Посвященная. Как я стала ведьмой
Шрифт:
Когда моего отца призвали на службу в Национальной гвардии, порой он приезжал из Северной Калифорнии и оставался в бараках лагеря Сен-Луиса. Я помню упорядоченные ряды длинных деревянных строений, побеленных и с зеленой отделкой. Помню спартанскую обстановку комнат, в которых ничего не было, кроме металлических коек, туго заправленных шерстяными одеялами поверх накрахмаленных белых простыней, и тяжелых деревянных сундуков в изголовье каждой такой кровати. Там не оставалось места для чего-то личного, однообразие и непрерывность этого пространства пугали меня.
Мой отец ушел на встречу со своим командиром, покинув меня в темноте барака. Над головой трещали вентиляторы, бледное солнце сочилось сквозь металлические решетки. Ни одного живого солдата не было на базе, оставалась лишь я наедине с духами воинов. Остаточный гул марша и шагов – «да, сэр, нет, сэр». Размеренный
Когда отец вернулся, он увидел, как я неподвижно сижу на кровати, скрестив ноги, и издаю низкий, утробный звук. «Для кого ты поешь?» – спросил он. Я ответила, что пою своему стражу, крокодилу Уизеру, который улыбается, сидя под кроватью, и готов со сверхъестественной скоростью выскочить оттуда, чтобы защищать меня.
Годами позже, когда я выросла и больше узнала о животных-фамильярах, меня поразило, что мой первый фамильяр взял себе имя моей самой болезненной пытки: Хрипун [11] . Астма так стискивала мои легкие, что каждый вздох, который я пыталась сделать во время приступа, вынуждал меня хрипеть. Астма мешала мне участвовать в жизни мира. Рождество, Диснейленд, вечеринки на дни рождения – любое событие, которое заставляло мое детское сердце биться быстрее, неизменно приводило к припадку, и я сидела дома или же вяло, с синюшными губами, наблюдала со стороны, как мои друзья строили песочные замки и резвились в океане.
11
В оригинале: Wheeser, от wheeze – хрип, одышка.
То, что мой страж представился именем одной из моих травм, кое о чем говорит. Используя собственные раны, я могу обрести силу и мощь. Я способна прикоснуться к древним местам. Мои раны появляются не по моей воле, но они – словно дырки от пуль в стене оберегающей мой внутренний Эдемский сад. Я не могу быть признательной за эти раны, но я благодарна за то, что они позволяют мне черпать силу, которая просачивается в мой мир сквозь них.
Уизер – это свирепость. Я стою на нем как на доске для серфинга. Крокодилы соединяют нас с первобытным. Владеющие воспоминаниями, они – плавучие камни. Крокодил – олицетворение древней, взрывной силы, таящейся прямо под поверхностью сознания. В Древнем Египте Собек Яростный был одним из языческих богов и принимал облик крокодила; в соответствии с Книгой символов, он был персонификацией «способности фараона уничтожать врагов царства». Уизер тоже был яростью во плоти и явился ко мне, узнав, что мое царство действительно имело врагов. «Человек вошел в лес». Но всегда Уизер, мой страж, сидит у моих ног – апатичный ящер с взрывной мощью, свернувшейся кольцами у него внутри.
Твой жизненный опыт меняется, когда ты представляешь крокодила рядом с собой. Наполовину во сне, утомленный, голова лежит на твоих коленях, одна мощная лапа плотно обернута вокруг твоего бедра. Уизер пришел ко мне в первый раз в армейских бараках. Нашей любящей войну культуре нравится представлять, что армия – это по большей части приключения и взрывы, но в действительности основа ее – нудная бюрократическая работа: протоколы документов и их тройные копии, ожидание команды в шеренгах, чистка гальюнов. В этом наиболее разочаровывающем месте Уизер доставил мне орхидеи. Вздымаясь из болотной мглы, он принес мне комок испанского мха, крики испанцев, вопли пантер и хлюпанье черепах, пылающие шарики блуждающих огоньков.
