Потаённые желания Тёмного Властелина

— Нет. Ты мне нужна. И у нас с тобой ещё есть дело в этом мире.

— Зачем нужна?.. И какое ещё дело?!

— Зачем? Богиня того мира меня одного опять вряд ли пропустит. А вот ты с моей магией станешь отличным проводником. Такую, как тебя, она точно не станет задерживать, следом пройду и я.

— Ага, я поняла, — я покивала головой. — Я послужу входным билетом, если грубо выразиться.

— Именно, — портал окончательно сформировался, и, когда мама начало подниматься в воздух, я, не выдержав, всё–таки подошла к ней и схватила её сухонькую тоненькую ручку, не желая отпускать.

— Можно мне с ней отправиться, пожалуйста! Хоть на денек! — разлука сейчас казалась ударом в самое сердце, хотя я и понимала, что обязана мужчине многим и, как служанка, должна его слушаться во всем беспрекословно. Но мне необходимо было хотя бы попытаться спросить его.

— Этот вопрос не обсуждается, Лиэна, — голос Маору звучал сейчас мягко, успокаивающе. — Я сказал, что о ней позаботятся и у неё все будет хорошо. Сейчас она абсолютно здорова, также я напитал её природной энергией, и это запустит полный процесс регенерации, что позволит продлить и улучшить качество её жизни. Простым языком: в ближайшие пару суток твоя мать проспит, пока её тело будет омолаживаться. Когда она проснется, с ней всегда будет рядом находиться Эни или ещё кто–то из слуг. Они всё ей объяснят, расскажут, помогут. А потом, я думаю, уже и мы вернёмся…

Коротко кивнув, соглашаясь с ним, я нагнулась, поцеловала маму в щеку и смогла найти в себе силы отпустить её хрупкую руку и молча проследить за тем, как её тело исчезает в черном овале портала.

С легким, едва слышным шипением портал схлопнулся, как только всё было закончено, и я, выдохнув, повернулась к мужчине.

— Спасибо тебе большое за то, что выполнил мою просьбу. За то, что помог моей маме: вылечил её и даже одарил силой, и забрал к себе, даровав и своё покровительство. Я не смогу этого забыть и отплатить мне тоже пока нечем, кроме моей безмерной благодарности и бесконечной преданности, — слова сами срывались с губ, и сейчас я была серьезна как никогда прежде. — Я и так твоя служанка, но отныне ещё и твоя должница до гроба…

Внимательно, без тени ухмылки или усмешки, дослушав меня до конца, Мао также серьезно ответил:

— Ты мне ничего не должна. Я выполнил лишь своё обещание, данное тебе, — и после этого он сказал то, что я совсем не ожидала услышать: — И ты не моя служанка, Лиэна.

— А… а кто же я тогда?

— Ты — та, что дала мне клятву. Наши жизни теперь связаны. И вскоре мы закончим тот ритуал. Но перед этим мы должны ещё завершить все дела.

И ведь, действительно, клятву я ему давала, перед тем как он на меня браслет надел. И говорил, что жизни наши связаны, а я проживу столько же, сколько и он. Я помнила об этом. Но почему я вдруг «не его служанка»? Он сам же говорил, что я ею буду, и не опровергал этого до сего момента. Тогда кто же я?!

— Что это за ритуал? Ты уже второй раз о нем упоминаешь за сегодняшний день.

Ответом мне был долгий, испытывающий взгляд, который вызвал у меня ещё большее недоумение, чем его заявление про то, что я не служанка. Он так смотрел, будто пытался что–то то ли сказать, то ли просто… смотрел как на глупую. И я, стушевавшись, отвела взгляд. Видимо, я, действительно, глупая. Но он бы хоть намекнул! Я запуталась, и уже никакие догадки и домыслы мне не кажутся правильным. То мне думается, что я ему нравлюсь, то мне мерещится, что Мао просто со мной забавно, и я для него забавная зверюшка, то он меня учит, как маленькую, воспитывает и поучает, даруя мудрость прожитых лет…

Я точно с ним с ума сойду!

— Скоро ты всё узнаешь, — Маору скинул иллюзию и, представ передо мной опять в доспехе, предельно серьезно спросил, будто от моего ответа зависела чья–то жизнь или смерть: — Где там твой муж живет?

