Постижение истории (сборник)

275 оплатониками. С другой стороны, реальное возвращение в мир Будды, логически противореча его учению, не говоря о том, что оно не отвечало и личным его целям, стало основной чертой необуддизма, который оформился в махаяне, или Великой колеснице. Одной из новых и наиболее примечательных черт современной махаяны является кодекс альтруистической этики, которая учит, что каждый человек должен делать добро в интересах всего мира и употребить на благо других все свои добродетели.

Представляется, что импульс, благодаря которому за уходом следует возврат, внутренне присущ человеческой природе, а может быть, он характерен и для всей Вселенной, киль скоро столь настойчиво проявляется в буддийской практике вопреки буддийскому учению и даже буддийской вере.

Давид. Можно заметить, что в жизни политических деятелей и военных господствует тот же ритм Ухода-и-Возврата.

Например, Давид, согласно древнесирийскому сказанию, начинает свой жизненный путь солдатом в боевом отряде Саула. Иными словами, будущий герой сначала появляется на сцене представителем наиболее широко распространенной социальной прослойки. Только после того, как Паул изгоняет его в пустыню, ничейную землю между Израилем и землей филистимлян, Давид обращается к политической деятельности, что и делает его впоследствии преемником Паула. Вернувшись из изгнания, Давидполитик разрешает задачу, которая оказалась не под силу Паулу. Он успешно решает проблему создания политической организации, способной противостоятн прибрежному народу.

Плеяда историков. Если обратиться к судьбам историков, поэтов и философов, внимание прежде всего привлекает плеяда историков - Фукидид, Ксенофонт и Полибий, Иосиф и Ибн Хальдун, Макиавелли, Кларендон и Оливье; все они начинали как солдаты или государственные деятели,а затем,перейдя из одного поля действия в другое, вернулись в мир историками, испытав перед тем долю либо военнопленных, либо изгнанников.

Родившись во времена, богатые на страшные и беспощадные вызовы, и пережив временные невзгоды и лишения, все они в начале пути прошли школу "практической жизни". Эта первоначаль нам ориентация их энергии на практическое действие обусловливалаеь различными причинами и зависела у одних от личной воли, у других - от случайных обстоятельств, однако приходили они в конце концов к одному и тому же. Пока они были увлечены потоком внешних жизненных проблем, у них не было возможности реализовать свои внутренние способности. В каждой из этих биографий перемена судьбы представлялась случайным зигзагом. И здесь - снова действие отказа от социальной роли человека действия и обращение к истории вне зависимости от того, встречался ли поворот судьбы с радостью,как желанное освобождение

276 от тягостного долга, или переживался как мучительное изгнание; в какой-то мере он был во всех случаях насильственными. Однако каждый член нашей плеяды оставил заметный след и достиг крупного успеха именно в последней главе своей жизни, вернувшись в мир в качестве историка. И успех этот несравним с тем,которого каждый из них мог бы достичь, не прервись его успешная карьера военачальника или государственного деятеля пленом или изгнанием.

