Посылка
Шрифт:
– А я сорокачетырехлетний мужчина, но с моими потребностями в этом доме, видимо, не считаются.
Эмма выронила слона и даже не заметила этого. Она повернулась к двери и вышла из комнаты, словно марионетка, управляемая невидимыми нитями.
– Томас…
– Что – Томас? – передразнил жену отец. – Я лег спать всего полчаса назад. Если завтра утром в суде я буду не в форме, если проиграю этот процесс, то с конторой все кончено. Тогда можешь забыть обо всем: о доме, о своей машине, о ребенке.
– Я знаю.
– Ничего ты не знаешь. Эмма и так вынимает
Эмма прошла уже полкоридора, но голос отца не становился тише. Ее мать пыталась его успокоить:
– Тсс, Томас, дорогой. Расслабься.
– КАК Я ДОЛЖЕН РАССЛАБИТЬСЯ?
– Позволь мне. Пожалуйста. Я займусь сейчас тобой, хорошо?
– ЗАЙМЕШЬСЯ? С тех пор как ты снова беременна, ты только собой…
– Знаю, знаю. Это моя ошибка. Ну же, давай я…
Эмма закрыла дверь своей комнаты, и голоса родителей смолкли.
По крайней мере, они не долетали из спальни. Но по-прежнему звучали в ее голове.
«Немедленно убирайся! Или…»
Она вытерла слезы и ждала, когда в ушах перестанет шуметь, но шум не исчезал. Как не отступал и лунный свет, который в ее комнате казался ярче, чем в родительской спальне. Римские шторы на окнах были из тонкого холста, к тому же на потолке над кроватью светились наклеенные звезды.
«Моя кровать».
Эмма хотела забраться туда и поплакать под одеялом, но могла это сделать, только будучи уверенной, что призрак больше не прячется в своем укрытии. Что не напрыгнет на нее во сне и уже исчез, как происходило всегда, когда мама приходила с ней проверить.
Старый деревенский шкаф – чудовище с грубой резьбой на дубовых дверцах, которые, когда их открываешь, издавали скрипучий смех старой ведьмы.
Как сейчас.
«Хоть бы он уже исчез».
– Эй! – крикнула Эмма в черную дыру перед собой. Шкаф был такой большой, что ее вещи помещались в одной левой части. Другую половину занимали полотенца и скатерти мамы.
И еще в шкафу прятался Артур.
– Эй, – ответил призрак. Как всегда, его низкий голос звучал так, словно он прикрывал рот рукой. Или платком.
Эмма вскрикнула. Странным образом она уже не испытывала того глубокого, всепоглощающего ужаса, как в первый раз, когда в шкафу раздался глухой звук, и она пошла посмотреть, что там такое.
«Может, страх – это как пачка жевательного мармелада, – подумала она. – Я израсходовала его весь в спальне родителей».
– Ты еще здесь?
– Конечно. Думаешь, я оставлю тебя одну?
«Как бы я этого хотела».
– А что, если бы мой папа пришел проверить?
Артур тихо рассмеялся:
– Я знал, что он не придет.
– Почему?
– Он когда-нибудь о тебе заботился?
Эмма помедлила.
– Да.
«Нет. Я не знаю».
– Но мама…
– Твоя мама слабая. Поэтому я здесь.
– Ты? – Эмма шмыгнула носом.
– Скажи-ка… – Артур сделал короткую паузу и еще больше понизил голос. – Ты
плакала?Эмма кивнула. Она не знала, видит ли ее призрак, но, похоже, его глаза не нуждались в свете. Возможно, у него и вовсе не было глаз, Эмма точно не знала. Она еще никогда не видела Артура.
– Что случилось? – хотел знать он.
– Папа ругался.
– Что же он сказал?
– Он сказал…
Эмма сглотнула. Одно дело – слышать слова в голове, и совсем другое – произнести их вслух. Это больно. Но Артур настаивал, и она боялась, что он рассердится так же, как папа, поэтому повторила:
– Немедленно убирайся, или тебе не поздоровится.
– Он так сказал?
Эмма снова кивнула. И Артур действительно мог видеть ее в темноте, потому что отреагировал на кивок. Он осуждающе вздохнул, а потом произошло нечто абсолютно удивительное. Артур покинул свое убежище. Впервые.
Призрак, который оказался намного больше, чем она себе представляла, отодвинул в сторону несколько вешалок и, выбравшись наружу, погладил Эмму по волосам рукой в перчатке.
– Ложись в кроватку, Эмма.
Она подняла на него глаза и замерла. Вместо лица увидела собственное искаженное изображение. Как будто смотрела в зеркало, висящее на высокой черной колонне в комнате ужасов.
Лишь спустя несколько мгновений она догадалась, что на Артуре надет мотоциклетный шлем, в опущенном щитке которого отражается ее собственное искаженное лицо.
– Я сейчас вернусь, – пообещал он и повернулся к двери.
Было что-то знакомое в походке Артура, но Эмму отвлек острый предмет в его правой руке.
Прошло много лет, прежде чем она поняла, что это был шприц.
С длинной иглой, которая поблескивала в свете луны.
Глава 1
28 лет спустя
Однажды солгал – навек лгуном стал.
– Не делайте этого. Я солгала. Пожалуйста, перестаньте…
Зрители, преимущественно мужчины, старались не демонстрировать эмоций, наблюдая за тем, как мучают полураздетую темноволосую женщину.
– Ради Бога, это ошибка. Я все это выдумала. Ужасная ошибка… Помогите!
Ее крики разносились в белом стерильном помещении, слова звучали отчетливо. После никто не сможет сказать, что это какое-то недоразумение.
Женщина этого не хотела.
И все равно полноватый бородатый мужчина с кривыми зубами вколол инъекционную иглу в изгиб ее зафиксированной руки.
И все равно с нее не сняли ни электроды, прикрепленные ко лбу и вискам, ни охватывающую голову манжету, в которой она напоминала жалкую, измученную обезьяну из лаборатории по проведению опытов над животными, которым вскрывают череп и вставляют зонды в мозг.
А то, что с ней должны были делать, по сути, не сильно от этого отличалось.
Когда наркотик и миорелаксант подействовали, запустили вентиляцию легких. Затем мужчины включили ток. 475 вольт, 17 раз подряд, пока не начался припадок эпилепсии.