Постскриптум. Поможет ли России Путин?
Шрифт:
Это все — черты не 30–40-х годов, а, увы, нашей новейшей истории, результаты не сталинской, а ельцинской политики. Сама постановка о необходимости бороться сегодня с наследием Сталина создает ложную цель и отвлекает общество от подлинных задач, стоящих перед страной.
В программу заложены также по сути своей антинациональные, а потому неприемлемые для общества установки. Предлагая провести «десталинизацию», ее авторы фактически приравнивают нашу страну к нацистской Германии, которой державами-победительницами во Второй мировой войне было предписано провести денацификацию. Если мы примем эту программу, то превратим себя из державы, победившей
Авторы этой программы чувствуют, что общество не на их стороне, что аргументов им не хватает — и пускаются во все тяжкие. То они пишут, что нам следует признать, что «вся Россия — большая Катынь», то начинают утверждать, что этого не писали (программа «Народ хочет знать», ТВЦ, от 6 мая 2011 г.).
То объявляют, что «оскорбительно сравнивать Гитлера со Сталиным», поскольку Гитлер, дескать, нанес меньше вреда собственной стране, чем Сталин — своей (программа «Честный понедельник», от 4 апреля 2011 г., НТВ).
Поразительно при этом, что авторы этих «доводов» даже не ощущают их глубокой аморальности, не говоря уже об их исторической несостоятельности — всем известно, до чего Гитлер довел Германию.
То заявляют, что нашей стране нечем гордится в XX веке, кроме победы в ВОВ и полета Гагарина в космос.
То спохватываются и, стремясь обеспечить себе хоть какую-то общественную поддержку, начинают доказывать, что мы остаемся великой державой. Но если остаемся, то значит — и были! А значит — у нас были достижения и успехи, которыми мы вправе гордиться.
В упоении борьбы с давно покинувшим нас Сталиным авторы программы забывают о том, что, помимо Сталина и его системы, был еще и народ, который строил, воевал и погибал за свою страну, и добивался великих побед. А теперь нам предлагают все это отвергнуть — и испытывать не гордость за наши достижения, а лишь стыд за преступления того времени.
При этом авторы программы хотят сделать ее официальной, подписанной президентом — для этого ее, собственно, и готовили. Таким образом, нам хотят предписать, как следует мыслить, а как мыслить не следует. Что это, как не попытка новой идеологической диктатуры?
Идеология, на которой основана программа, смазывает различие между СССР как державой-победительницей (этот статус СССР был признан повсюду — от Потсдама и Нюрнберга до ООН) и потерпевшей поражение гитлеровской Германией. Не случайно авторы программы настаивают на том, что Советский Союз якобы участвовал в развязывании Второй мировой войны. Такой подход превратит нас в кающуюся страну, фактически отказывающуюся от своей победы. Это нанесет чудовищный удар по международным позициям России и ее национальному самосознанию.
По сути неверно, а политически глубоко порочно смазывать разницу между СССР и гитлеровской Германией. Это разные идейные и социально-политические явления. Германский фашизм уходит корнями в западную идейную нетерпимость времен крестовых походов и в теории расового превосходства белых наций времен колониальной эпохи. СССР, в отличие от европейских колониалистов и нацистов, никогда не исповедовал расовых доктрин, предполагавших уничтожение других наций и народов. При
всех преступлениях сталинизма, ВСЕ восточноевропейские народы после войны получили возможность создания национальных государств.Принятие такой программы на государственном уровне превратит не СССР, а его правопреемницу — СЕГОДНЯШНЮЮ РОССИЮ — в «мальчика для битья» на мировой арене. В том числе и для государств, которые участвовали в войне на стороне Гитлера или поддерживавших его, — а это большая часть Европы: Италия, Норвегия, Румыния, Болгария, пол-Франции, Испания, Португалия, Словакия, Австрия, Венгрия, Хорватия, а также для антироссийских кругов в республиках Прибалтики. Приняв нынешние предложения, мы откроем двери для выдвижения финансовых претензий со стороны ряда государств, прежде всего Восточной Европы, где уже поднимается вопрос о компенсационных исках к России.
История развязывания Второй мировой войны не такова, чтобы нам надо было за нее каяться. Это была история, в которой все играли по жестким правилам, где западные демократии в Мюнхене заключили сделку с Гитлером и отдали ему Чехословакию на растерзание, где Польша, которая потом выставляла себя жертвой, не стеснялась отнять и оккупировать целую область у захваченной Гитлером Чехословакии. Тогда Советский Союз стремился обезопасить себя и играл по правилам, по которым играли все. И непонятно, почему мы должны каяться в большей степени, чем остальные государства, которые тоже в этом участвовали.
Кроме того, общенациональное покаяние за события давнего прошлого не принято в современной мировой политики. Таких прецедентов нет. Почему-то польское правительство не спешит каяться за гибель 30–40 тыс. военнопленных красноармейцев, которые оказались в польском плену во время польско-советской войны 1919–1920 годов и содержались в польских концлагерях в жутких условиях — вопреки всем международным конвенциям. Почему-то нынешнее польское правительство не берет на себя ответственность за действия того польского правительства. Почему-то Соединенные Штаты Америки не взяли на себя ответственность за ядерную бомбардировку и уничтожение 350 тыс. человек в Хиросиме и Нагасаки — двух мирных японских городов, хотя там было уничтожено в 20 или 30 раз больше людей, чем было убито в Катыни.
Такое покаяние превратило бы сегодняшнюю Россию — не Советский Союз, а именно сегодняшнюю Россию — в международного изгоя, в «мальчика для битья». И осуждать нас будут прежде всего те страны, в которых сейчас свободно маршируют бывшие воины СС, которые воевали на стороне Адольфа Гитлера. Латвийское правительство не кается за зверства латышских эсэсовских дивизий на территории Псковской области. А мы, выходит, должны? Нам говорят, что и Германия, и Япония покаялись. Но это были побежденные, оккупированные страны, подписавшие капитуляцию и вынужденные совершить это покаяние. У них не было альтернативы. У нас же есть право самим разобраться с собственной историей.
Осмысление нашего прошлого, включая преступления большевизма, должно вестись не в рамках специальной государственной программы, которая вызовет отторжение у большой, если не большей части общества, а через широкую общественную дискуссию в средствах массовой информации и т. д. Но такое осмысление не должно превращаться в повод для превращения России в унтер-офицерскую вдову, которая в очередной раз будет с упоением сечь себя. Вопреки ожиданиям авторов программы, мы тем самым не заработаем ни авторитета, ни уважения, а лишь подорвем свои позиции в современном мире.