Посткапитализм и рождение персоналиата

Работа состоит из трех разделов.

В первом разделе я попробую совершить ревизию ряда опорных принципов материалистического понимания истории. В частности, акцент будет сделан на попытке оживить во многом забытую теорию общественных формаций. Будет совершена попытка отбросить многие изжившие себя догмы и гипотетические утверждения, ранее принимавшиеся за беспрекословные аксиомы. Тем не менее главная цель – не пытаться уничтожить марксизм как таковой, а опереться на его наиболее фундаментальную и подкрепленную фактами часть. Я постараюсь показать, что марксизм дает большие эвристические возможности, но не как концепция, предсказывающая революцию рабочего класса и наступление коммунизма как неантагонистической стадии развития общества, а как набор аналитических инструментов, позволяющих выявлять универсальные механизмы исторического развития, а также объяснять это развитие, опираясь на фундаментальные трансформации средств производства. Эти аналитические инструменты сегодня нуждаются в существенном обновлении. Идея революции рабочего класса себя не оправдала. Однако эта идея всегда опиралась на смелые гипотезы и экстраполяции, а не последовательный и детальный исторический анализ, который скорее укажет на то, что полноценная социальная (ведущая к реальной и бесповоротной смене общественной формации) революция угнетенных была бы чистым историческим прецедентом, ибо до сих пор смены общественных формаций осуществлялись скорее элитами, а не борющимися социальными «низами». Соответственно, возможно парадоксы современности связаны с тем, что история во многом повторяется: мы действительно движемся к посткапитализму, но совершенно не факт, что движение это подразумевает нечто вроде постепенного всеобщего разотчуждения, обретения настоящего равенства, свободы, роста солидарности, относительной гармонизации общественных отношений, достижения всеобщего благополучия и т. п. Нашу исследовательскую оптику стоит радикально поменять: многие тенденции и факты указывают на то, что происходящая посткапиталистическая трансформация – это новый «синтез элит», характеризующийся появлением нового господствующего класса (персоналиат) и новым классовым расслоением (персоналиат/имперсоналиат). Такой теоретический поворот от угнетенных масс к элитам не означает низведения марксизма до чисто аналитической концепции. Это не значит также, что необходимо отбросить идею классовой борьбы. Однако роль и значение классовой борьбы должны быть уточнены, так как ее функционал может заключаться не столько в реализации перехода от одной стадии развития (формации) к другой (социальная революция), сколько в достижении равновесия интересов антагонистических классов, в попытках не допустить крайних форм угнетения и возможных социальных катастроф.

Во втором разделе речь непосредственно пойдет о процессах, свидетельствующих о возвышении персоналиата как в перспективе нового господствующего класса. При этом будет показано, что это возвышение связано как с появлением нового преобладающего источника потребительных ценностей (творчество), так и с постепенными изменениями в том, что и как производится (сдвиг от акцента на производстве материальных благ к производству личности). Данные трансформации также характеризует изменение ключевого дефицитного (ограниченного) ресурса: капитал постепенно теряет свое значение, и теперь для очень многих куда важнее завладеть другим стратегически важным ресурсом – вниманием, за которое разворачивается все более и более агрессивная и массовая борьба. Все это обусловливает рост политического влияния расширяющейся прослойки «людей, обладающих личностью» – тех, кто способен привлекать к своей яркой (или эпатажной) личности 37 максимум общественного внимания и извлекать из этого те или иные выгоды. Свои аргументы я постараюсь выстроить как на данных эмпирических социологических, социально-психологических, культурологических и политологических исследований, так и на собственных результатах двухлетнего исследования социальных медиа (преимущественно YouTube), проведенного в общем методологическом ключе киберэтнографии 38 . Данный подход подразумевает, что те или иные социальные медиа имеют свою собственную культуру, лидеров мнений и специфические языки политического влияния. Соответственно, в своем глубинном погружении в онлайн-культуру я стремился увидеть и раскрыть то, что сегодня пока еще не для всех очевидно: бурно растущую область творческой самореализации в социальных медиа, где постоянно рождаются свои популярные лидеры мнений, обретающие все больше различных инструментов политического влияния и формирования политической повестки дня.

37

Многозначность термина «личность» будет раскрыта ниже. Здесь под личностью понимаются социально разделяемые образы того или иного индивида (или представления о нем), свидетельствующие о его способности привлекать внимание публики.

38

Coleman E. G. Ethnographic Approaches to Digital Media // Annual Review of Anthropology. 2010. № 1. Pp. 487–505.