Глава 22

И из–за последнего вопроса у меня в голове вдруг что–то щелкнуло. Сначала поднялась волна неконтролируемой злости: моё терпение всё–таки подошло к концу, а потом накатила апатия.

Буквально рухнув на кушетку, на которой пару минут назад лежала мама, я наградила Мао в ответ тоже долгим, пристальным взглядом. Иллюзию он уже успел снять, и голубые камни на доспехах ярко сверкали в утренних лучах солнца. Ярко–зеленые глаза светились подобно изумрудам. В общем — смотрелся мужчина красиво, но совсем уж нелепо на крошечной старенькой веранде, посреди пустых банок и пары десятков со свежим вареньем. Несмотря на все мои увещевания, мама за эти три дня, пока меня не было рядом, умудрилась наварить разное — и клубничное, и смородиновое. Взять, что ли, их с собой? На Армадане, как я понимаю, не растет ни то, ни другое.

С банок мой взгляд плавно переместился опять на ждущего ответа Мао, а потом на покосившийся сервант: старинный, выкрашенный белой краской, которая начала уже от резких перепадов температур — веранда зимой не отапливалась, трескаться и отваливаться.

Помню, как я, когда была ещё совсем маленькая, аккуратно подтаскивала к нему «венский» стул, пока мама копалась в огороде, и тихонько выуживала из пакета на верхней полке одну конфету «Белочка». Тот вкус я до сих пор помню. Мы никогда не жили богато — оно и понятно, мама растила меня одна, отец–то нас бросил, и ей приходилось много работать. А я, ещё не особо понимая, как всё в этой жизни происходит, откуда деньги берутся, как–то чувствовала, что игрушек, как у других девочек в садике, у меня никогда не будет. И даже не просила их. Конфет «Белочка», что мама всегда покупала, зная, что я их обожаю, мне было достаточно для счастья. Конечно же, она знала, что я их тайком таскаю, но всегда делала вид, что не замечает, как шоколадные недорогие сладости исчезают из пакета с завидной регулярностью. Я не наглела — брала всегда по одной. А две мне мама выдавала сама к вечернему чаепитию. Сама же она чай пила только с кусочком булки и самодельным вареньем…

Уже став более взрослой, я всё это поняла. И всегда была признательна маме за те конфеты и постоянное ощущение праздника. Только благодаря ей, той, которая одевала меня в недорогие, но всегда новые вещи, дарила подарки, пусть то были и дешевые куколки, да яркие китайские брелоки, а не настоящие «Барби», я никогда не чувствовала себя какой–то обделенной среди других, намного более обеспеченных детей. И, вероятно, именно по этой причине никогда деньги не были для меня мечтой и главной целью в жизни. Единственное, о чем я иногда и только в мыслях позволяла себе жалеть, что от нас ушел папа. Я мечтала о крепкой, полноценной и любящей семье…

Да, с Никитой мне не повезло. Я его не любила. И радовалась тому, что поняла это достаточно быстро, и мы не успели завести детей.

Переведя взгляд с комода на мамину шляпу, которую она надевала, чтобы солнце не напекло голову, я тяжело вздохнула. Надеюсь, что с ней всё будет в порядке. Я бесконечно ей благодарна за всё, что она для меня сделала. Может сейчас у неё в новом мире появится отличный шанс найти того, кто полюбит её, и она начнет всё с начала. Я хочу, чтобы она была счастлива. И верю, что так оно и будет, после того как Мао вылечил её, ещё и омолодил.

Мой взгляд переместился на чистый пол из широких досок, выкрашенный рыжей краской, которая от частого мытья сильно побледнела, а где–то и вовсе стерлась. И по которому один рогатый индивидуум сейчас чуть ли не копытом уже бил от нетерпения и недовольства из–за моего молчания… Ну и пусть он теперь понервничает. Я уже свой лимит выполнила и перевыполнила на годы вперед.

А какой тут был аромат! Ни с чем несравнимый запах детства! Кажется, что я даже ощущаю его на языке. Время, когда всё кажется или белым, или черным. Если радуешься — то это радость искрится, тебе хочется поделиться этим счастьем со всеми. Если тебе плохо — думаешь, что жизнь закончена.