В этих восьми изломанных жизнях можно усмотреть яркий пример того процесса этерификации,который принят нами в качестве важного критерия роста цивилизации. В первой главе своих биографий будущие историки намеревались повлиять на своих соотечественников через бесцеремонное и порой грубое воздействие на них своей волей. Вынужденный уход, прерывая их практическую деятельность,заставлял найти новую форму активности,иной канал для своей энергии. В тюрьме, заточении или в изгнании энергия их не имела выхода. действовать привычным образом они не могли; оставалось одно-активизировать мысль,чувство, воображение. Благодаря такому повороту судьбы энергия этих выдающихся деятелей была направлена в новое русло. Лишенные возможности непосредственно воздействовать на своих современников, они нашли путь для опосредованного влияния на людей других поколений. В этом более высоком плане,через сферы духа, действие снова обретает возможность стать действием, затронув другую волю, ибо возвышение мысли, чувства и воображения есть следствие определенного напряжения воли личности. В этой утонченной форме взаимодействия, однако,вторая воля отвечает первой споитанным движением, которое поднимается изнутри, а не под воздействием грубой силы и давления. Итак, бывшие военные и государственные деятели, которые воздействовали на своих соотечественников прямым волевым давлением, в силу необходимости избрали новый путь. Их новый творческий метод позволял влиять на людей через произведения искусства. И именно потому, что этот новый метод был более возвышенным и духовным, он оказался и более эффективным. Ибо влияние одной души на другую через посредство воли весьма узко и поверхностно. В каждом виде действия сфера носителя этого действия игра ничена природой его поля; а сфера активности человека действия ограничена рамками его личных и институциональных отношений.Человеческое действие переводится в иную сферу,где господствует не воля, а утонченные посредники мысли, восприятия,чувства и воображения, способные трансцендировать все границы Пространства и Времени и проложить себе путь в Бесконечность.

Если проанализировать результаты жизни и деятельности историков плеяды, то мы убедимся, что до наших дней почти не дошло заметных следов их практической деятельности. Рано или поздно все они были устранены из этого поля и вынуждены были избрать другой путь, чтобы обеспечить свое бессмертие. Если пос

277 мотреть теперь на Фукидида, Ксенофонта, Полибия, Иосифа, Ибн Хальдуна, Макиавелли и Кларендона как на историков, то обнаруживается, что творчество их живо и по сей день. В качестве художников эти бывшие воины и государственные деятели пережили свое время и стали бессмертными.

В этом состоит духовное значение ритма Ухода-и-Возврата. Мы еще не раз обратимся в нашем исследовании к мотиву Уходаи-Возврата, чтобы увидеть тот свет, которым освещается природа искусства. А сейчас лишь пунктирно наметим те обстоятельства, при которых эти уходы и возвраты совершались.

Условно можно разделить названных выше историков на три группы. К первой отнесем Фукидида, Ксенофонта, Иосифа, Оливье, и Макиавелли. В их судьбах мотив Ухода-и-Возврата проявляется в самой простой форме. Разрыв, которым заканчивается глава активной практической деятельности,сверита тся раз и навсегда, после чего вся их жизнь до конца наполняет литературной деятельностью. В жизни Полибия и Кларендона эта модель более сложна. Вместо одного разрыва там наблюдаются два или три; и периоды практической и литературной деятельности переплетаются в серии чередующихся глав. На судьбе Ибн Хальдуна стоит остановиться отдельно.

Ибн Хальдун. Последний член нашей плеяды историков - арабский гений Абу-ар-Рахман ибн Мухаммед Ибн Хальдун аль-Хадрами из Туниса (1332-1406). Из семидесяти четырех лет своей жизни четыре года он провел в уединении. В течение этого короткого периода он создал литературный шедевр, по значимости сравнимый разве что с трудом Фукидида или Макиавелли. Звезда Ибн Хальдуна светила особенно ярко на фоне тьмы, которая разлилась кругом. Если Фукидид, Макиавелли и Кларендон были блестящими представителями блестящего времени, то Ибн Хальдун - единственная светлая точка на темном фоне своего времени и края. Он действительно стал выдающейся личностью в истории своей цивилизации, социальная жизнь которой была "одинока, бедна, отвратительна, груба и коротка"*. В избранном им поле интеллектуальной деятельности у него не было вдохновлявших его предшественников; не находил он откликов и в душах современников, отнюдь не жаждавших принять пламень его вдохновения, чтобы передать затем потомкам. И тем не менее в своем сочинении "Книга назидательных примеров" он сформулировал философию истории, изложив идею исторических циклов. Книга эта, несомненно, является величайшим произведением ума человеческого. Удалившись от практических дел в краткий период своего ухода, он с блеском использовал шанс проявить свою энергию в сфере духа.