Наконец, в третьем разделе будет представлена попытка раскрыть неоднозначность происходящей посткапиталистической общественной трансформации. Если быть точнее, то я постараюсь показать: история повторяется в том смысле, что мы являемся наблюдателями зарождения новой антагонистической общественной формации. Персоналиат – это, условно говоря, новая «аристократия» со своим специфическим классовым этосом. Это этос стремления к свободе, к личностной независимости, к максимуму демократии и нонконформизму, что ведет к специфическим «левым» (антибуржуазным) утопическим дискурсам о посттрудовом обществе, безусловном доходе и сетевой самоорганизации. При этом я сосредоточусь скорее на критике этого этоса, на его разрушительном и даже губительном потенциале для всего общества. И, возвращаясь к идее классовой борьбы, я постараюсь показать, что общественно-необходимый труд все еще актуален. Более того, этот труд вполне может сочетаться с таким творчеством, которое, оставаясь преимущественно анонимным, все же может стать важнейшим источником смысла для тех, кто по тем или иным причинам не желает вступать в ожесточенную «борьбу за личность».

Раздел I Что такое социальная революция?

Глава 1 Забытая и актуальная. Эвристический потенциал теории общественных формаций

Начать хотелось бы с наиболее общих и фундаментальных аспектов исследования больших формационных сдвигов, к которым можно отнести современный переход от капитализма к посткапитализму. Понять современную ситуацию мы сможет только в том случае, если отбросим из научных построений догмы и приведем в порядок наши представления о закономерностях исторического развития. За этот порядок в советские времена во многом отвечала теория общественных формаций (в рамках формационного подхода к изучению истории), творческий потенциал которой со всех сторон сковывал партийный догматизм. Сегодня теория общественных формаций – это маргинальная область концептуальных разработок, которая даже среди марксистов далеко не у всех пользуется почетом и уважением, не говоря уже о попытках подчеркнуть ее самостоятельный научный статус и развивать как нечто цельное и с научной точки зрения полезное. Тем не менее можно попробовать оспорить разделяемое многими исследователями мнение, что данная теория являлась исключительно идеологическим продуктом, созданным только лишь для оправдания господствовавшего в СССР политического режима. За догматическими шаблонными суждениями скрывались живые дискуссии, нацеленные на выяснение универсальных закономерностей общественного развития. Результаты этих дискуссий не теряют актуальности и сегодня, когда многие ученые вновь осмысляют перспективы посткапиталистического общества.

1.1. Теория общественных формаций и ее «фатальные» ошибки

Научное наследие К. Маркса и Ф. Энгельса по своим притязаниям на выявление и описание магистрального вектора развития человечества до сих пор не имеет аналогов. Разработанная советскими исследователями теория общественных формаций (здесь имеется в виду, что основоположники создали теорию формаций только в самых общих чертах, предложив формационную парадигму, которую затем развивали в основном советские ученые), в свою очередь, претендовала в странах советского блока на монопольное право делать научно обоснованные дальнесрочные прогнозы развития общества. Причем прогнозы эти, как предполагалось, должны были ориентироваться не на отдельные компоненты, не на те или иные черты или сферы общества, а на формирование образа будущего в его целостности. Основная функция теории общественных формаций заключалась в выявлении этапов исторического развития человечества (общественных формаций). Это давало возможность корректировать набор принципов, лежащих в основе материалистического понимания истории. Так, рассмотрение эволюции общественных формаций позволяло выяснить, какие конкретные процессы общественной жизни оказывают существенное влияние на историческое развитие (ведут к радикальным изменениям во всех сферах общества), а какие являются вторичными, несущественными.

Конечно, нужно учитывать, что теория общественных формаций как продукт советской науки – изобретение преимущественно идеологическое. (Впрочем, стоит отметить, что многие пришедшие на смену марксистскому истмату и заимствованные из зарубежной науки политологические (вроде концепций демократического транзита, «конца истории», теорий политической модернизации и т. п.) и экономические концепции (современная экономическая теория с ее «человеком экономическим») выполняли все ту же идеологическую роль, только в пользу противников марксизма и вообще «левой» картины мира.) Перед исследователями советского периода зачастую стояла задача «подгонять» факты под определенные теоретические клише. Тем не менее можно не согласиться с радикальным призывом отбросить всю советскую общественную науку как несостоятельную. За идеологической официальной ширмой скрывались весьма интересные и живые теоретические дискуссии, а сама теория общественных формаций, как мы увидим, зачастую не столько оправдывала существующий строй, сколько постепенно готовила теоретическую почву для «подрыва» самого идеологического над ней диктата. Моя цель – определить, насколько те «забытые» теоретические наработки современны, что из них сохранило эвристический потенциал применительно к изучению современности.

