Пост сдал!
Шрифт:
Посмотрел на часы. Два ночи. Иду по тротуару. Улицы пусты, звуков никаких, хочется спать до такой степени, что готов вернуться в тот подъезд, отжатый большевиками у буржуев, и там поселиться.
– Молодой человек!
Культурная столица, что с неё взять? А где привычное «слышь, ты»?
– У вас закурить не найдётся?
Тут надо сделать лирическое отступление для тех, кто родился в декабре. Раньше все магазины закрывались в 19:00. Иногда в 20:00. Совсем иногда некоторые в 21:00, но это был один магазин на весь город с населением более миллиона жителей. Остальные
– Есть.
– Ой, спасибо! А то мы тут загуляли – гости приходили. И сигареты закончились.
От арки чёрного провала двора отделились две тени, на свету оказавшиеся парой сорокалетних людей – мужчины и поддерживающей его женщины.
– Вот вам пачка, чтобы до утра не страдать.
– Как? Миша, проснись, целую пачку нам дают! Вот, возьмите деньги!
– Спасибо, у меня есть свои. Курите и отдыхайте.
– Миша, а почему бы нам не пригласить молодого человека в гости? Вы же до торта так и не дотянули, а я так старалась!
Через пару минут мы все сидели при свечах за журнальным столиком и пили чай с тортом. Хозяйка периодически скрывалась на кухне, домывая послегостевую посуду.
– А вы чем занимаетесь? Учитесь, работаете? – завела она светскую беседу.
– Я учусь в военном училище. Закончилась практика, пытаюсь улететь в отпуск.
– А какое училище? – уточнил хозяин Миша.
– Военно-морское. В Севастополе. Имени Нахимова.
– …Галочка, – у Миши задрожали губы, – Галочка, иди сюда! Нет, Галочка, захвати в шкафчике водку и немедленно сюда!
В комнату вбежала женщина с девичьим именем и початой бутылкой водки.
– Галочка! Он в ЧМУПСе учится!
Женщина обхватила лицо руками и присела на край дивана. Я внутренне напрягся. Что происходит? С чего бы ленинградец назвал моё училище «секретным словом» – так, как называем его мы?
– …А это я на третьем курсе, – через пять минут весело тыкал пальцем в семейный альбом Миша. – А это мы в самоволке на Песочном! Там блядорий.
– Миша!
– Ой, извини, санаторий ещё действует?
Оказывается, он тоже окончил ЧМУПС – как будто в Ленинграде мало военно-морских училищ. И, послужив по окраинам Родины, осел в родном Ленинграде.
Увлекательный рассказ Миши потихоньку сбавлял обороты, мощный мотор его голоса звучал всё тише и тише, пока не заглох.
Мы с Галочкой осторожно расстелили Мишу по дивану, она прикрыла его пледом и выключила свет.
– Серёжа, уже почти утро, ложитесь спать в гостиной. Миша позвонит утром нашему другу, он поможет вам с билетами. Как прекрасно прошёл вечер!
Утром меня разбудил жизнерадостный голос Миши, заправленный, по всей видимости, соляркой, преподнесённой с утра Галочкой. Жёны военных – это особая категория женщин, пронёсших через клоповники гарнизонов нежность и заботу, не угасающую годами.
– Сейчас приедет мой друг Коля. Коля может всё! Не просто всё, а то, чего не может даже… В общем, Коля может всё, даже… Галочка, скажи, что может Коля?
– Коля может всё.
Я согласно кивал на каждом слове «может». Будучи материалистом,
я понимал, как устроена Матрица, но в тот момент был готов поверить в любую мистику, даже в силу слова «всё».Минут через двадцать, когда я тайком запихал в рот кусочек лимона, вынутый из чая, в дверь позвонили.
В комнату вошёл человек лет тридцати.
– Сергей? Очень приятно. Поехали, рейс через два часа, успеешь зарегистрироваться.
– А к кому мне там обращаться?
– Ко мне. Я тоже еду: надо знакомых проводить, им не как тебе, им на юг.
В здание аэровокзала мы вошли через гинекологический служебный вход с фаллопиевыми трубами. Я семенил за Колиной спиной и толком ничего не понимал.
– Давай военный билет и стой тут.
Через пять минут ко мне, внематочно стоящему под свисающей подёргивающим светом лампой в решётчатом абажуре-футляре, вернулся Коля. За собой он катил такой же космический чемодан на колёсиках, который я видел накануне.
– Помоги мне его на второй этаж поднять.
Мы подошли к стойке регистрации.
– Коля! Как ты вовремя! Серёжа, а ты как тут оказался?
Коля с удивлением смотрел то на меня, то на девочек.
– Коля, нам Серёжа вчера помог сюда добраться и сдать чемодан в багаж. Спасибо, Серёжа!
Меня, как в дешёвой комедии, два ангела расцеловали в обе щеки одновременно.
– Хорошего отдыха, девочки! – прокричал убегающим по посадочному коридору отпускницам Николай. – А тебе сюда.
– Николай, спасибо, без тебя я бы так и остался жить в Питере.
– Всё нормально. Миша – отец моей жены. Но с ним ещё и друзья, он замечательный человек. Звони, если будут проблемы. Счастливо.
Вот так в огромном городе случилось неслучаемое. Если бы Миша с Галочкой не остались среди ночи без сигарет, то я бы с ними так и не пересёкся в этой жизни. И в Питере было бы на одного бомжа больше.
И на несколько бутылок меньше.
Ведь в Питере – пить.
Позови меня на свадьбу
Когда я учился во втором классе, мы с мамой снимали комнату в северодвинской квартире на улице Мира. Очень строгая хозяйка с дочкой-шестиклассницей обитали в большой комнате, а мы – в маленькой. Жили дружно. За деньги всегда дружно живётся.
Шестиклассница мне тогда казалась секс-символом города. Про секс я ещё, конечно, ничего не знал, да и слова такого не слышал. Но в моих глазах она была взрослой женщиной.
Как и всякая взрослая женщина, она была безумно влюблена. Её пассией оказался мужик, тьфу, восьмиклассник из соседнего подъезда. Она каждое утро прибегала к нам в комнату, как раз когда мама уже выходила на работу, и расплющивалась о стекло. Высматривала, как пацан будет выходить из подъезда. Я в то время про такие страсти не знал и сам ни к кому не испытывал, поэтому следил за развитием сюжета с огромным вниманием и любопытством.
В свободное от неразделённой любви время она разговаривала со мной о болонке. Это была её вторая и единственная мечта всей жизни. Все обложки её тетрадок и альбомные листы были изрисованы мохнатой мордой. Болонок я не любил, потому что в то время это была чересчур модная порода и их в городе было на порядок больше, чем жителей.