Постмодернизм устарел...

Свидетельством начавшихся существенных изменений стало и постепенное формирование иной идейно-духовной атмосферы и идеологической парадигмы. Если мы обратим внимание на риторику и модель идеолого-политических акций, а также их духовного оформления 2002–2003 гг., особенно периода подготовки войны в Ираке и самой агрессии, то станет заметно это существенное изменение. Если прежде любые агрессивные акции и гегемонистские устремления опирались на стандартные либеральные идеологемы «свободного общества», включая защиту прав человека, свободу конкурентных отношений, свободу слова, свободу образования общественных организаций и антитоталитарную риторику, то, начиная с 11 сентября, идеолого-политическое и духовное оформление агрессивных гегемонистских акций стало существенно иным.

Во многих случаях всё это весьма напоминает идейно-политическую и духовную атмосферу тоталитарных обществ середины XX века. Особенно это бросается в глаза, если мы внимательно проанализируем речи Буша, являющиеся не просто высказываниями определённого государственного деятеля, но по сути дела, квинтэссенцией идеолого-духовной работы огромной идеологической — или, как сейчас модно выражаться, PR — машины. Легко заметить, что эти высказывания по своей идейно-духовной модели стали во многом сродни риторике тоталитарных лидеров. Такие лозунги, как «историческая миссия по защите цивилизации»; «объективная необходимость взять на себя ответственность за сохранение ценностей цивилизованного мира»; противопоставление мира цивилизованного и нецивилизованного; априорное оправдание насилия как главного средства защиты ценностей цивилизации; абсолютная монополия на выражение этих ценностей без каких-либо сомнений в необходимости их обсуждения в режиме демократического диалога; циничное политическое и идеологическое игнорирование оппозиции: — перечень легко продолжить.

Если к этому добавить ту модель реакции политического и идейного истэблишмента на эти речи, которую мы наблюдали в последнее время в Соединённых Штатах Америки и ряде других стран (зал встаёт и сопровождает выступление лидера овацией), то, даже если оставить в стороне горькие воспоминания о единогласном одобрении с дружной овацией выступлений сталиных, брежневых и Ко, мы можем понять, что здесь наблюдается не просто единогласное голосование, но тотальное подчинение обывателя и идеолога определённой государственно-политической стратегеме.

Если же мы внимательнее посмотрим на эти новые процессы, то мы заметим все более напряженное противостояние расходящихся полюсов: интенсифицирующееся подчинение обывательского большинства жёсткой установке военно-идеологической борьбы с «нецивилизованным», «террористическим» миром-врагом, с одной стороны, растущее как снежный ком активное альтернативное движение протеста против неолиберальной глобализации и войн — с другой. Особенно активно проявляют себя разнообразные участники антиглобалистского движения и других массовых общественных организаций, выступления которых насчитывают сотни тысяч и миллионы человек. Это противоречие указывает на существенные изменения в форме, модели и расстановке общественно-идейных сил в современную эпоху.

За всем этим скрываются более глубокие изменения. Изменения, которые могут стать свидетельством того, что эпоха неолиберализма не закончена, но вступает именно в период кризиса и заката, что внутри неё начинаются существенные изменения, некоторые внешние черты которых я описал выше. Если посмотреть глубже и не уходить в данном случае в социально-экономическую проблематику, которой автор посвятил немало предшествующих работ, а сосредоточиться в области социально-политической и идейно-духовной, то здесь, пожалуй, наиболее значимым явлением, которое требует анализа, является феномен терроризма и асимметричных войн.

3. «Протоимперия», «ультраимпериализм» или:? (что может прийти на смену неолиберализму?)

Итак, мир постепенно движется (но я подчёркиваю, ещё не продвинулся окончательно) от иллюзии восстановления свободного рынка, частной собственности и открытого общества, от иллюзии окончательного ухода в прошлое великих идеологий, к власти протоимперии. Это движение к открытому оформлению господства глобальных игроков, таких, как (намеренно повторю вновь) гигантские транснациональные корпорации, крупнейшие национальные государства, выступающие в качестве глобальных повелителей, и прежде всего Соединённые Штаты, этот «старший брат» современного мира. Это переход к эпохе открытых военных столкновений, порождаемых гегемонистскими силами. Это еще и движение к открытому идеолого-политическому оформлению этой гегемонии, когда плюрализм капитулирует перед ура-патриотической пропагандой.

