Постой, паровоз!

Черняк остановился как вкопанный. Лицо уродливо искривилось в злорадной гримасе.

– Ну вот и встретились, – просипел он.

– Встретились, – вгрызаясь в него ненавидящим взглядом, подтвердил Зиновий.

– Сам уйдешь или тебя подвинуть?

– Не уйду…

Зиновий не сошел с пути. Напротив, в сокрушительном порыве ринулся на своего врага. И обеими руками вцепился ему в шею. Изо всех сил вцепился, настоящей мертвой хваткой. Вор захрипел, задергался, пытаясь освободиться от захвата. Но Зиновий прижал его спиной к стене и продолжал выжимать из него дух. Он не остановился, когда в живот ткнулось что-то острое и жгучее. Раз, второй… Он понял, что это был нож. Черняк успел пырнуть его несколько раз, прежде чем затих навеки. Зиновий упал на землю вместе с ним. Он умирал, но ему ничуть не было страшно. Он лишний на этой земле. Никому он здесь не нужен. Никому, даже самому себе. А Инга пусть живет своей жизнью. Он точно знал, что она нашла человека, с которым будет счастлива без всяких ограничений. Он умирал…

* * *

Зиновий исчез. Инга объездила все казино, в которых он бывал, но его нигде не было. И дома он не появлялся…

Зиновий спас ее от разорения, а может быть, и от смерти. И Виктора он тоже спас. И все потому, что его вовремя озарило. Он увидел опасность, которая нависла над ней, но сам на рожон лезть не стал, обратился за помощью к милиции. Омоновцы вспугнули воровскую кодлу, но далеко Черняк не ушел. Нет его больше в живых. Следователь сказал, что он с кем-то из своих сцепился. Как итог два трупа – одного придушили, другого прирезали. В подробности Инга не вдавалась, ей достаточно было знать, что Черняк никогда больше не встанет на ее жизненном пути. Но а если и Зиновия она никогда больше не увидит?

– Может, он совсем ушел? – спросила Элла.

Они вместе сидели у изголовья больничной койки, на которой лежал Виктор. Он получил серьезную травму черепа, но жизнь его была вне опасности. И осложнений врачи не ожидали. До свадьбы, говорят, заживет… Он по-прежнему был дорог Инге, но о свадьбе она думала вскользь. Виктор сделал ей предложение руки и сердца, но радость этого события приглушало беспокойство за Зиновия – как бы он руки на себя от отчаяния не наложил…

– Не надо так говорить, – покачала головой Инга. – Он не может умереть.

– Зачем умереть? Просто взял да ушел… Он говорил, что ты ему больше не нужна.

– Не мог он так сказать.

– Но ведь сказал. Сказал, что тебя надо спасать. И добавил, что ты ему больше не нужна, – сказала Элла.

Инга недобро взглянула на нее.

– Зачем ты рассказала ему про нас?

– Я ее попросил, – вступился за сестру Виктор.

– Да, но я могла бы и отказаться, – в раздумье усмехнулась та. – Но не отказалась, потому что… Классный он мужик, этот Зиновий… Но мужик… Не пара он тебе. И мне тоже не пара…

– Замолчи. И так тошно…

– Тошно, когда мужу говоришь, что с ним все кончено. А твой муж тю-тю, ему и говорить ничего не надо. Он тебя отпускает, неужели ты этого не поняла?

Инга внимательно посмотрела на Эллу. Непонятно, то ли всерьез она говорит, то ли придуривается. А может, Зиновий действительно отпускает ее? И ушел из ее жизни только для того, чтобы не путаться под ногами? Если так, то можно вздохнуть с облегчением. Но вряд ли это у нее получится. Как ни крути, а Зиновий ей дорог. И если она выйдет замуж за Виктора, забыть этого замечательного человека не сможет никогда. А она выйдет за Виктора. Потому что ей давно уже пора начать новую жизнь…

Эпилог

Неправда, что зимой природа умирает. И даже не замирает, накапливая силы для рывка в весеннюю жизнь. Даже в самую холодную зиму тайга продолжает жить. Слышно, как перешептывается ветер с хвойными красавицами, заставляя их плотней укутываться в свои снежные наряды. Не дает им покоя и дятел – от рассвета до заката переговаривается с ними целительной для них азбукой Морзе. Лось пройдет, зайчишка пробежит. Река скована льдом, но под этим панцирем течет живая вода, в которой неплохо чувствует себя сонная рыба. Течет вода, течет время…

Не умирает природа. Она живет своей жизнью. И одинокий человек, затерявшийся в бескрайних таежных просторах, живет вместе с ней…

Небольшой островок посреди реки, бревенчатая изба, деревянная часовня с колокольней. Колокол небольшой, но гулкий. Мерный умиротворяющий звук разносится далеко над заснеженной тайгой, укутанной легкой дымкой. Звук, чистотой своей растворяющий жесткую корку грехов на душе…

Не погиб Зиновий. Выжил он в той жестокой схватке с воровской нечистью. Серьезно пострадал, но выжил. И после операции сумел упросить следователя, чтобы он не говорил о нем Инге. Не надо ей было знать, что это он избавил ее от Черняка. Как не надо было знать, что он убил – взял на душу страшный грех.

Не суждено ему быть счастливым с женщинами на этом свете. Много удовольствия в них, но еще больше греха и дьявольского соблазна. Одни несчастья от них! И все равно Зиновий счастлив. В одиночестве, но с памятью о них. Наташа умерла физически, Инга же перестала существовать для него морально. Одна обрела покой в загробной жизни, другая – в счастье с любимым мужчиной на бренной земле. И пусть она будет счастлива с ним! Да хранит ее господь!

А Зиновий живет и будет жить отшельником вдали от мира, вдали от людей. Но он не одинок – с ним бог, с ним вера, которая прогнулась в нем, но устояла под натиском женских чар и греховных страстей «красивой» жизни. Теперь он точно знает, что такое по-настоящему красивая жизнь. Теперь он даже не мечтает о любимой женщине, не ждет ее к себе. А если она вдруг появится, он уйдет в лес один. А может, и не уйдет… Нет, не будет никаких женщин! Нет, не будет никаких больше искушений! Зато остается время замолить свои грехи, избавиться от мирской грязи и уйти в мир иной с чистой совестью.

Впереди у него еще много времени. Жизнь продолжается. И еще много-много раз он увидит и зарю, и закат…