Постигая прошлое

— Не-е, ток сказывал, как дела все уладят, так и возвернутся. Оне ж пошли струг вам подыскать, а энто дело нескорое. Да и до пристани путь неблизкий.

Парнишка предложил было перевязать рану на лице, но я отказался, недвусмысленно намекнул, что тут и без нас найдётся кому помогать, при этом кивнул в сторону одного из участников драки, валяющегося неподалёку и понемногу приходящего в себя, с болезненным стоном ощупывая голову. Улыбчивая девчушка уже хлопотала над другим раненым.

— Ух, хорошо! — произнёс, разминая затекшие руки, освобождённый от верёвок Демьян. На его лице красовались несколько приличных кровоподтёков, левая бровь была рассечена, а под глазом наливался шикарного вида синяк, но крепыш улыбался, как ни в чём не бывало. — А ты Пустой и впрямь добрый воин! Недаром дядька Прохор тебя нахваливал, ой не зря! Теперича до конца верю, што Комара ты побил.

— Может и добрый, может и Комара побил, только не пойму я, как у меня всё это получается. Иногда чувствую, словно руки сами всё делают, а я лишь со стороны за тем что происходит, наблюдаю. А в голове то нет ничего, пусто в голове то! — проговорил, постукивая себе по лбу

— Ничаго, возвернёца твоё былое обратно, никуда не денеца, потерпи чуток.

— Хорошо, так и сделаю. — ответил, невесело улыбнувшись. — Надо бы оружие забрать. Вдруг Годун вернётся с подмогой, да даже если не вернётся, задерживаться тут не стоит, только дождаться дядьку Прохора, и уходить сразу. Не знаю, чем мы заинтересовали городской совет, но интерес этот мне совсем не нравится.

После того, как Ивашка отпёр сундук, начали спешно вооружаться. Пояс с висящем на нём мечом в ножнах с одной стороны, и колчан со спецболтами с другой. Арбалет на ремне через плечо. Вроде всё, готов.

Жаль, конечно, что придётся спешно покинуть столь приятное местечко, особенно обидно лишиться возможности попариться в обещанной Медведем бане и вместо спокойного ночлега в тишине и уюте, опять нестись непонятно куда, спасаясь от нежданной погони.

Внезапный скрип отворяемой двери и, прозвучавшая следом невнятная возня в, предшествующих входу в главный зал сенях, заставили меня сдернуть с плеча арбалет, а Демьяна взять на изготовку один из своих топоров.

Годун с подмогой подоспел? Так быстро?! Или это всё-таки дядька Прохор с Медведем вернулись? Оказалось, почти всё угадал верно, только вот Годун без подмоги был и, судя по всему, не особо радовался столь скорому возвращению.

Первым, сквозь дверной проём, спотыкаясь и едва не падая, влетел один из годуновских охранников. Оружия у вояки не оказалось, также отсутствовал шлем, а накидка с гордым символом крестоносцев была разорвана и свисала с закрытого кольчугой плеча, словно парус корабля, потрёпанного бурей. Второй вояка, такой же потрёпанный, обесшлемленный и разоружённый, не заставил себя долго ждать — вкатился следом. Дальше, по идее, была очередь третьего охранника, но тот куда-то запропастился, вместо него появился сам Годун. И хоть, в отличие от своих подручных, шёл он вполне твёрдо, но как оказалось, совсем не по своей воле. Позади этих остатков побеждённого горе-воинства грозно топал хмурый, как туча Медведь, за ним, не менее хмурый, но вдобавок сосредоточенный, двигался бородокосый.

— Да уж, набедокурили тут! Лишь стоило за порог выйти и на тебе… — задумчиво произнёс возвратившийся в свою вотчину хозяин корчмы, оглядывая творившийся в зале беспорядок.

Перевёрнутые столы и разломанные лавки, разбросанная посуда и еда. Картину погрома довершали тела участников драки, тут и там раскинувшиеся в живописных, но совершенно статичных позах. Хотя некоторые из них уже начинали приходить в себя, вяло шевелились и болезненно охая, ощупывали синяки и ушибы. Чем больше Медведь оглядывал всё это, тем больше хмурился, хоть и до этого выглядел хмурее некуда.

