Посторонние
Шрифт:
— Артём, иди домой! — гнусаво крикнула сестра, — Мне вообще не нужно было тебя звать!
«Вот тебе здрасте! Я помогаю, и я же ещё виноват?».
Я взял себя в руки, и произнес:
— Мы ещё не закончили, — так, словно был сантехником, желающим получить оплату.
— Я сейчас, — промямлила Нинка из-за двери.
И наконец, выползла наружу.
— Извини, не люблю плакать при посторонних, — сказала она, старательно пряча распухшее лицо.
— Я думал, я не посторонний, — обиделся я.
— Ой, прости!
Мы продолжили паковать вещи. И делали это в полном молчании.
— Нин, а может пиццу закажем? Ты вообще-то ужинала?
Она вдруг очнулась, бережно сложила в коробку какую-то дешевую вазочку, и пожала плечами.
— Я голодный! — подначивал я.
Нинка махнула рукой:
— Ты ешь, я не хочу!
На всякий случай я заказал две пиццы. И не зря! Вторую она умяла почти целиком. Мы запили ужин чаем. Потом, откуда ни возьмись, в одном из кухонных шкафчиков обнаружилась бутылка дорогущего вина. Видимо, артефакты Машиного брака?
Нинка, как бы невзначай, поставила её на стол, и отвернулась…
Я с умным видом покрутил бутылку, в заключении понюхал пробку.
— Может, попробуем? — предложил, и она кивнула, как будто ждала этой фразы.
Точно дегустаторы, мы сделали пару глотков.
— Ничего так, — одобрила Нинка.
Бутылка потихоньку пустела, и разговор, наконец, пошёл.
— А помнишь, она твои диски продала своей однокласснице? — смеялась Нинка, задумчиво водя пальцем по краю бокала.
Я кивнул, припоминая. Но мне было все равно, я кивал на любую её фразу. Ведь она смеялась!
— Там, кстати, какие-то диски, — произнесла Нина, — попса в основном. Но можно послушать.
Я не растерялся, и пошёл изучать фонотеку. Включил что-то… Оказался медляк! Ну, кто бы сомневался?
Я подошел к столу - налить еще вина...
И увидел, как Нина, сунув палец в рот, и облизнув его, медленно поглаживает край бокала... Её лицо под этим ракурсом выглядело просто невероятным! Глаза блестели, губы, чуть припухшие от слёз, были приоткрыты…
И я сломался! Чувствуя, как член встает…
«Только этого не хватало!», — подумал я и ретировался в туалет.
Переждал опасность, плеснул в лицо холодной воды. Потом поспешил обратно, распахнул дверь...
Послышался удар и громкое Нинкино:
— Ой!
Я выскочил наружу. Она стояла в коридоре, потирая лоб.
— Прости, не хотел! — я с тревогой посмотрел на нее. — Покажи!
Нинка вжалась в стену, отстраняясь. Как будто я заразный! Я отвел в сторону волосы от её лица и приоткрыл лоб. Её кожа была такой теплой и гладкой... Я наклонился вперед и прикоснулся губами. Не знаю зачем! Просто «на автомате»!
Она подняла на меня удивленные глаза. И я… поцеловал! Горячие и сухие, её губы сомкнулись. Но я обхватил их, заставляя раскрыться, удерживая ладонью её лицо. Она пахла вином и чем-то еще, неуловимым, дурманящим разум... Я даже застонал от удовольствия, когда в попытке сопротивления, её ротик приоткрылся. Там внутри было еще жарче!
Нинка замычала, упираясь ладонями мне в грудь. Я отпустил… Она отошла на безопасное расстояние, отдышалась. И я опять принялся извиняться.
— Сиди там! — велела она,
указывая на стул. Сама же подошла к окну, за которым была ночь.«Который час?» — подумал я. И только я поднес руку к глазам, чтобы взглянуть на часы, как свет погас…
Глава 11. Нина
Машкина квартира выглядела так, точно сестра еще с утра была здесь. На плечиках в коридоре модное пальто, под тумбой домашние розовые тапки. На журнальном столике свеженький глянец. Я подошла, листанула журнал. В детстве мы с сестрой любили играть! Открывая страницу мод, начинали перечислять друг другу, что бы хотели купить.
Я не спешила приступать к сборам. Хотелось еще немного походить вот так, чувствуя Машкино присутствие.
«В самом деле», — думала я, — «Как будто она вышла за хлебом». Было ощущение, что сейчас, через минуту, дверь распахнется. И Машка, веселая и живая, сбросит обувь, подбежит, схватит за плечи. Затем придирчиво оглядит с ног до головы, скажет, что я опять похудела, что нужно ярче краситься, что пора бы сменить кроссовки на каблуки. Я вдруг отчетливо осознала, что никогда уже не смогу повздорить с сестрой, выбрать ей подарок на новый год…
Эта мысль удушливой волной накрыла на меня! А тут еще это фото… Мы делали его на мой день рождения. Еще одно неудачное селфи, где я с перекошенным лицом. А Машка, как всегда, принцесса! Мне назло, сестра сохранила его и даже распечатала.
«Слезотечение» началось в самый неподходящий момент. «Только не сейчас!», — лихорадочно думала я, сжимая веки. Губы задрожали, сердце забилось и я, поняв, что парой слезинок дело не решится, пулей бросилась в ванну.
Сквозь шум воды звучал голос Артёма. «Замолчи!», — думала я, ожидая, пока минует приступ жалости к себе.
— Нин, с тобой все нормально? — спрашивал он, точно боялся, что я сведу счеты с жизнью. «Он что, думает, я совсем больная?». Его присутствие только усиливало эмоции, и слезы текли, не переставая. Я прижала к лицу полотенце, заглушая непроизвольные всхлипы.
— Нин, ну выходи! — прокричал Тёма и дернул ручку. «Достал!», — обозлилась я и крикнула:
— Иди домой!
«Кто знал, сколько еще мне предстоит тут сидеть». Но он не уходил! Я плеснула в лицо холодной водой, стараясь хоть как-то охладить. И пожалела, что уже успела собрать с ванных полочек всю косметику.
«Дались ему эти коробки!», — я вышла, отвернулась и бросила в свое оправдание:
— Извини, не люблю плакать на людях.
— Ну, я же не посторонний! — хмыкнул Артём.
Мы продолжили паковать вещи. Он молчал. И я была благодарна ему за это. Честно, я порядком устала. У Машки оказалась уйма барахла! Куда девать все это добро, я не знала. Но все же старалась сохранить его в целости.
В отдельную маленькую коробочку я сложила то, что точно заберу себе. В основном фотографии, украшения. Невеликий запас подарков от бывшего мужа. На полученные от развода с Аркадием деньги Машка купила машину. Которая и довела её до смерти! В прямом смысле слова. Просто злой рок! Ведь развод был не из легких. «Может быть, он подрезал тормоза?» — подумала я и осеклась, вспоминая, как страдал на похоронах Аркадий.