Постучись в мою дверь

— Он же кастрированный!

— Но это не мешает ему гадить на мой газон.

Лидия Васильевна на миг замялась, явно набирая в легкие побольше воздуха, чтобы вывалить на Зебла новую порцию аргументов, как в его кармане внезапно завибрировал телефон.

— Вы, уж, простите, но я пойду, — учтиво и почти вежливо кивнул он побагровевшей женщине и быстро ответил на звонок, — Але! Пудель, ты куда делся, засранец ты мелкий! Я тебе узвонился.

— Дела, Зебл, дела, — хохотнул парень.

— Ну, точно опять прохлаждался.

— Обижаешь, — лениво протянул Пудель, — Шефиню нашу катал по городу. А то босс сильно нервничает, когда она на своей раздолбайке лётает.

Да, уж. Влюбленный Марат — это еще та головная боль для всего его окружения, которое только-только после развода с его первой женой привыкло жить в мире, согласии и относительном спокойствии.

Игната радует только то, что Серафима оказалась порядочной, умной и приятной во всех отношениях женщиной. Большая редкость в наше время.

Марату повезло, и Зебл по-своему рад за друга.

Даже завидует ему.

Немного…

— В общем, дело у меня к тебе есть, — в своей привычной манере начал Игнат.

— Магарычовое? — хохотнул Пудель.

— Обойдешься, — беззлобно одернул его Зебл, — Прокатишься завтра до Макара Петровича и отвезешь ему двадцать штук и мою просьбу.

— Ого! — присвистнул парень, — А не жирно борову будет?

— Ох, и нарываешься ты, Пудель, — цокнул языком Зебл, — Твое дело доставить, а не базар тут устраивать. Взрослые без тебя разберутся, кому и что тут жирно. Ясно?

— Ясно, — буркнул обиженный Пудель, — Все сделаю.

— Добро, — довольно откликнулся Зебл и положил трубку.

Хороший парень Пудель. Работящий, рукастый, башковитый и если не его длинный язык цены ему бы не было. А так только и годится он на такую непыльную работу, как подвоз Серафимы Альбертовны, для выполнение мелких поручений.

Глубоко вобрав в легкий пропитанный сыростью и озоном вечерний воздух, Игнат отправился в дом, думая о том, что совсем уже скоро на его стол ляжет полное досье на рыжую Соньку и ее тощего братца.

Зачем, спрашивается, Зеблу это надо?

Да, шут его знает!

Он и сам пока не решил, не осмыслил как следует.

Глава 4

Больше всего мне было жаль зонт.

Не испорченную обувь, замены которой не было, не порванный плащ и даже не безвозвратно утерянные нервные клетки, а именно этот старый, не такой уж и дорогой зонт.

А все потому, что когда-то он принадлежал нашей с Русом маме.

И, казалось бы: ну, что так убиваться?

Подумаешь — зонт!

Вон, часы на полке, что покупала мама когда-то, и браслет, и книги, и даже ее французские шарфики.

А все дело в том, что буквально еще пару лет назад маминых вещей в нашем доме было очень много. В нем вообще каждая вещь напоминала о ней. Все они были пропитанные ее запахом, наполнены ее энергетикой.

Вещи стали пропадать с появлением мачехи…

Веронике, словно было мало нашего дома и папы, который к нему прилагался. Она буквально задалась целью убрать любое напоминание о нашей покойной матери.

Я многое сберегла, но при переезде половина вещей, будто бы куда-то пропала.

Мы с Русом не досчитались книг, тетрадей с рисунками, фотографий.

Мачеха, змея подколодная постаралась.

Даже торжествуя победу, не могла сполна ею насладиться, не подгадив напоследок.

Мамин зон я берегла, берегла и не уберегла…

С грустью думая, об этом, зависла напротив магазина дешевой замшгалантереи, что находился в соседнем от моей работы здании, и с коротким вздохом вошла внутрь.

Буквально еще пару месяцев назад такой предмет обихода, как зонт меня мало интересовал.

Зачем?

Если везде и всюду передвигаешься на авто и даже в случае непогоды добежать от машины до порога гораздо проще и быстрей, чем возится с зонтиком.

Теперь, пришлось оставить привитые с детства барские замашки и принять многие вещи, как данность. Дождевик, зонт, а так же теплые зимние боты не для красоты, а для тепла, теперь моя самая настоящая реальность.

Ужас, правда?

Хотя, нет, это еще не ужас.

Приценившись к удобным складным зонтикам родом из китайской провинции, я поняла, что такое настоящая жесть. Особенно, когда в кошельке у тебя всего несколько тысяч рублей, а до зарплаты еще надо прожить на них полторы недели.

И ладно бы жила я одна.

На морковке, картошке, свекле протяну.

Но у меня на шее сидит брат. Молодой, растущий организм, несмотря на скелетообразное сложение, кушает хорошо и с аппетитом. Короче, сметает из холодильника все, что в нем появляется.

— Вам что-то подсказать? — спрашивает продавец — женщина средних лет.

Я отрываю взгляд от витрины и рассеянно гляжу в ее совершенно недоброжелательное, осунувшееся и будто бы лишенное естественных красок лицо. На нем ни капли интереса, или желание угодить клиенту. Лишь печать безнадежной обреченности, ибо, работать надо.

Боже, неужели лет через десять я буду выглядеть так же?

Тряхнув головой и отбросив плохие мысли в сторону, вымученно улыбаюсь женщине и прошу показать мне красный зонт. Он чем-то похож на мой старый, хоть и качество, конечно, в разы хуже.

— Сколько он стоит? — спрашиваю у продавца и одновременно ежусь от неприятного чувства между лопаток.

Мне кажется, или кто-то пытается взглядом прожечь во мне дыру?

Повинуясь какому-то неясному ощущению, резко оборачиваюсь и перехватываю пристальный мужской взгляд.

Обычно незнакомые люди в такой ситуации сразу же отводят взгляд и переключаются на что-то иное, но незнакомец наоборот ловит мое внимание и удерживает его глазами, в которых читается ничем не прикрытий интерес.