Все это знаменует рождение новой фазы, переходной к новой системе, в которой, возможно (альтернативы все еще существуют!), начнут сбываться многие предсказания, сделанные марксистами столетие назад. Я в данном случае упомянул бы забытую ныне идею ультраимпериализма или ре-колонизации. О последнем феномене много писали — в том числе и автор этого текста — в связи с войной НАТО против Югославии. Первый был предложен Карлом Каутским и в своё время подвергнут критике Владимиром Ульяновым, о чём, наверное, помнит большинство советских учёных старшего поколения. Однако я хочу в этой связи напомнить, что критика эта была завязана на тезис о возможности и необходимости победы социализма до того, как окончательно сформируются условия для становления ультраимпериализма, принципиальную возможность которого, кстати, большинство марксистов не отрицало.

История, как ни странно, подтвердила этот тезис. Парадокс XX в. состоял в том, что необходимость социализма, порождённая глобальными катаклизмами такого масштаба, как Первая мировая война и антиколониальные революции, действительно была доказана еще на стадии империализма. И Мировая социалистическая система не случайно возникла в масштабах, охватывавших треть человечества и просуществовала семь десятилетий, показав достаточно высокие и устойчивые темпы развития, ознаменовав своё господство высокими достижениями в области технологий, науки, образования, социальной защиты и культуры. Но одновременно эти семь десятилетий существования МСС показали, что эта система, будучи не случайно порождённой противоречиями предшествующего мира, в то же время не имела достаточных оснований для своего возникновения и, потому, по сути дела, оказалась мутантом, обществом, возникшим в условиях недостаточных объективных и субъективных предпосылок для движения к строю более экономически эффективному, чем капитализм, более социально справедливому и свободному, чем так называемое «открытое общество» [5] .

5

Подробнее диалектика противоречий, обусловивших генезис и крах «реального социализма», показана в работах «Ренессанс социализма» (М., 2003), «Критический марксизм. Продолжение дискуссий» (М., 2001) и др.

Этот парадокс ознаменовался тем, что «реальный социализм» не только обеспечил высочайшие достижения и прорыв в области науки, культуры и социальных гарантий, но и ознаменовался торжеством тоталитарной политической системы, массовым насилием и подавлением инакомыслия. Именно последние черты возникшей, как я подчёркиваю, не случайно, и не случайно ушедшей в прошлое советской системы, к сожалению, сегодня воспроизводятся возникающей в мировом масштабе глобальной протоимперией. Уход в прошлое «мутантного социализма» ознаменовался не прорывом в новую, переходную к «царству свободы», эпоху и социальную систему, а реверсивным ходом истории, породившим тенденцию к возникновению ультраимпериализма.

Я не исключаю того, что эта эпоха придёт на смену не просто неолиберальному «концу истории», торжествовавшему на протяжении двадцати лет, но и целой эпохе империализма, начавшейся на рубеже XX века и просуществовавшей, с различными вариациями и модификациями, на протяжении всего XX века. Оставаясь, в целом, в рамках антагонистического общества, «мира отчуждения», «царства необходимости» и даже в рамках капиталистической общественно-экономической формации (я намеренно использую здесь формационный, а не цивилизационный подход, правомерность чего была показана выше) этот ультраимпериализм, возникающий сегодня на наших глазах, может оказаться началом новой, достаточно длительной эпохи, для которой будут характерны тенденции:

эволюции от видимости свободной мировой конкуренции к прямому диктату крупных, сращенных с метагосударством (США, ЕЭС) и/или наднациональными институтами государственного регулирования (ВТО, МВФ) корпоративных структур в экономике;

замещения скрытого политического манипулирования при помощи различных политических технологий и PR формами более или менее открытого авторитаризма и тоталитаризма, прямого наступления на институты демократии, гражданского общества, права человека и на «периферии» и в «центре» (так называемый «патриотический акт» в США — первая ласточка этого процесса); циничного использования «права силы» и методов реколонизации в геополитике; перехода от скрытого идеологического манипулирования при сохранении хотя бы формального идейного плюрализма и относительной свободы слова, совести и т. п. к однозначному господству государственной («имперской») идеологии и давлению на инакомыслящих.