Посвященная. Как я стала ведьмой

Пытаясь обрести равновесие, успокоиться, я установила для себя режим посещений бесплатной акупунктуры в некоммерческой реабилитационной клинике по средам. Я употребляла наркотики не больше чем любой другой среднестатистический тинейджер, а эта процедура предполагала успокоение, и иногда она ненадолго срабатывала. Я пыталась выбить дешевую психиатрическую помощь через свой колледж, но там уже был длинный список таких, как я. Я цеплялась за занятия танцами в надежде, что они помогут мне вернуться в мое тело. Я не танцевала с тех пор, как была ребенком, но вскоре начала жить ради этих занятий. Дошло до того, что я была счастлива только во время танцев, покачивая плечами и выполняя джазовые скольжения по полу под песню Low Rider группы War: «Low rider knows every street, yeah… take a little trip, take a little trip and see» [38] .

38

«Лоу Райдер знает каждую улицу, ага… прогуляйся, прогуляйся и взгляни…» (англ.)

По-прежнему, в различных формах, я ощущала зов, звучащий громче и громче. Его невозможно было игнорировать. Какой-то женский голос звал меня по имени. Женщина кричала, звала на помощь. Первый раз, когда я услышала крик, я была в нашем маленьком домике и читала. Отложив книгу, я стала искать, откуда доносится крик. Я подумала, может, у кого-то из соседей проблемы, но не могла найти, у кого именно. Поначалу я слышала крики, только когда оставалась одна дома, и иногда промежутки между ними растягивались на несколько часов или даже дней. Но в итоге услышала крик, даже когда Даршак был дома. Я рассказала ему об этом, спросила его, не думает ли он, что кто-то с кем-то жестоко обращается. Но он никогда ничего не слышал, даже когда мы вместе стояли и прислушивались. Я слышала все так, словно это происходило в соседней комнате. Я спросила его: «Ты слышишь это?» Он в ответ отрицательно помотал головой, а его карие оленьи глаза прищурились озабоченно, и его оленья душа испугалась, начиная отдаляться от меня.

Людям бывает довольно тяжело принять тот факт, что у их партнера насморк. Иногда может показаться, что они специально шмыгают носом, чтобы раздражать тебя. Поэтому я могу лишь представлять, как себя чувствовал семнадцатилетний парень, девушка которого слышит голоса, мечется между экстазом и отчаянием и нервно восхищается воронами, которые пытаются с ней общаться. Я была напугана. Я была настроена воинственно. Мы оба знали, что наше лето любви закончилось.

Даршак уехал. Он вернулся в дом своей матери, полный расписанного вручную фарфора и книг в кожаных переплетах. Голоса, которые я слышала, говорили мне, что где-то есть женщина, попавшая в беду, и сейчас я знаю, что этой женщиной была я. Но в то время, в своих видениях и посланиях, как и в реальной жизни, я не могла разобраться, как ее спасти. Вместо того чтобы ей помочь, я переехала. Я надеялась, что если уеду, крики прекратятся. Я перебралась из нашего маленького домика с садом в деревянный сарай на заднем дворе какого-то незнакомца на Сола-стрит, чувствуя себя как «Сюзанна» Леонарда Коэна: полусумасшедшая девочка, спрятавшаяся между мусором и цветами.

Вороны подают сигналы о периоде разрушений. В мои пять лет, когда ворона с хриплым криком упала с неба мне под ноги, мой мир следом разбился на части. Но хотя первую ворону и можно расценивать как предзнаменование, знак того, как много насилия моя природа богини переживет перед тем, как будет способна восстановиться, это не было официальным призывом к ведьмовству. Потому что ребенком я была недостаточно взрослой, чтобы ответить на него. Наш настоящий призыв приходит, только когда мы можем ответить на него по собственной воле. Если мы сможем распознать этот призыв, понять, что это, мы сможем также обнаружить, что наши испытания даровали нам ключ, который поможет освободиться из преисподней и помочь остальным сделать то же.

Геката стоит в том месте, где сходятся три дороги. Как богиня в виде старухи, символ возраста и опытности, наиболее относящаяся к реальности, она говорит тебе: «Когда все сломано, у тебя по-прежнему есть выбор». Ты можешь выбрать дорогу, ведущую глубже в твои травмы, всаживающие в тебя нож, пока он не убьет тебя; ты можешь уйти прочь от ножа, прочь от риска и, вероятно, от любых чувств в принципе, выбирая жизнь большинства и надеясь, что сильные мира сего не заметят и не тронут тебя; или выбрать третий путь – тенистую звериную тропу, выбитую по краю скалы, наполовину заросшую лозой, тропинку, по которой тебе придется двигаться в одиночку, медленно и с трудом.

