Поступь битвы

— Пока не ясно. Об этом судить рановато, но, кажется, не особенно высокая.

Мич поджала губы.

— Плохо. Но и хорошо. Единой тактики выработать нельзя, но можно поставить на взаимодействие внутри четвёрок — и выиграть.

— Не спешите. Мы ещё ничего не знаем. Это может быть и не началом военных действий.

— Сарина, ты что, в самом деле в это веришь?

Владеющая промолчала.

«К нам в гости спускаются новые автоматы. Только, скорее всего, уже не безобидные».

«Ясно», — дружный сигнал через индикатор быстрых команд.

«Так вот, чтобы всё было ясно окончательно: первый выстрел не за нами. Пусть докажут, что они собираются воевать. Это — приказ генерала».

«Ясно».

…Тины понемногу складывались в арумы. Ожидание — работа, самая привычная для виирай из касты Хранителей. Ожидание — их конёк, их насущная пища и воздух для дыхания. Причём это очень трудное занятие: вместе со всей своей кастой ждать, ждать, ждать, снова ждать. Проводить целые хин-циклы, десятки и сотни их, в двуединой готовности убивать и умирать. Проводить так, чтобы при этом не ожесточаться, не расслабляться до утраты готовности, не уподобляться ни Созидателям, ни Контролёрам… Короче говоря, не совершить ни одной из длинного списка ошибок, которые может совершить не воюющий воин. А последние тины ожидания — самые длинные. Это всякий знает.

…Посох подставился нарочно. Он знал, что вокруг очередного «сидячего» автомата чужаков собралось больше десяти новых автоматов. Он знал, где в точности находится каждый из новых и как они движутся. Поэтому, просчитав всё, Посох показался в дыму там и тогда, где заметить его мог только один из новых автоматов. После чего мгновенное предвидение буквально взвыло, заставив его рвануть в сторону.

И началась охота.

Как предполагала Мич (и чего обоснованно опасалась Сарина), чужаки не захотели тратить средства на замену своих зондов. Они предпочли потратить уйму средств на отправку небольшой армии боевых роботов, высокоманёвренных, реагирующих на опасность почти со скоростью света, отлично защищённых и вооружённых. «Это вам не зверьё Тританы, — успел подумать отчаянно улепётывающий Посох, лихорадочно петляя и ныряя за каждую подходящую скалу. — Если бы не мгновенное предвидение, я, наверно, был бы уже мёртв. Это — война, а не разминка. А я — не просто загоняемая дичь!»

Вспомнив эту простую истину и развернувшись на ходу, Посох влепил в самого шустрого из вражеских роботов безошибочную очередь. Безошибочную, невзирая на дым, расстояние и собственные отчаянные манёвры. Школа Сарины не выпускала неумелых учеников.

Похоже, ливень пуль из «Штурма» оказался неприятным сюрпризом для врага. Во всяком случае самый шустрый сразу отстал.

А в следующего по шустрости вонзились сразу четыре очереди и две ракеты. Последовал взрыв, испепеливший всё и вся в радиусе добрых пятидесяти метров и слегка повредивший третьего робота. Чем четвёрка Зилена немедленно воспользовалась, добив «раненого» в четыре ствола, что вызвало новый взрыв.

После этого на них навалились по-настоящему. И не только на них, но и на две другие четвёрки «охотников за зондами».

Как оказалось, вражеские роботы неплохо умели действовать совместно. Если воспользоваться терминологией мемарра, более быстрые и манёвренные «скауты» умели поставлять информацию массивным, хорошо бронированным «башням», а те, в свою очередь, умели прикрывать сокрушительные атаки «мечей» и «копий». Роботы организовывались также в малые звенья — аналог облачённых в активную броню четвёрок виирай, только с лучше выраженной специализацией. Ну и, конечно, малые звенья могли объединяться в средние, а те — в большие. Боевые роботы могли давить огнём, могли стрелять из разнообразного оружия и выпускать ракеты, могли в широких пределах, прямо на ходу, менять тактические схемы.

