообще ничего хорошего не подают. Пахучее елизанское, с душистым запахом цветов, который буквально врывается в ноздри и уносит на самый край блаженства. Сладкое фиранское, настолько вкусное, что пить его можно бесконечно, только вот головная боль на утро практически неизбежна. Терпкое артишское, бодрящее в знойный день. И конечно же, «Букет Вуравии», уникальное вино двадцатилетней выдержки: полная кислятина, если пить стаканами, но имеет бесподобный вкус, если смаковать буквально по капле на язык. Под вино, конечно, снова пошли тосты, и Уни в полной мере вернул себе ту часть внимания окружающих, которая до того была отведена влюбленной паре.