Потапыч: Остров Пряностей

Вообще, Лидари рассказала, что на Пряном среди не владеющих принята минимальная одежда (чуть ли не голыми ходят, что судя по описанному – скорее оправданно), а у владеющих – местная, дорогущая, из шерсти-перьев каких-то тварей, позволяющая не помирать от жары. А вот с кирасами и прочим именно в джунглях тухло: Рома вообще, с её слов, носила на голый торс, потом мучаясь мозолями. Но она могла себе это позволить: теплообмен Лидари выдерживал. А вот прочие владеющие, выбирая между потенциальной опасностью от оружия и клыков и гарантированным тепловым ударом – обходились без кирас, только в костюмах местной выделки.

Так вот, когда я выбирался на палубу днём – мне было, мягко говоря, жарковато. Минут десять, даже полчаса – нормально, а потом исходил на пот, да ещё и с языком на плече. Потестил свои артефакты от Квадрасека – и долго мысленно матерился. Кираса, сволочь такая, исправно экранировала морозильную магию. То есть мордас был в прохладе… что на фоне истекающего потом и прожариваемого торса смотрелось как издевательство. Но тут ничего не сделаешь: старался поменьше выходить на палубу, а на Пряном разберёмся. И да, естественно, старался поменьше выпускать служанку – и так мылись дважды в день, причём один раз – солёной морской водой. Гритка сообщил, что приказ капитана, да и без того понятно, что пресной воды на мытьё реально не напасёшься. Теоретически, жрецы Ида могли опреснять… Но Златка почему-то не опресняла её в промышленных масштабах, ума не приложу, с чего.

Кстати, из-за жары я выяснил довольно занятный момент. Мирка, как понятно, кроме времени исполнения обязанностей горизонтальных и вертикальных, сидела в закутке для слуг. Но охлаждающий артефакт-кондиционер захватывал только господскую комнату, так что я после третьей внеплановой помывки велел девице быть у меня. Ну сидит в сторонке и сидит, читать и составлять схемы не мешает. Но к вечеру она вдруг начала тихонько что-то напевать, причём, сидит и напевает, минимум полчаса подряд. Я, естественно, поинтересовался, что это за попытка заменить музыкальный центр, ну и какой репертуар композиций у этого заменителя.

– Я вам мешаю, почтенный господин?

– Да не особо, – признал честный я. – Просто с чего?

– Скучно, господин, не гневайтесь.

– Хм, не буду.

И, как понятно, задумался. Вроде как, её проблемы, но во-первых, она так может сломаться, а мне сломанная служанка не сдалась даже нахрен. А во-вторых, мы в ответе за тех, кого поработили. Или как-то так, уж не помню точно, но смысл такой.

Вариант занять свободное время потрахушками меня не впечатлил: мне даже телом не четырнадцать и не шестнадцать. Кроме того, если я, териантроп, теоретически такой марафон выдержу, то Мирка, слабая потенциальная одарённая без духа (да хоть бы и с ним) – нахрен сломается. Правда с другого конца, относительно того что сломается от скуки.

– Читать умеешь? – без особой надежды уточнил я, прикинув несколько вариантов, чем занять служанку, и признав их либо бесперспективность, либо откровенную садистичность.

– Да, почтенный…

– Ну читай тогда, – дозволил добрый я. – Петь, если негромко, тоже можешь.

На последнем акте вопиющего добродушия я даже потрогал голову и лопатки, на всякий случай. А то мало ли, прорежется нимб и крылья, а они к беролачьей морде не подходят фасоном. Но – пронесло. И в свободное от исполнения вертикальных и горизонтальных обязанностей время Мирка тихонько шелестела макулатурой (которую я уже прочёл и запомнил) в уголке.

Кстати, Потап своё обещание насчёт “похудеешь” исполнил… паразит мохнатый! Ну ладно, жирок ушёл: я не против, хоть и не мешал особо, но при жаре – только за. Но блин, я… стал линять! Во сне!! Оставляя кучу медвежьей шерсти на кровати, добавляя Мирке лишнего геморроя – реально, пучки шерсти. На моё праведное негодование топтыгин пожал плечами, отэмоционировал что-то вроде: “Как умею, так и делаю. Потерпишь!” – и прицелился было меня пнуть своим злостным копытом, но я ловко вывалился в явь.