Есть известный ученый муж, патриарх инцелов, который, насмехаясь, говорит, что ведьмы явились из болота – словно это может быть обидно. В какой-то мере он прав – ведьмовство действительно родилось на болотах. Мы, ведьмы, пришли из темных лагун, бурлящих и сернистых. Вывелись внизу из черных кожаных яиц. В основе этого болота лежит гниль истории, все изначальное, что когда-либо удалось познать. Наши знания содержатся не в компьютерных чипах, но в живом, мыслящем организме планеты, в телах растений и животных, камней, корней и дождя. Когда «Человек», колонизатор и житель замков, попадает на болота – он погибает. Но болото изобилует жизнью. Водный мир, проходимый только на лодке, болотные берега, непрерывно двигающиеся волнами с приливами и отливами. Наше болото представляет собой бессознательное, мозг ящерицы, корневую систему, которая бесконечно расширяется под поверхностью воды. Это место, откуда произошли все формы. Если у тебя есть крокодил, значит, ты уполномочена этим местом тайн, этой опасной территорией, глубинной землей и преисподней, дикой и необузданной, ты – одна из тварей земных, что живут здесь.
Почему
зов колдовства требует путешествия в преисподнюю? Почему так часто это случается в связи с травмами, болезнями, раздором? Потому что, как и шаманы, ведьмы – лекари. Чтобы стать шаманом или ведьмой, необходимо посетить подземный мир. Ты должна быть повержена. Тебе придется познать пределы своих сил и столкнуться с негласным законом: есть силы, которые нельзя увидеть или понять, силы, у которых нет ни начала, ни конца. Ты возникла из этих сил, крокодил с берега реки, и в них ты вернешься, соскальзывая обратно в течение, темное и холодное, как открытый космос.Сегодня я все так же призываю Уизера к себе, когда исполняю свои ритуалы. Я поднимаю левую руку и рисую путь, по которому он придет ко мне из первобытных земель. Я насвистываю его код, затем хлопаю по своему бедру до тех пор, пока он не придет ко мне и не свернется у моих ног, шипя на всех тех, кто ищет возможность причинить мне вред.
Для ведьм окна воображения не закрываются с процессом взросления. Духи животных и стражи, что приходили к нам в детстве, проходят с нами сквозь всю жизнь. Даже если мы забываем о них, они ждут нашего возвращения, и вода блестит на их спинах, словно сияющее одеяло.
Наша сила не происходит от отрицания врожденного духа мира природы или от того, что мы отворачиваемся от воображения. Истоки нашей силы как ведьм – умение сплетать воедино разум и магию. Мы можем работать в сотрудничестве с миром вокруг нас и с мирами извне. Наши хранители и фамильяры по-прежнему с нами, в ожидании нашего зова, и восстановить оживленный мир – это наше право по рождению.
Глава вторая. Язык птиц
12
Joy Harjo. Conflict Resolution for Holy Beings, 2015.
«Один – для печали, два на радость, три для девчонки, четыре – для парня» – мы с моей новообретенной сводной сестрой гадали на воронах, за которыми наблюдали через заднее стекло отцовского красного «Плимута». Долгие поездки по извилистым дорогам сквозь золото сельских земель, в машине, которая держалась буквально на спутанных проводах и скотче. Мы не знали, что эта считалочка была отрывком из оккультного знания тех, кто мог понимать «язык птиц». Пророки Древнего Рима устанавливали, когда спускать на воду корабли и выбирать своих предводителей, ориентируясь на направления полета воронов. Народ йоруба из юго-западной части Нигерии покрывал головы одеяниями, которые были украшены бусинами и нарисованными на них птицами, символизировавшими их предков, праматерей, что шептали им на ухо, давая их вождям указания. Одноглазый Один, нордический бог, мастер экстаза, поэт, прорицатель и странник между мирами, имел двух фамильяров – воронов Хугина и Мунина. Они сообщали ему новости мира и наделяли его мудростью и умением воевать. Птицы приносят послания богов. Мы с сестрой следили за птицами и шептали заклинания, но мы еще не знали, что означает «скорбь», ведь нам было всего по пять лет.
Моя сводная сестра была для меня в новинку. Мы встретились, когда мама отправила меня в Северную Калифорнию пожить полгода с отцом – она вступала в отношения и не хотела, чтобы я привязалась к новому человеку, если что-то вдруг пойдет не так. А поскольку отец упрашивал ее позволить ему чаще видеться со мной, я оказалась у него, в маленьком городке с виноградниками, называвшемся Лоди. Мой прапрадед выстроил наше небольшое бунгало на Эврика-авеню собственными руками, а умер, упав с крыши. «Эврика», – кричали золотоискатели, когда находили золото. «Эврика!» означает «я нашел!».