Ибн Хальдун родился в арабскою мире, когда арабская циви----------------

* Гоббос Т. Левиафан. М., 1936, с. 115.

278 лизация, будучи в возрасте младенчества, упорно, но тщетно пыталась преодолеть хаос, доставшийся ей в наследство от периода междуцарствия. Междуцарствие (975-1275) явилось следствием падения халифата Омейядов и халифата Аббасидов - последних воплощений сирийского универсального государства. В СевероЗападной Африке и на Иберийском полуострове последние остатки старого порядка были сметены вторжением варваров.

Беды и разрушения варварского вторжения коснулись и семьи Ибн Хальдуна. Аристократический род Хальдунов эмигрировал из Андалусии в Африку примерно за сто лет до рождения Абдар-Рахмана Ибн Хальдуна, предчувствуя завоевание Севильи кастильцами.

Ибн Хальдун сознавал различие между разрушительным арабским вторжением во время постсирийского междуцарствия и движением,которое за три или четыре столетия до того привело его предков на запад, в Андалусию. Ибо эти арабские эмиссары Омейядов пришли в Магриб не нарушить, но выполнить. Они шли по стопам римских гарнизонов, римских чиновников, чтобы вернуть бывшие колониальные владения древнего сирийского общества, которых они были лишены в течение восьми или девяти столетий иноземного правления.

"После проповеди ислама,- пишет Ибн Хальдун,- арабские армии проникли в глубь Магриба и захватили все города страны; но они не чувствовали потребности жить в магрибских городах. Вплоть до пятого столетия хиджры (18) они кочевали по стране, разбивая повсюду свои лагеря"*.

Отрывок взят из "Всеобщей истории" Ибн Хальдуна, содержащей, возможно, наиболее резкое осуждение арабов в их попытках управлять оседлым народом. Названия глав говорят сами за себя: "Страна, завоеванная арабами, обречена на погибель"; "Арабы, не получившие религии от пророка или святого, не способны к строительству империи"; "Из всех народов арабы наименее способны управлять империей". Ибн Хальдун не ограничивался простым изложением фактов. Продолжая свои размышления, он сравнивал номадический и оседлый образ жизни,пытаясь обнаружить некоторые общие закономерности. Он ввел понятие группового чувства, или чувства солидарности социальной общности, как качества, проявляющегося в ответ на вызов пустыни. Он установил причинную связь морального духа общества со строительством империи, а также строительства империи с религиозной проповедью. Взяв это за основу, он анализирует закономерности взлетов и падений империй,генезисов,ростов, надломов и распадов цивилизаций.

Жизнь Ибн Хальдуна началась не в обстановке уединенного созерцания и раздумий. Макрокосм призвал его; микрокосм мог подождать.Таким образом, в возрасте двадцати лет Абу-ар-Рахман ----------------

* Ibn Haldun. Op. cit., vol. 1, р. 28.

279 ибн Хальдун избрал путь своих предков, занявшись политикой и став придворным и государственным министром. Началась жизнь "встреч вечером и расставаний утром", ибо в течение двадцати двух лег Ибн Хальдун служил не менее чем семи различным правителям и почти с каждой из этих августейших особ расставание было резким и насильственным. В родном княжестве Ибн Хальдуна, Тунисе, где началась его сознательная деятельность, он прослужил всего несколько недель,потом мы видим его то в Фесе, то в Гранаде (откуда его посылают в 1363 г.послом ко двору Педро Жестокого в Севилье). Именно благодаря этому Абдар-Рахман Ибн Хальдун получил возможность посетить дом своих предков. "Когда я появился в Севилье,- пишет он,- я увидел много памятников величия моих предков". Педро принял Абу-ар-Рахмана с почестями и пообещал вернуть ему владения родителей, если он перейдет к нему на службу. Предложение это Абу-ар-Рахман вежливо отклонил, ибо в душе его уже созрел план отойти от государственных дел.