Посторонним вход воспрещен

Люди в рубке спейсера молча смотрели, как он шевельнулся два раза, словно «черепаха» пыталась выбраться из повреждённого панциря, а затем врезался в «можжевеловый куст» ближайшего «швеллера» фермы – на скорости в полсотни тысяч километров в секунду!

Вспышка света была не слишком яркой.

«Черепаха» отскочила от «куста», врезалась в соседний.

Вытянулся и опал язычок пламени, вспухло и расплылось облачко дыма.

– Гитлер капут! – прокомментировал драйвер-секунда спейсера Вячеслав Терёшин.

Что это означало, не знал, наверное, и он сам. Выражение сохранилось ещё со времён Второй мировой войны, когда было актуальным. В настоящее время его юмор понимали не все. Хотя Маккена понял.

Однако радость экипажа по поводу победы длилась недолго. Не успели космолётчики обменяться репликами и обсудить своё положение, как драйвер-прима обнаружил ещё одну «черепаху», полным ходом мчавшуюся к месту боя.

Автоматика спейсера по-прежнему не работала, за исключением автономных систем, инк не предупреждал экипаж о подготовке к «непрогнозируемому контакту», и Маккена объявил отступление.

– Уходим домой! – закончил он. – Здесь нам делать больше нечего.

– Роза ещё не отошла от нагрузок, – тихо напомнил командиру бортинженер по личной линии.

– Я знаю, – сухо ответил ему Маккена. – Но у нас нет выбора. Вацлав. Курс на Северный Крест. [23] Глубина оверспейса – пять тысяч эсвэ. Экипажу – полная упаковка по ЧС-драйву!

– Я готов, кэп, – ответил первый пилот.

«Черепаха» приблизилась, вырастая в размерах. Стало понятно, что она гораздо крупнее своей напарницы. Длина её от «рогов» до «кончика хвоста» достигала пяти километров. У всех, наблюдавших за ней, снова родилось ощущение, что это не космический корабль, а некое живое существо, оберегавшее доверенную ему конструкцию.

23

Созвездия «с той стороны» Галактики с видом на Солнце имеют другие очертания.

– Левиафан! – пробормотал Терёшин.

– Старт! – обронил слово Маккена.

«Ра», уходивший от врага в обычном режиме, перешёл на «струну».

Последнее, что увидели члены экипажа, был пучок молний, протянувшихся от «черепахи» к спейсеру.

Сознание людей погасло…

* * *

Перед глазами перестали кружиться цветные спирали, и Маккена увидел перед собой звёздную россыпь. Тряхнул головой, зажмурился, открыл глаза, но звёздная панорама не исчезла. Обзорная система была включена, и виом в рубке показывал окружающий спейсер космос.

– Вышли нормально, – раздался в наушниках шлема голос пилота.

– Где? – поинтересовался Маккена.

– А хрен его знает, – ответил бортинженер жизнерадостно.

– Определяйтесь.

– Командир, Роза без сознания, – доложил Успенский. – На вызовы не отвечает.

– В медотсек её! – приказал Маккена. – Я сейчас спущусь. Всем стандарт по форме ЧС! Вацлав – контроль функционирования.

– Работаем уже.

Маккена с минуту рассматривал незнакомые созвездия, вылез из командирского кокона, добрался до лифта, «мускул» которого доставил его в медотсек.

Успенский и Терёшин уже были здесь. Сняли с эксперта защитный костюм, уложили безвольное тело в саркофаг реаниматора.

Над прозрачной крышкой саркофага высветился столбец разноцветных цифр, указывающих параметры физиологического и психического состояния Розы.

– Очень высокое черепное давление, – буркнул инконик. – Сердце работает как насос в режиме форсажа, причём неровно. Мне это не нравится.

– Ничего, с кардиокризисом наш эскулап справится, – сказал Терёшин.

– Возможно, однако нам ещё прыгать и прыгать. Что же, каждый раз после этого помещать её в реанимацию?

– Предложи что-нибудь другое.

Оба посмотрели на Маккену.

– Вацлав, определился? – вызвал он Хржичку.

– Не понимаю, – отозвался драйвер-прима. – Нас вынесло к краю второго Рукава! [24]

Мужчины переглянулись.

– Слава, побудь здесь, посмотри за ней, – сказал Маккена. – Придёт в себя, поговори, успокой.

– Хорошо.

Маккена и Успенский вернулись в рубку.

Аппаратура кресел по-прежнему не работала, поэтому приходилось ориентироваться с помощью личных инков, чем Хржичка и занимался.

24

Наша Галактика имеет несколько спиральных рукавов. В первом – «местном» Рукаве Ориона – Лебедя – располагается Солнце, соседний называется Рукавом Стрельца, остальные – Рукавами Щита, Персея, Угольника – Центавра, Южного Креста, Киля.

На панорамном виоме светилось зелёное перекрестье визира, быстро вспыхивали и гасли цифры и символы, загоралось, перемещалось и делилось на сектора световое кольцо целеуказателя.

– Вот, полюбуйтесь.

Перед узкой полосой ограничителя рубки выросло объёмное изображение Галактики. Крошечный огонёк на краю Рукава Ориона сделался ярким, стал мигать. Это было Солнце. Вспыхнула и замигала синяя искорка под шаровым звёздным скоплением, обозначавшая положение спейсера.

– Ни хрена себе! – поскрёб в затылке Успенский. – Мы же шли прямо к Солнцу!

– Девиация, – сказал Хржичка. – Целились мы хорошо, но почему-то не попали в вектор. Может, «червь» сожрал и путевые программы?

– Инк ручного режима не повреждён, – сказал Успенский уверенно. – Я проверил. Иначе мы вообще не смогли бы стартовать.

– Покопайся в сервере посерьёзней. Отдыхаем сутки, потом отправляемся дальше. С этой точки до Солнца…

– Четырнадцать тысяч эсвэ, – сказал пилот.

– Как минимум два оверспейса. А вообще хорошо бы уложиться в один.

– Вряд ли это достижимо без инк-сопровождения. Мы сейчас в положении команды парусника в море, не имеющего никаких навигационных приборов, кроме глаз.

Маккена хмыкнул, оценив сравнение.

– Навигационные приборы у нас кое-какие имеются. Но мне не нравится, что «струна» оказалась такой неточной. Что-то здесь не так. Мы не могли отклониться почти на тридцать градусов. На два-три допускаю, но не на тридцать.

– Я проверю, – мрачно пообещал Успенский.

– Слава, помоги ему.

Бортинженер молча активировал ремонтный киб.

Роза пришла в себя через час.

Диагност определил её состояние как «стабильно тяжёлое», однако медицинская техника спейсера не могла кардинально лечить подобные кардиосиндромы, могла только поддерживать человека в определённом состоянии, и Розу решили оставить в медотсеке под опекой второго пилота.

Маккена снова спустился к ней, присел на ложемент реанимационной камеры. Пилот потоптался рядом, вышел.

Эксперт была в сознании. Под глазами у неё обозначились тёмные круги, лицо заострилось, в глазах пряталась печаль.

– Я вас подвожу, – с тихим сожалением сказала она.

– Чепуха, – отмахнулся Маккена, испытав неожиданный приступ жалости к женщине. – С каждым может случиться.

– Не с каждым… но со мной никогда такого не случалось.

– Это называется «глубокой пространственной несовместимостью». К сожалению, выявляется такая несовместимость только при достаточно частом использовании «струнных» переходов. Вашему организму они противопоказаны.