Потерянная реликвия

Стены библиотеки, дальние углы, массивные книжные шкафы из эбенового дерева тонули в темноте. Только на письменном столе, накрытом темно-красным сукном, горели четыре свечи в витом канделябре. Гроссмейстер не стал зажигать много света, подумав, что эльфа это вполне устроит. Он усадил гостя в удобное, обитое кожей кресло, а сам устроился по другую сторону стола в оконной нише, достал из сундучка с курительными принадлежностями длинную вересковую трубку и закурил. Эзельгер, как ни странно, тоже вынул трубку из замшевого мешочка на поясе. Вернигор был знаком со многими эльфами, но из них всех только мудрый Эгмар не брезговал табаком и трубкой, что, по мнению Вернигора, лишний раз подтверждало величие его ума и непредвзятость суждений. Глядя, как Эзельгер затягивается и выдыхает изо рта сизые колечки, Вернигор опять почувствовал к нему необъяснимую симпатию.

– Итак, это эльфы?
– Эзельгер сам начал разговор и начал с главного, избегая велеречивых иносказаний и плавных оборотов, свойственных речам его собратьев.

Это тоже как нельзя более расположило гроссмейстера к нему.

– Да, - сурово нахмурившись, подтвердил Вернигор, - Но они выглядят так странно и пугающе. Я никогда не видел, чтобы эльфы были такими.

– Вот тебе и ответ на загадку яблока, - пожав плечами, заметил Эзельгер.

– Это не ответ, а новый вопрос, - возразил Вернигор, выколотил трубку в яшмовую урночку для пепла и снова потянулся к кисету с табаком, - Так много непонятного. Одно в особенности. Разбойники с самого момента своего появления в Западных землях с особой жестокостью преследовали эльфинитов. Они сжигали их поселения вдоль границы, напали на Квенбер и убили множество эльфинитов - и мужчин, и женщин, и детей. Они словно хотят стереть с лица земли народ, в котором течет кровь их предков.

– Да, непонятно, - согласился Эзельгер, делавший редкие затяжки, в отличие от Вернигора, нервно курившего уже вторую трубку, - Эльфы не одобряют смешанных союзов и настороженно относятся к эльфинитам и другим полукровкам. Но им не знакома деятельная ненависть. В самом ли деле они эльфы, или только выглядят эльфами?

– Ты словно угадываешь мои сомнения, - кивнул гроссмейстер, в его глазах вспыхнул мрачный огонь, - Я хочу разобраться, но одному мне не под силу. Терпение жителей Западных земель на исходе, в их душах копится страх, а с ним и ярость. Если не разрешить эту загадку, между людьми и эльфами вспыхнет вражда. Дивный Край снова погрузится в смуту. Я не могу этого допустить: слишком дорого достался нам мир. Поэтому ты должен мне помочь, Эзельгер.

– Я?
– эльф вынул трубку изо рта, - Но что я могу сделать?

– Кое-что можешь, - ответил Вернигор, - Я хочу просить тебя об одолжении. Я обращусь за помощью и советом к твоему народу, напишу письмо Генимар из Разнолесья. Отвези его.

– Генимар, - повторил Эзельгер и положил недокуренную трубку на стол, не замечая, что на сукно падает тлеющий пепел, - Я должен отвезти письмо Генимар?

– С Провидицей нелегко добиться встречи, - покачал головой гроссмейстер, думая, что именно в этом причина столь явного волнения светловолосого эльфа, - Но по такому важному делу тебя к ней допустят. Прошу, не отказывайся, Эзельгер. Тебе легче будет найти язык с соплеменниками, нежели кому-то из людей. Я возлагаю много надежд на помощь эльфов. В Дивном Крае не должна опять начаться война.

Вернигор снова выбил трубку в пепельницу и с волнением ожидал ответа. Эзельгер медлил. Лицо его застыло, ничего не выражая, но в глазах угадывались колебания, заставлявшие гроссмейстера тянуться за новой порцией табаку.

– Всевидящая Генимар, - наконец, проговорил эльф и как будто даже боязливо поежился, но затем поднял на Вернигора глаза, - Хорошо, я отвезу твое письмо. Только не знаю, выйдет ли из этого толк.

