Постигая Вечность

– Вы Виолетта? – Голос ее дрожал от вол-нения.

– Да.

– Я племянница Лизы.

– ?..

– Я знаю, вы обхаживаете мою тетю, положили глаз на ее квартиру.

– Где вы были столько лет? – с интересом разглядывая женщину, спросила я.

– Я часто уезжаю в длительные командировки.

– На Луну? Я предупрежу консьержа, чтобы вас ко мне не пускали.

– Я не к вам приду, к тете! – взвизгнула она в захлопнувшуюся дверь.

Утром, как всегда, зашла к Лизе.

– Виолетта, я хочу извиниться перед вами за племянницу, знаю, она была у вас. Представляю, что она наговорила.

– Она не успела.

– Что она с собой сделала… А ведь была таким прелестным ребенком… Но сразу после школы вышла замуж, учиться дальше не стала – подряд родила троих детей. Муж оказался пьющим – всю семью тянет она одна, и, конечно, они очень нуждаются.

«Ну и помогала бы лучше им, чем тратиться на альфонса», – подумала я.

– Не обижайтесь на нее, – извиняющимся тоном промолвила Лиза.

– Я не обижаюсь. Из окна дорогого автомобиля гораздо легче сохранять прекраснодушный взгляд на существующую действительность, чем из окон переполненного автобуса. Мне всегда неловко перед теми, кто там теснится, особенно когда мы стоим рядом на светофоре.

– Но вы ни в чем перед ними не виноваты.

– Знаю, но неловкость чувствую и не хочу это чувство подавлять. Оно – как индикатор, напоминает, загораясь: «Что наша жизнь – игра… Сегодня ты, а завтра я».

– Да-а, – задумчиво протянула Лиза. – Человек таков, каким его делают обстоятельства.

– Вам не кажется, что в этом есть какая-то ненастоящесть? А быть порядочным, добродетельным просто так, независимо от обстоятельств?..

– Эта сверхзадача мало кому по силам. Бытие определяет сознание, – философски заключила Лиза.

На следующий день, едва выйдя из дома, я снова увидела эту парочку – племянницу с мужем. Они явно поджидали меня и, едва увидев, рьяно ринулись навстречу в той же последовательности: она, нервно-порывистая, – впереди, он, безвольно-понурый, – за ней. Я прошла мимо, не останавливаясь.

– Я знаю о ваших планах, но у вас ничего не выйдет, квартира тети наша по закону, – бросала она мне в спину дурацкие обвинения, не переставая семенить следом. Я не прислушивалась к ней, думала: «Повернуться и нагавкать на нее? Представляю эту сцену – мы, как две дворняжки, лаем друг на друга». Я остановилась и, резко развернувшись, едва не столкнулась с ней нос к носу.

– Вам не в чем меня обвинять, так же как мне не в чем перед вами оправдываться. Успокойтесь. Все, что есть у Лизы, – ваше. И перестаньте таскать за собой этого несчастного мужчину.

Племянница растерялась, и от этого выражение ее лица стало таким же глупым, как у мужа. Они выглядели очень жалкими…

Вечером Лиза мне сообщила:

– Завтра у меня юбилей. Жду вас к себе обязательно.

– ?! Вы прежде не отмечали дни рождения.

– В сорок лет я закрыла счет годам, а в восемьдесят его вновь можно открыть.

– Вам восемьдесят? Почему вы мне заранее не сказали?

– Потому и не сказала, чтобы вы не тратились. В моем возрасте лучший подарок – хорошее самочувствие, и его мне уже никто не преподнесет.

Перед сном я долго размышляла о событиях прошедшего дня: о том, что Лизе никогда не дашь восемьдесят лет, что моя бабулечка, ее ровесница, по сравнению с ней совсем старушка и о многом другом. Но разве могла я подумать, что это был последний день той жизни, в которую я уже не вернусь…

На следующее утро я проснулась рано, как обыч-но.

«Почему я проснулась? – начала я с вопроса свои утренние размышления. – Никто меня не будил. Может, изнутри кто-то это сделал? Интересно, кто? Может, во мне живут миллионы маленьких существ – они проснулись, закопошились, и их деятельность прервала мой сон? Посмотреть бы… какие они… эти существа… может, даже похожи на нас, людей…» И тут услышала:

– Эврика! Вот так буйная фантазия приводит туда, куда никогда не доберутся научные исследо-вания.

«Что это? Я слышу чей-то голос. Слуховая галлюцинация? Наверное, я начала засыпать, и…»

Но тут вновь прозвучало:

– Сколько шансов прикоснуться к тайне упускают люди, воспринимая окружающий мир в привычных образах и ощущениях, а внезапно столкнувшись с необычным, отгораживаются от него: «Показалось», «Померещилось», «Не может быть». Но ты ведь не такая. Ты смелая и пытливая и всегда бесстрашно шагаешь в неизвестное.

Никакая это не галлюцинация. Я уже не сомневалась, что слышу голос. Это было внутреннее, ясное слышание. Во мне звучал незнакомый мужской голос! Чей? И как он туда попал?

Я ущипнула себя – где-то видела, что так проверяют свою адекватность.

– Зачем ты себя так? – снова раздался голос.

«Заметил!»

– А как же твоя устойчивая психическая конструкция? Или ты уже сомневаешься в ее проч-ности?

«Опять. И про конструкцию знает».

– С кем имею честь? – от растерянности зацеремонничала я. – По правилам хорошего тона нам полагается представиться друг другу. Но поскольку вы появились без приглашения и, видимо, неплохо меня знаете, позвольте поинтересоваться: кто вы?

– Меня незачем приглашать. Я нахожусь там, где всегда, – в тебе и везде.

«Везде и во мне… Что же это может быть – везде и во мне… Неужели!.. Сам?..»

– Нет. Я – Рационально-Аналитическая Зона Универсального Механизма.

– Сразу не запомнишь. Такое громоздкое имя у вас.

– В привычной аббревиатуре оно звучит гораздо компактнее и хорошо тебе знакомо.

– Аббревиатуре? Повторите, пожалуйста.

– Рационально-Аналитическая Зона Универсального Механизма.

– РАЗУМ, – обрадованно сложила я первые буквы. – Так вы – мой разум?

– И твой, и всех живущих ныне, и всех живших прежде.

– Вот это масшта-аб! Так вы – коллективный разум?

– Точнее, вселенский.

– Какая честь! А я-то полагала, что давно общаюсь со своим разумом, даже имя ему, вернее, ей дала – Лераз. Но при этом всегда ясно осознавала, что этот вымышленный персонаж – я сама, одна из моих половинок, так же, как сейчас, ясно осознаю, что вы дифференцированы от меня.

– Теперь ты знаешь, что у вымышленного тобой персонажа есть реальный прототип.