Правда, всё это, взятое вместе и по отдельности, плохо помогало им против виирай в АБ. Выполнять задание генерала отправились только лучшие, только те, кто по-настоящему сроднился со своей бронёй… и кто владел мгновенным предвидением. Последний козырь, как оказалось, побивал все преимущества противника. Роботам не помогало ни превосходство в численности, ни поистине мгновенная — автоматика! — реакция, ни лучшее, чем у «Серефис М12», бронирование. Всего лишь три четвёрки, двенадцать виирай дрались с многократно превосходящими силами, и до поры это была игра в одни ворота. Ни разу не задетые, четвёрки умудрились уничтожить либо вывести из строя более сорока роботов.

А потом чужакам это надоело.

Первой ощутила неладное Сарина. Подобно мрачной тени в глубинах океана, постепенно поднимающейся к поверхности и заранее, ещё до обретения чётких контуров, заставляющей дрожать от дурных предчувствий, в сердце флота чужаков возникло… нечто. Око не различало его, не могло различить, и Фадрин с другими дежурными операторами пребывал в неведении. Чтобы заметить новую угрозу, надо было наблюдать не за материей, а за проявлениями пси.

Отвлёкшись от хода стычки — в конце концов уже стало ясно, что Зилен и остальные справляются со своей работой на отлично, — Сарина бросила львиную долю своего внимания на проникновение в суть близящегося Нечто.

Первое впечатление: не совсем жизнь. Частично — живое, частично — механическое. Но механическая часть сложна в превосходной степени, когда можно уже говорить если не о жизни, то о самостоятельном сознании. Если верить преподавателям Школы, новейшие кванки оставляли сходные ощущения, тоже были отчасти сознающей себя не-жизнью. А вот второй компонент, составляющий Нечто…

Сарина покачала головой. Неужели такое для чужаков — норма? Неужели они протезируют не только тело, но и физически внедряют искусственно созданное в мозг, в своё собственное эго? Протезируют свои умы и души?

Жуть. Противоестественная мерзость. Никогда бы не согласилась на такое.

— Генерал.

— Владеющая?

— Чужаки собираются сделать нам неприятно.

— Они уже довольно долго пытаются это сделать.

— Вы не понимаете. В состязании пси и голой техники пси, конечно, выиграет. Но теперь они выслали… даже затрудняюсь определить. Проще говоря, полумеханического псионика.

— Что?

— Командуйте отход. Я понятия не имею, на что будет способна эта штука, когда начнёт действовать.

— Что ж, подстрахуемся. Зилен, Тевир, Жаг! Отход!

— Капитан! Посмотрите на это!

Рейенг прервал наблюдение за монитором, на котором медленно проступали результаты детального анализа сплава, и подошёл к Тефриссу. Тимар, не удержавшись, тоже отложил свою работу и пристроился за спиной капитана.

— Примечательно. Весьма примечательно.

— Это что, скрытый крепёж? — спросил Тимар. — Вот здесь, здесь, здесь?

— Очень на то похоже. С чем я всех нас и поздравляю.

— И когда начнём демонтаж?

Рейенг улыбнулся.

— Вы закончили съёмку радиационных карт объекта?

— Нет ещё.

— А когда закончите?

— Н-ну-у-у-у…

— Вот закончите, тогда и приступим. В нашем деле спешить нельзя. Да и незачем.

«Опасность — как смыкающиеся тёмные крылья. Они бьют часто и быстро, с разных сторон. Не всегда это похоже именно на крылья: например, ракетные залпы напоминают гибкие конусы, стремительно уменьшающиеся от вершины к подошве, а взрывы — столь же стремительно ширящиеся облака бледнеющей угрозы. От крыльев лучевых атак в момент выстрела остаются пронзающие пространство линии. Такова изначальная форма крыльев, наиболее определённая и наименее опасная. Увернуться от широкого полотнища угрозы невозможно: как увернуться от стены, перегораживающей полмира? С другой стороны, если промедлить и позволить нанизать себя на иглу выстрела, это будет уже не угрозой. Это будет смерть. А в зазоре между опасностью и гибелью — спасение. Те лазейки, где таится ускользающая жизнь. Надо уметь выбрать, какую из них предпочесть, потому что крыльев много, от них уплотняется пространство и растягивается время. Они ловят тебя в свои перекрестья и облака, пытаясь смять, достать, испепелить…