— Так вот, незнамо кого за свой стол сажать. — назидательно проговорил Годун, поправляя своё, слегка помятое одеяние. — С чужаками глаз в остро держи. По такому вот недогляду привечаешь преступников окаяных.

— Преступниками стража заниматься должна, а не ты. Так што за погром плату с тебя возьму!

— Я по указу городского совета за ими пришёл, вот грамота…

— Не твоего ума энтакие грамоты. — махнул рукой Медведь и спросил с усмешкой. — Надобно есчё вызнать откель у тебя грамота энта, али ты со своими охальниками в стражу городскую подался?

— Я верный сын славного града нашего и оттого…

— Об том и не начинай, мне и так уж всё ясно. Вперёд стражи хотел их в полон взять. Осталось вызнать для чего совет всю эту катавасию затеял, ясно, што выгоду каку то поиметь хотят, но што за выгода такая?! — вновь перебил корчмарь надувшегося от важности Годуна. И, немного поразмышляв вслух, больше не обращая внимания на его попытки протестовать, обратился к помощнику. — Ивашка, поди за дверь, да гляди вокруг, которые в корчму идут всех отваживай, а коли стражу увидишь, бегом обратно вертайся.

— Славно, вы тута бились то. Вдвоём, значица, супротив энтакой толпы управились! — улыбаясь сквозь усы, похвалил подошедший к нам, крёстный.

— Добрая битва вышла. — согласно покачал головою Демьян. — Два десятка побили. Токмо перемогли оне нас, уж связали, но Пустой путы разорвал и оставшуюся десятку один положил, потом и меня освободил. Крестник твой — воин, каких мало!

— А я иньших в крестники и не беру! — хохотнул бородокосый, хлопая меня по плечу.

— Дядька Прохор, местные властители нас преступниками объявили, уходить надо, пока не поздно. — обратился к крёстному, переводя разговор на более важные, чем восхваление моих подвигов, темы.

— Знаю уж. — хмуро качнул тот головой. — В порту об том Медведя знакомцы втихую сказывали. Токмо сказывали оне, што не тута нас ждали, а на реке. В трёх вёрстах ниже по теченью, и левее за Каменным островом, тама должны были проплыть, если бы лодку нашу та коряга не потопила. Большая ватага нас тама дожидалася. На четырёх стругах и по берегу дозоры аж на цельную версту.

— Вот и сбылося Таечкой напроченное. Спасло тебя древо мёртвое от погибели то! — подвёл итог Демьян. Крёстный согласно покивал бородой.

— Ну и хорошо, что они там ждут. Хотя тогда непонятно, откуда про нас Годун узнал? — проговорил я задумчиво.

— Годуна мы, почитай у самой корчмы встретили, он с тремя своими подручными куда то шибко спешил. Притом один из его людей бездыханный, да в шлеме помятом, его эти вона двое под руки тащили. Ну мы с Медведем враз смекнули, што дело тута нечистое. Остановили их, да расспросили чегой случилося. Годун и начал сказывать, набрехал, конечно. Медведь потому и настоял, штобы воротилися в корчму. Оне, поначалу не хотели, но он их, значица, убедил, токмо помял чуток. И шлемы энти с его воёв поскидывал. А об том, как про нас вызнал, Годун ещчё на улице сказал. Он жешь над местным отребьем какую-никакую, а всё ж таки власть держит, и грамоту энту чрез людей, што подле городского совета ходют, получил. Потом, значица, дал наказ своим людям следить за всеми чужаками, што на Красном торжище появляюца. Мы, почитай, чрез половину города прошли, пока до корчмы добралися, думаю, нас его соглядатаи ещё в начале пути приметили.

— Похоже, что так и было. Тогда тем более надо уходить, как можно скорее.

— Уйдём, токмо вызнаем у Годуна, чего от нас взаправду надобно и откуда донос был.

— Донос?

— Кто-то жешь донёс князькам, которы власть тута держат, про то, где путь наш будет пролегать.

— Всё оплатишь, до последней виноградины, за кажну битую посудину с тебя возьму! Правда за мной! — гаркнул внезапно Медведь, да так, что все звуки, включая наш диалог, а также стоны раненных, над которыми хлопотала улыбчивая девчушка, враз стихли.