– Это уж моя забота, - Вернигор встал, отложил трубку, достал из шкафа скатанные в трубочку и перевязанные бечевкой листы пергамента и потянулся за письменным прибором, - Я напишу письмо немедля, а ты отправляйся завтра же с рассветом. Если у Колдуна нет других дел, попроси его ехать с тобой. Пусть ваше посольство выглядит внушительно. С собою я дам вам охрану, какую попросите.

– Мне охрана не нужна, но все же пошли с нами одного воина для спокойствия Колдуна, - усмехнулся Эзельгер, взял со стола свою трубку, смахнул оставленный ею пепел, и взгляд его стал пристальным и испытующим, - Скажи, гроссмейстер, почему ты думаешь, что я тебе друг? Почему так уверен, что я довезу письмо по назначению? Откуда знаешь, что я тебя не предам?

Вернигор, уже придвинувший к себе подсвечник и чернильницу, замер, услышав этот вопрос. Перо, уже скрипевшее в его руке, остановилось. Гроссмейстер поднял голову и посмотрел на эльфа.

– Я не знаю наверняка, - медленно проговорил он, вглядываясь сквозь темноту в лицо сидящего напротив Эзельгера, - Но мне почему-то кажется, что ты не предашь.

Эзельгер опустил голову. "Проклятые люди со своей наивной верой в благородство!
– сказал он себе в сердцах, - Один раз ты уже так поверил мне, а я отправил тебя на верную смерть. Второй раз я не сделаю этого. Ты прав, мне можно доверять. Я обязан тебе, Вернигор, я больше тебя не подведу." Горечь этих тайных мыслей отражалась на лице эльфа.

– Тебя тревожит что-то еще?
– спросил наблюдавший за ним Вернигор.

– Только одна маленькая безделица, - Эзельгер опять взглянул гроссмейстеру в глаза и беззаботно улыбнулся, - Если не ошибаюсь, посылая меня с важной миссией в королевство Оларда Разнолесского, ты должен дать мне какой-то знак моих полномочий? Гонцы ведь должны что-то предъявить, передавая послание?

– Конечно, - Вернигор отложил перо, встал из-за стола, снял с шеи цепочку с маленьким золотым ключом и открыл им дверцу одного из шкафов, - Вот, знак того, что ты представляешь мои интересы.

Он вложил в руку эльфа золотую фигурку крылатой львицы, закрепленную на цепочке.

– Теперь ты мой личный курьер, - сказал Вернигор, снова садясь за стол, - Не думаю, что это зазорно для эльфа. Было время, когда дочь самого Эгмара Ильраанского служила курьером у царицы чародеев.

– Я слышал об этом, - безразличным тоном отозвался Эзельгер, - И где же она теперь?

– Давно я не видел Тарилор, - вздохнул гроссмейстер, - То, что кажется вам, эльфам, минутами, долгие годы для людей.

Эзельгер ничего не ответил на грустные слова Вернигора. Он молча убрал золотую львицу в кожаный чехол, который ему подал гроссмейстер, и прицепил его к поясу.

– Пойду спать, раз завтра в дорогу, - сказал он затем, - Утром возвращайся к своим заботам и не провожай меня. Простимся здесь и сейчас. Чтобы ни случилось, я извещу тебя, как обстоят дела, а ты дай знать, какое еще поручение ты захочешь дать мне.

– Благодарю, - прощаясь, Вернигор поднялся из-за стола, - Да сопутствует тебе удача.

– Да не погаснет над тобой светлый Альвиан, - ответил Эзельгер обычным эльфийским пожеланием, потом помедлил и протянул Вернигору руку через стол.

Гроссмейстер с готовностью тепло пожал поданную ему ладонь. Поступок Эзельгера не был характерен для сына Чудного Народа, но Вернигор почему-то ожидал от эльфа чего-то подобного.

Изображение в шаре помутнело и исчезло.

– Ты задумалась, Колдунья?
– спросила химера, явившись в синей дымке за стеклом.

– Здесь есть над чем подумать, - чародейка сидела у стола в своей лаборатории, поставив руки на подлокотники кресла и подперев голову ладонями, - Черные Враны преследуют Элиа, яблоко Тармиэна пророчит беду, разбойники-эльфы уничтожают эльфинитов, Чародей похитил волшебную книгу и исчез. А я не могу полностью восстановить чары, охраняющие Нумар. Новая неведомая беда надвигается на нас из темноты. Как разобраться в ее причинах и остановить?