Поступь Повелителя

— Ты что! Головой подумай! Как только папа услышит, где мы его нашли, он тут же поймет, что мы здесь делали! Он мне башку отвернет за все эти беседы с духами и заодно за все, что я у него без спросу утащила; и объяснения, что у меня ничего не получилось, его не утешат. Нет, сначала мы сами разберемся, потом как-нибудь договоримся с этим потерпевшим, чтобы не ляпнул при папе чего не надо. А потом можно будет и показать.

— Но ко мне тоже нельзя! Представляешь, что будет, если явится Брыль и увидит у меня дома другого мужчину!

— Тебе как раз было бы полезно, — сердито фыркнула Шери, собирая свои магические причиндалы и тщательно затирая рисунок на земле. — Разругаться с ним наконец и выгнать.

— Если дело дойдет до скандала, тут еще вопрос, кто кого выгонит — я его или он меня вместе с этим несчастным психом. Может, ты его к дедушке?

— Да не хочется дедушку лишними заботами нагружать. Опять же туда постоянно наведываются мои родители. О, придумала. К дяде Вите. Он все равно дома бывает раз в месяц, да и то часто дальше гаража не заходит. И в случае чего не выдаст.

Дядя Витя питал к маленькой Шери необъяснимую слабость, которой та бессовестно пользовалась, если требовалось что-то провернуть втайне от родителей. С тех пор как мелкой стукнуло шестнадцать, он даже разрешил ей брать свой байк. Официально, законно, как положено. Хотя Шери смотрелась на дяди Витином чудовище, как обезьянка на слоне, ей каким-то образом удавалось водить эту громадину, с которой не всякий мужик справлялся.

— А дядя Витя не будет против?

— Ну ты нашла, что возразить! — рассмеялась Шери. — С чего это он будет против? Другое дело, что у него там грязно, не топлено и жрать нечего, вот это проблема.

Она опять ухватила ненормального родственника за рукав и поволокла к выходу, где был припаркован тот самый дяди Витин динозавр. Вообще-то он двухместный, но при Шерькиных размерах можно уместиться и втроем. А уж о весе и вспоминать не стоит. Сама Настя лишними килограммами не страдает, Шери вовсе цыпленок, да и ее неопознанный родственник выглядит как жертва анорексии. Подушки выдержат.

— Так значит, у тебя все-таки не получилось? — спросила Настя, догнав подружку и пристроившись рядом. «Бедного родственника» Шери уже отпустила, и он послушно плелся следом, как воспитанная собака за хозяином.

— Что не получилось? А, ты про духа? Знаешь, Насть, такое дурацкое дело получается… Не то чтобы он не шел, а такое впечатление, что его вообще не существует.

— Это как?

— А вот так, понимай как хочешь. Либо «колючка» убивает и дух вместе с телом, либо… Вы не могли там ошибиться, когда опознавали?

— Дура! — обиделась Настя. — Как мама могла собственного ребенка не узнать? Да ты же сама видела! Ты на похоронах была! Кто лежал в гробу? Кого ты в лоб целовала?

— Тогда или первый вариант, или… или я правда дура и что-то не так делаю. Ну хочешь, я тебя с кем-нибудь из старших сведу? Папа этим не занимается, а дядю Макса, может, и уговорим.

— Твой дядя со мной заигрывал еще в прошлый раз, а если я его начну о чем-то просить…

— Тю, ненормальная, ну не заставит же он тебя, если ты не хочешь! Ты что, думаешь, если ты ему нравишься, так тебе непременно придется натурой платить? Да ему все нравятся, и все одинаково. Хотя вот ты знаешь, если бы мне пришлось выбирать: переспать со старым хрычом из ветви Кирин или мучиться постоянно с таким павианом, как твой Брыль, я бы выбрала дядю.

— Но у меня такой выбор не стоит, правильно?

— Да правильно. Просто я к тому, что, если бы твое сокровище однажды пришло не вовремя к тебе и застало там дядю Макса, тебе не пришлось бы сомневаться, кто кого выкинет и посмеет ли выкинутый вернуться.

— Ты что, сватаешь мне своего престарелого дядюшку? Или как это понимать?

— Это понимать как мое мнение о мегагрозном ушлепке, с которым ты связалась и теперь не знаешь, как избавиться. Может, попробовать его проклясть?

— Шери, не надо. Наводить порчу ты уже пробовала, сама помнишь, что из этого вышло. А кроме дяди у тебя в семье никто с духами не общается?

— Общается, только это надо на Бету выбраться, а дядя Макс — туточки, под боком. Ну хочешь, я, когда на каникулы к родственникам поеду, попрошу кого-нибудь?

Настя грустно кивнула и добавила:

— Только он почему-то больше не появляется. А не мог этот дух и вправду как-то поселиться в сети? Потому мы его и не смогли вытянуть на кладбище?

— Думаешь, стоит попробовать в другом месте? Где? У твоего компа? Или проверять все крупные узлы по очереди?

— Не знаю. Я так, подумала.

— Вопрос интересный, но подумать над ним надо тщательнее. Ладно, садись, потом обмозгуем твою гениальную идею. Эй ты, кузен непризнанный… Или дядюшка, разберешь вас… тоже садись. Сюда вот. — Шери похлопала по сиденью, объясняя непонятливому родственнику, чего от него хотят. Судя по обезумевшему взору, бедняга впервые видел байк и не понимал, что это такое. — И копыта подбери, дубина, оторвет в момент! Нет, ну ты видела такого тормоза? Такое впечатление, что он в жизни ни на чем, кроме лошади, не ездил!

Догадливая Шери даже не подозревала, как она была права…

Шеллар поднял голову и тут же со стоном опустил на прежнее место, пытаясь рассудительно убедить себя, что у живого человека мозг кипеть не может, следовательно, это есть субъективное ощущение, вызванное жестоким стрессом. Воссоединение двух разных ветвей памяти произошло одним рывком, массы информации мгновенно смешались в нечто беспорядочно-бредовое, изгнанная часть личности ворвалась в свое законное обиталище с деликатностью стенобитного орудия, и если бы не защитное свойство человеческого организма отключать мозг в таких случаях, возвращение короля могло закончиться банальным и позорным помешательством. С этой точки зрения невыносимая головная боль могла считаться меньшим злом и даже, можно сказать, и не злом вовсе, но Шеллара это почему-то мало утешало.

«Сколько же я так провалялся?» — подумал он, с трудом нащупывая в кармане часы. Поднимать голову или как-то ее поворачивать было больно, поэтому Шеллар поднес часы к глазам, едва не оторвав потянувшуюся за цепочкой пуговицу. «Бездельники и разгильдяи вокруг! — сердито подумал он, обнаружив, который час. — Советник валяется без чувств почти четыре часа, и до сих пор никто не заметил! Если бы кому-то понадобилось меня убить, труп обнаружили бы только через пару дней, после вопросов наместника, почему я не являюсь с докладом… Кстати, где я?»