NB! Относительно скептического взгляда на научный статус теории общественных формаций можно привести цитату Ю. И. Семёнова:

«В России до революции и за рубежом и раньше и сейчас материалистическое понимание истории подвергалось критике. В СССР такая критика началась где-то… с 1989 г. и приобрела обвальный характер после августа 1991 г. Собственно, назвать все это критикой можно лишь с большой натяжкой. Это было настоящее гонение. И расправляться с историческим материализмом стали теми же самыми способами, какими его раньше защищали. Историкам в советские времена говорили: кто против материалистического понимания истории, тот не советский человек. Аргументация “демократов” была не менее проста: в советские времена существовал ГУЛАГ – значит, исторический материализм ложен от начала и до конца. Материалистическое понимание истории, как правило, не опровергали. Просто как о само собой разумеющемся говорили о его полнейшей научной несостоятельности. А те немногие, которые все же пытались его опровергать, действовали по отлаженной схеме: приписав историческому материализму заведомый вздор, доказывали, что это вздор, и торжествовали победу. Развернувшееся после августа 1991 г. наступление на материалистическое понимание истории было встречено многими историками с сочувствием. Некоторые из них даже активно включились в борьбу. Одна из причин неприязни немалого числа специалистов к историческому материализму состояла в том, что он навязывался им ранее в принудительном порядке. Это с неизбежностью порождало чувство протеста. Другая причина заключалась в том, что марксизм, став господствующей идеологией и средством оправдания существующих в нашей стране «социалистических» (в действительности же ничего общего с социализмом не имеющих) порядков, переродился: из стройной системы научных взглядов превратился в набор штампованных фраз, используемых в качестве заклинаний и лозунгов. Настоящий марксизм был замещен видимостью марксизма – псевдомарксизмом. <…> При этом не только превращались в мертвые схемы действительные положения материалистического понимания истории, но и выдавались за непреложные марксистские истины такие тезисы, которые никак не вытекали из исторического материализма. <…> Исторический материализм рассматривался как такой метод, который позволяет еще до начала исследования того или иного общества установить, что будет найдено в нем исследователем. Большую глупость придумать было трудно. В действительности материалистическое понимание истории не предваряет результаты исследования, оно лишь указывает, как нужно искать, чтобы понять сущность того или иного конкретного общества. Однако неверно было бы полагать, что для обратного превращения исторического материализма из шаблона, под который подгоняли факты, каким он у нас долгое время был, в подлинный метод исторического исследования достаточно вернуться к истокам, восстановить в правах все то, что когда-то было создано К. Марксом и Ф. Энгельсом. Материалистическое понимание истории нуждается в серьезном обновлении, которое предполагает не только внесение новых положений, которых не было у его основоположников, но и отказ от целого ряда их тезисов» 39 .

39

Семёнов Ю. И. Марксова теория общественно-экономических формаций и современность // Философия и общество. 1998. № 3. С. 195–196.

Сегодня актуальность марксизма, и в частности теории общественных формаций, растет, особенно в контексте современных дискуссий о движении человечества к посткапитализму. При этом стоит отметить, что здесь теория общественных формаций рассматривается как своего рода «аналитическая подпорка», теоретический инструмент в рамках материалистического понимания истории. Выделение по тому или иному критерию этапов развития общества позволяет выявлять и наглядно представлять механизмы воздействия экономического «базиса» на все остальные, «надстроечные», сферы общества. Это не означает, что общественные формации – нечто «объективно» существующее. Скорее общественные формации – продукт своеобразного абстрагирования, «логического упорядочивания» исследователем исторического процесса. Не исключено, что от результатов данного «упорядочивания» зависит успешность применения материалистического подхода к изучению глобальных политических, экономических и иных трансформаций современных обществ. Задача исследователя в данном случае – выявление наиболее значимых базисных (или, условно говоря, «фундаментальных абстрактных», позволяющих двигаться по пути к конкретному) факторов, влияющих на трансформацию общества и делящих историю на периоды (формации), в которых эти факторы наиболее действенны (влияют на все сферы общества и соответствующим образом выстраивают «социальную тотальность»). Разумеется, само материалистическое понимание истории необходимо рассматривать как один из возможных инструментов познания общества, не исключающий остальные (нацеленные на выявление культурных детерминант, описание своеобразия отдельных обществ и т. п.) и ориентированный на рассмотрение общества в определенном срезе, с помощью специфической «материалистической» методологической оптики.