Тогда я не распознала громкое карканье Гекаты как призыв к посвящению. «Уничтожь ростки патриархата, которые захватили твой разум, – говорили мне ее вороны. – Не давай им пощады. Выбирай чистые кости». Эти требования были фанфарами, которые инициировали начало моего путешествия. Но множество других посвящений ждало меня перед тем, как я легко научилась понимать язык птиц, родной язык оккультных посвящений.

Глава пятая. Входя в преисподнюю

Однажды я спущусь в преисподнюю.Когда я прибуду туда,оплакивай меня на рассыпавшихся могильных холмах.Бей в барабаны в святилище.Обойди по кругу дома богов ради меня.Из «Нисхождения Инанны в преисподнюю», ок. 1700 г. до н. э.

Инанна, Королева небес, шумерская богиня с волосами цвета воронова крыла, богиня магии и могущества, путешествует по преисподней, чтобы спасти своего возлюбленного Думузи. Это один из старейших мифов об обряде инициации в существующей истории. Инанна Мудрая появляется у врат ада, готовая к приключениям. Она идет туда по своей воле. Она спускается под землю, в историю, где хранятся все летописи, и рассказы оставляют в поверхности земли шрамы, как вода в камне. Ведя пальцами по стене, она чувствует запах разлагающихся листьев, шорох летучих мышей за камнями. Она слышит свою сестру, демона Эрешкигаль, беснующуюся глубоко под землей, в жаровне вулкана. Бывшая богиня всего мирского, под влиянием патриархального мира Эрешкигаль превратилась в тень Инанны, пониженная в должности. Уродливая, гниющая в своем дворце из зловонных могил, сидящая одиноко на троне между сталактитами, роняющими минеральное молоко в лужи кровавой глины.

Чтобы противостоять своей сестре-демонессе и спасти любимого, Инанна прошла через семь врат ада. Каждые врата требовали жертвоприношения. Первым был ее инкрустированный лазурью меч. Потом бронзовый щит. Хранители ворот забрали у нее золотые браслеты и окрашенные хной одежды. Они требовали ее серебряный пояс, медную корону, даже черный уголь, которым были подведены ее глаза. «Не спрашивай о путях преисподней», – приказывали ей хранители. Каждая вещь, забранная стражами, символизировала собой кусочек власти, которой обладала богиня, ее положения в жизни, ее могущества. Когда все было потеряно, Инанна попала в яму в центре ада, раздетая и беззащитная. Ее сестра превратила ее в кусок плоти, протухший и висящий на крюке в стене.

Тысячи лет историю Инанны рассказывают и пересказывают. Имя ее претерпело изменения сквозь века. В Ассирии Инанна стала смелой Иштар, несущей свет воительницей, требующей пройти сквозь врата смерти под угрозой «разбить их и выпустить мертвых на поверхность земли, если ее требования откажутся выполнять» [39] . В библейские времена Инанна стала Саломеей, исполняющей танец с семью покрывалами, чтобы получить голову Иоанна-Крестителя на блюде. В Греции, после триумфа патриархата, – Персефоной, богиней преисподней, невинной похищенной девушкой, которую насильно забрали под землю и превратили против ее воли в королеву. История спуска Богини в преисподнюю всегда отражает ценности времени и культуры, в которых про нее рассказывают. Всегда в этих рассказах происходит битва с властью, сексом, смертью и священным таинством регенерации.

39

Patricia Monaghan. The Book of Goddesses and Heroines, 1981.

Снова и снова наши богини отправляются в подземный мир. Опять и опять мы погружаемся в наши собственные жизни. Почему мы постоянно пересказываем эту историю? Преисподняя – это место, где мы противостоим травмированной, изгнанной части самих себя. Той составляющей, о которой мы забыли, которую спрятали или не хотим видеть. Мы противостоим монстрам наших культур, частям, требующим внимания и заботы. Мы спускаемся в преисподнюю восстановить целостность нашего рода, вытащить его из лап тех, кто отобрал его у нас. Иногда забирающие – это наши родственники, наша кровь, наша Эрешкигаль, мы сами.

В мифах Богиня страдает, но, поскольку она бессмертна, ей предстоит много приключений в будущем. Когда эти посвящения в преисподней происходят с нами, нет никакой гарантии, что они закончатся удачно, и правильный выбор пути редко когда четок и понятен. Богиня, которая дремлет в нас, знает дорогу, но наша человеческая часть может потеряться. Словно птицы во тьме пещеры, мы преследуем солнечные зайчики, думая, что это дневной свет – когда это лишь блики, отражающиеся от поверхности воды, а подземные реки ведут нас глубже в лабиринт, к раскрытым пастям монстров, живущих там.