Вообще, учитывая, что шерсть мне не особо мешала и оперативно устранялась – скорее комичный момент, нежели неприятный. Но Потап – скотина, однозначно.

А на рассвете одного из дней в дверь забарабанил Гритка и выдал такое, что хоть стой, хоть продолжай лежать:

– Почтенный видом Михайло Потапыч, пираты! – на что я заворочался, спросонья не понимая, за что хвататься: за пистоль, за кувшин с подслащённой водой или Миркину сиську. – Капитан велел вам поведать, что, мол, интересное зрелище!

Эм-м-м… окончательно проснулся я. Ничего не понял, но очень интересно. Накинул перевязь и потопал смотреть на “интересных пиратов”.

7. Зимандский Воробей

Интерес у меня проснулся не на пустом месте: пираты на Зиманде водились далеко не только воздушные. Вот только “интересно”, что Гритка явно процитировал, никак не подходило ни под прочитанное, ни под рассказанное у капитана. Гордость – военный корабль, транспортник, но в первую очередь – военное судно. И все описания встречи с пиратами выглядели как: “появился пират, гнались от часа до двух, разнесли к чертям”. Про абордаж или ещё что-то такое корабля, везущего войска для ведения боевых действий, сказать – можно. Но интересного в этом ни черта, разве что усмехнуться. Про владеющих Гордости можно не говорить, эти граждане тоже, как ни удивительно – не беспомощные.

И вот, при всём при этом: “интересно”. И действительно интересно, что интересного в пиратах. Так что на верх корабля я поднялся, заинтересованно водя мордой. И стал свидетелем “пиратского нападения”. Которое выглядело так:

У самого борта Гордости стоял корабль, что-то вроде каравелы или чего-то такого. Деревянный, многопарусный, довольно хищный на вид. Метров сорока в длину, от силы, с бортами высотой метров в пять, не больше. То есть по сравнению с Гордостью… ну лодчонка, прямо скажем. Правда, у данного судна было заметное и любопытное отличие: водяных колёс оно на виду не имело, броневой обшивки – тоже. А имело каких-то лютых, по полсотни метров длиной (примерно, но больше “пиратского” корыта) змеюк, запряжённых в какую-то сбрую. Змеюки эти вяло трепыхались у бортов “пирата”, время от времени высовывая криповатые, этакие рыбо-змеиные морды из воды, с на удивление мелкими пастями.

Так вот, видимо, за счет этих змеюк “пират” стоял практически вплотную к Гордости. И с от него к нам тянулась система канатов на блоках, типа конвейера. У нас рычаги блоков тянули матросы, у “пирата” – очевидно, пираты. И какие-то мешки-ящики бодро двигались от нас к ним и от них к нам. И вот как-то подобный грузообмен, переговоры офицеров Гордости через борт, выглядели как очень необычное пиратское нападение.

– Это – пираты? – поинтересовался я у Скура, стоящего рядом с блоком с каким-то горсбухом.

– Это? – переспросил хавхоз, отвлекаясь от чириканья стилом. – Пираты, пираты, – с усмешкой сообщил он. – Почтеннейший, прошу простить, я слегка занят…

– Понимаю, – кивнул я, отходя от записывающего “приход-расход” пиратского нападения белки.

Ни хрена не понимаю, но ещё более интересно. Можно было бы списать на “лингвистические тонкости”, как с тем же словом “интимное”. Но не выходит: и по смыслу, и по сути слово “пираты” однозначно. Тати или разбойники морские, если разобрать слово. И в то, что меня позвали “с интересом” полюбоваться на акт поголовной коррупции команды Гордости – тоже верится слабо. Да и та же Рома стояла на палубе и наблюдала за вопиющим актом пиратства отстранённо-одобрительно.