Проблема заключается в том, что консенсус относительно критериев выделения общественных формаций так и не был достигнут. Теория общественных формаций в целом серьезно обесценилась в академическом сообществе, особенно после того как вместо предсказываемого ею перехода к коммунизму случилась реставрация капитализма. Другая крайность: многие современные исследователи утверждают, что никаких ошибок в основных положениях теории общественных формаций не было. Проблема якобы заключается в том, что изначальный посыл Маркса и Энгельса был искажен. Коммунизм стали строить в условиях недостаточно развитых производительных сил в отдельной стране, окруженной врагами и т. п. Иными словами, речь должна идти о том, что необходимо дождаться соответствующего развития производительных сил (дискурс об автоматизации и роботизации производства), и уже тогда можно вновь поставить вопрос о возобновлении целенаправленного движения к социализму/коммунизму. В конце концов, и капиталистическое общество возникло не сразу, происходили постоянные «откаты назад» 40 .

40

А. В. Бузгалин, А. И. Колганов: «…на базе технологий (и, прежде всего, содержания труда), характерных для прежней системы (ручной труд для докапиталистических систем, индустриальный – для капитализма), новая система (соответственно, капитализм или социализм) может возникнуть, а может и не возникнуть. Революционный порыв может привести к победе, а может – к поражению. В случае победы начнется развитие новой системы на еще не адекватном для нее технологическом базисе, возникнет феномен, который я бы назвал “опережающей мутацией”. Это ситуация, когда общественные отношения несколько “забегают вперед” по отношению к материальному базису, содержанию труда» (Бузгалин А. В., Колганов А. И. 2008. XXI век: в чем был прав и в чем ошибался Карл Маркс. Альтернативы. № 4. [Электронный ресурс]. URL:(дата обращения: 14.03.2021).

И все же, как я далее попытаюсь показать, ошибки были. Причем обусловлены они как раз отсутствием консенсуса относительно основного критерия выделения общественных формаций. В качестве такового пытались обозначить то преобладающие формы собственности, то исторические типы техники, то специфику производственных отношений. Все это попутно приводило к ряду трудностей, которые так и не были преодолены (не разрешены они и в современном марксизме). Моя цель – не только раскрыть те проблемы, которые имелись в теории общественных формаций, но также предложить новый принцип выделения исторических этапов развития человечества, опираясь на который можно было бы с иных позиций взглянуть на существующие представления о пределах капитализма и перспективах посткапиталистического общества.

***

В общем и целом, теоретический посыл, лежащий в основе материалистического понимания истории и теории общественных формаций, ясен. Он подразумевает, что существуют очень серьезные ограничения, накладываемые на конкретную историческую «форму» общества уровнем развития производительных сил. Этот посыл может иметь следующую формулировку: «Развитие экономики (понимаемой в самом широком смысле как производство и воспроизводство социального бытия), связанное с преобразующим характером предметной деятельности, ведет к развитию производительных сил, что на определенном этапе неизбежно вызывает необходимость изменения и производственных отношений. Но в силу того, что существующие производственные отношения закрепляются в регулятивных нормах надстройки, в какой-то момент надстройка перестает соответствовать уровню производства и становится тормозом развития общества. Нарождающийся новый базис в структурах еще существующей прежней общественной формы требует совершенно новых регулятивных механизмов (форм государства, права, морали), но этому препятствует старая надстройка, функции которой выполняют прежние господствующие классы. <…> Изменения, характеризующие прежде всего отношения производства, рано или поздно вступают в противоречие с устоявшимися социальными структурами, сформировавшимися на основе прежних форм производства; это создает условие для революции: новые формы производства и детерминированные ими отношения больше не могут уживаться со старыми формами государства и права» 41 . Такова в целом картина развития общества: одни способы производства приходят на смену другим, что влечет за собой закономерную ротацию надстроек. Погружаясь в конкретный контекст, мы можем опираться на эту идею, говоря об историчности тех или иных общественных структур, идеологий, представлений о человеке и т. д. Для этого и не нужен какой-то четкий универсальный критерий выделения общественных формаций. Маркс, говоря об общественных формациях, не создает никакой теории общественных формаций. Нужно помнить, что сам концепт «формация» в трудах Маркса и Энгельса являлся скорее метафорой. Для них главным было показать, что капитализм историчен, что он является всего-навсего определенным этапом развития человечества, на смену которому должно прийти что-то новое.

41

Кондрашов П. Н. Онтологические структуры историчности. Исследование философии истории Карла Маркса. М.: URSS, 2014. С. 150–151.