Потаенный свет

– Гарри, ты меня убиваешь! Ну, выкладывай.

– Я сейчас нахожусь у входа в федеральное здание в Уэствуде. Встречаюсь с человеком из Бюро, его фамилия Нуньес. Но что-то мне не нравится… Скажи, это люди из ФБР, которые не церемонятся? Они разматывают убийство Анджеллы Бентон? Может, Нуньес? И связано ли это с агентом Мартой Гесслер, пропавшей несколько лет назад?

Она молчала очень долго.

– Киз?

– Да-да… Гарри, я оставила тебе сообщение. Не могу я обсуждать такие дела. Ими занимаются, и занимаются активно, поэтому не лезь.

Что я мог сказать? Киз Райдер вдруг показалась мне совсем чужой. Всего год назад я был готов идти с ней в бой. Всего год назад мы могли встать спиной друг к другу и отбиваться от нападающих врагов. А теперь не знаю, поверю ли я ей, если, не получив «добро» на шестом этаже, она сообщит, что солнце взошло.

– Гарри, ты меня слышишь?

– Да. Ты меня оглушила, Киз. Ты единственная, кто мог сравняться со мной в отделе. Ты, которая…

– Подожди, лучше ответь: ты не совершил ничего противозаконного, проводя свою неслужебную операцию?

– Нет.

– Тогда тебе нечего беспокоиться по поводу встречи с Нуньесом. Выясни, что они от тебя хотят. О Марте Гесслер я ничего не знаю.

– Ладно, Киз, спасибо, – произнес я безразличным тоном. – Ты береги себя, там, на шестом этаже.

Я отключил мобильник, прежде чем она могла что-либо добавить, и вошел в здание. Меня проверили «на металл», заставили снять ботинки, прощупали. Я даже не сразу понял дежурного с металлоискателем, когда он велел мне поднять руки. Он был похож на террориста больше меня, но ничего не поделаешь. Надо принимать бой. Наконец я оказался в лифте и нажал кнопку двенадцатого этажа, который на самом деле был тринадцатым, так как вестибюль за этаж не считался. Выйдя из лифта, я попал в приемную, отгороженную стеной из пуленепробиваемого стекла от служебных помещений. Я назвал в микрофон свою фамилию и сообщил, к кому иду. Женщина за стеклом попросила присесть.

Вместо этого я приблизился к окну. Отсюда было видно военное кладбище, раскинувшееся по ту сторону бульвара Уилшир. Мне вспомнилось, как я стоял на этом самом месте двенадцать лет назад, когда первый раз встретил женщину, которая стала моей женой, потом бывшей женой и вечной возлюбленной.

Я отошел от окна и сел на пластиковый диванчик. На журнальном столике лежал старый номер журнала с портретом Бренды Барстоу на обложке. Надпись под портретом гласила: «Бренда, любимица Америки». Я хотел взять журнал, но в это мгновение дверь в служебные помещения открылась, и оттуда вышел человек в белой рубашке и галстуке.

– Мистер Босх?

Я встал и кивнул. Он протянул руку, а левой придерживал дверь, чтобы она не захлопнулась.

– Кен Нуньес. Спасибо, что приехали.

Он быстро пожал мне руку, затем повернулся и молча повел меня внутрь. Я ожидал увидеть усталого старого служаку, много повидавшего на своем веку. Но передо мной был человек лет тридцати с небольшим. По коридору он не шел, а шествовал, этот молодой карьерист, который еще должен доказать себе и другим, на что способен.

Я не знал, с кем бы предпочел иметь дело – с опытным агентом или с начинающим.

Нуньес подошел к какой-то двери по левой стороне коридора, открыл ее и отступил, пропуская меня. Я заметил, что дверь отворяется снаружи и в ней есть «глазок». Значит, меня привели в помещение для допросов. В общем, нечего ожидать церемонного междусобойчика. Скорее всего мне надают пинков, как и принято в ФБР.

11

Войдя в комнату, я увидел стоящий посередине квадратный стол, а за ним – мужчину в черной рубашке и джинсах, сидящего спиной ко мне. Светлые волосы подстрижены «под бокс». Он читал досье. Я обогнул стол и сел напротив. Мужчина закрыл папку. Это был Рой Линделл.

– Гарри Босх, давненько тебя не было видно, приятель.

Я молчал. Нуньес закрыл дверь, оставив нас вдвоем.

Рою Линделлу было около сорока. Те же тяжелые бицепсы, натягивающие рубашку так, что она едва не лопалась, тот же сильный невадский загар. Я столкнулся с ним в Лас-Вегасе, когда отправился туда в связи с очередным расследованием и неожиданно попал в самую гущу секретной операции ФБР. Оказавшись в одной упряжке, мы сумели более или менее преодолеть ведомственные разногласия и раскрыли дело. Признание заслуги отошло, разумеется, к Бюро. Было это лет шесть-семь назад. Потом мы встретились в Лос-Анджелесе, тоже по служебной линии, но связь не поддерживали. И не потому, что ФБР присвоила себе честь успеха в том деле, а просто фэбээровцы и полицейские между собой не общаются.

– Едва узнал тебя, Рой, без косички-то.

Не вставая, он протянул свою огромную ручищу. Я не торопясь пожал ее. Как у всех крупных и сильных людей, вид у Роя был самоуверенный. И улыбка у этих наглецов особая, зловредная. Отсутствием косички я его поддразнил. Когда мы впервые столкнулись, я не знал, что он тайный агент, и перочинным ножичком отхватил ему пучок волос.

– Как поживаешь? Ты сказал Нуньесу, что вышел в отставку. Я об этом не слышал.

Я молчал. Его игра, пусть он и делает первые ходы.

– Ну и как чувствуешь себя «на воле»?

– Не жалуюсь.

– Мы навели справки. Ты у нас теперь частный сыщик с бумагами.

В Сакраменто наверняка поднялся шорох.

– Да, взял лицензию. Только не знаю, на кой черт она мне.

Я хотел пуститься в те же объяснения, которые дал Кейше Расселл, – о том, что оставляешь значок, получаешь лицензию и так далее, но передумал.

– Наверное, хорошо иметь свой маленький бизнес. Работай, когда хочешь и на кого хочешь.

Предварительные переговоры затягивались.

– Ну, хватит обо мне, Рой. Ты лучше объясни, для чего меня сюда позвали.

Линделл кивнул, как бы говоря: хороший вопрос.

– Сначала скажи, зачем звонишь нам и спрашиваешь об агенте, которая здесь работала?

– Марта Гесслер?

– Да, Марта Гесслер. Значит, ты знал, как ее зовут, а Нуньесу заявил, что не знаешь?

Я покачал головой:

– Я ее имя потом вспомнил, когда сопоставил кое-какие факты и предположил, что она – та самая агент, которая пропала без вести. Что о ней слышно?

Линделл подался вперед и положил руки на закрытую папку. Запястья у него были толстые, как ножки стола. Помню, чего мне стоило нацепить на них наручники. Тогда, в Лас-Вегасе, где он участвовал в тайной операции, а я принял его за бандита.

– Гарри, мы с тобой, можно сказать, старые приятели. Давно не виделись, зато побывали в серьезных переделках. Поэтому я не стану мотать тебе душу. Но для этого должен задать тебе несколько вопросов. Не возражаешь?

– До определенных пределов.

– Итак, мы говорили о пропавшей женщине-агенте… Что побудило тебя позвонить нам? Чего ты хочешь?